Сергей Беляк - Адвокат дьяволов Страница 45

— А что ж вы у нее в тюрьме-то ни разу не были? — спросил я, видя, что Марина оказалась права относительно его состояния.

— А кто мне за нее платил? Мне никто не платил…

На самом деле платили. Платил сам Лимонов. И давал деньги, полагая, что платит за двоих. Но человек просто забыл. Может быть, точно так же был «не в себе», когда у Лимонова шло распределение задержанных среди адвокатов. А потом, видимо, появилась другая работа, новые заботы, и на нацболов времени совсем не осталось…

Мне часто приходилось в те годы слышать от представителей правоохранительных органов, что НБП по многим признакам напоминает ОПС (организованное преступное сообщество). Но разве в каком-нибудь ОПС было бы возможно то, что произошло с Курасовой? Тем более что Марина являлась организатором акции!..

Разве в ОПС могло быть такое, чтобы адвокаты, не изучив материалы дела, заранее заявляли подзащитным, что приговор будет не только обвинительным, но все они получат еще и большие сроки наказания? А в случае с НБП такое было! За что группа «партийных» адвокатов получила от подсудимых коллективное прозвище «Пять-лет-общего», которое затем закрепилось только за одним из них — тем, кто наиболее часто высказывал это пророчество ребятам и их родителям.

Разве с ОПС могло такое произойти, чтобы адвокат, собрав родных и близких подсудимых, заявил им, что «нужно потянуть рассмотрение дела до осени, потому что журналисты разъехались в летние отпуска»?… А в процессе «декабристов» такое звучало.

Да, иногда можно потянуть рассмотрение в суде того или иного дела. Но это бывает в тех редких случаях, когда, к примеру, защита ожидает появления какого-нибудь важного свидетеля. Но не журналистов же с морских курортов!

Для любого ОПС пиар не важен, даже вреден, но важно спасение людей, важно получение ими минимальных сроков наказания и скорейший выход на свободу. А для НБП, как, впрочем, и для любой другой политической партии, наоборот, необходимы и пиар, и свои герои.

Так, в 1994 году Владимир Жириновский на одном из заседаний своей фракции в Думе объявил, что планирует отправить делегацию ЛДПР в Ирак по приглашению Саддама Хусейна. Я видел растерянные лица депутатов, которые робко напомнили своему лидеру, что существует воздушная блокада Ирака и лететь туда сейчас чартерным рейсом из России крайне опасно.

— Ничего, — сказал Владимир Вольфович без тени улыбки на лице (хотя конечно же он шутил), — собьют американцы самолет, мы вас похороним со всеми почестями в кремлевской стене, и рейтинг партии взлетит еще больше. (При этом сам он собирался добираться до Багдада более надежным путем — через Йемен.)

Да, Вольфович шутил, но в каждой шутке, как известно, есть доля правды. И для его партии на роль героев сгодились бы даже жертвы авиакатастрофы. Цинично? Да. Но кто сказал, что политикой занимаются наивные простаки в белых перчатках? Кто так считает, пусть приведет пример.

И НБП в этом ничем не отличалась от других партий.

Однако специально отправлять ребят за решетку никто, разумеется, не собирался. Но уж коли так случилось, то партия, естественно, использовала данную ситуацию в своих пропагандистских целях. И правильно делала.

Только не нужно было в эту политическую игру втягиваться адвокатам, обязанность которых заключалась как раз в прямо противоположном — в помощи подзащитным скорее обрести свободу. А процесс и без того шел бы долго — само количество подсудимых (39) и их защитников (26) свидетельствовало об этом!

И здесь так называемым «партийным» адвокатам следовало бы, наоборот, публично потребовать от суда и властей невозможного — скорейшего рассмотрения дела! И это с энтузиазмом восприняли бы как сами подсудимые, томящиеся в тюрьмах, так и их обеспокоенные родственники.

А подсудимые в глазах общественности уже были героями. Этого не требовалось доказывать долгим процессом. И победу в суде все неминуемо восприняли бы как победу партии. Чего и надо было добиваться, а не поддаваться панике и заранее готовить людей к поражению.

Однако «партийные» адвокаты так увлеклись политикой, что с первого дня процесса начали воевать с… властями страны, но не с гособвинителями, которым своими необдуманными ходатайствами только помогали. И еще избрали объектом для нападок судью, вместо того чтобы дать ему возможность быть арбитром в состязании с обвинением.

И остальные 22 защитника оказались заложниками бурной деятельности этих четырех молодцов, потому что Кодекс адвокатской этики не позволяет адвокатам выступать против своих коллег. Даже если те несут в суде полную ахинею или занимаются откровенными провокациями.

И двум десяткам адвокатов, обалдевших от увиденного, оставалось только возмущаться и жаловаться друг другу. Но жаловались и родители подсудимых, что в итоге заставило приехать в суд председателя Адвокатской палаты Москвы Генри Резника. Тогда публика и журналисты так и не поняли, зачем он приезжал. А некоторые даже сдуру подумали, что Генри Маркович хотел попиариться на фоне этого громкого процесса. И такое бредовое предположение поддерживали, кстати, сами «адвокаты партии». Но приезжал-то он совсем для другого: попытаться урезонить именно их — наших коллег, возомнивших себя политиками. Резник пытался уговорить их подумать лучше об интересах своих подзащитных, чем об интересах партии, у которой есть Эдуард Лимонов и те люди, кто просто обязан был о ней думать.

Но что нам мнение какого-то Резника! Что нам мнение Беляка или даже 22 адвокатов! Мы и сами с усами, хотя и без усов. И в итоге все получилось как в поговорке про дурака, которого заставили молиться Богу. Поэтому и неудивительно, что подавляющее большинство родственников подсудимых негативно относились как к «партийным» адвокатам, так и к Лимонову.

— Эдуард, — в сердцах говорил я ему, — представь, что было бы, если бы я вот так же, как сейчас они, выступал в Саратове! И затягивал бы процесс, чтобы поднять еще больший шум в прессе. Как бы ты отнесся ко всему этому, когда сидел в Саратовском централе и каждый день мучился от жары или холода в автозаках? Как бы чувствовала себя мать Аксенова, если бы я, не зная материалов дела, внушал ей, что Сергей получит, к примеру, десять лет лагерей? Или, может быть, мне стоило пустить все на самотек? Тянуть саратовский процесс пару лет, заявляя бесконечные необоснованные отводы судьям и прокурорам, выступая с глупыми ходатайствами? Чтобы в итоге ты получил лет пятнадцать-двадцать. Но зато была бы бешеная реклама партии! А я ездил бы к тебе в колонию и пиарился, размахивая твоими зэковскими штанами, как знаменем…

Эдуард все понимал. Но в какой-то момент он уже и сам утратил контроль над ситуацией: «партийные» адвокаты, опираясь на его изначальную поддержку и авторитет, постепенно перестали внимать любым разумным советам и замечаниям других своих коллег. А я мотался между Иркутском и Москвой, не имея возможности часто встречаться с Лимоновым, и даже не догадывался об этой ситуации. И только в суде, увидев и услышав все сам, узнав от родителей и коллег, чем занимаются и к чему призывают подсудимых, пока меня нет, эти защитники, я вступил с ними в открытое противостояние.

Да, я никак не предполагал, что мне в этом процессе придется тратить силы и нервы не только на борьбу с гособвинением, но еще и с маленькой группой своих коллег, которым повышенное внимание прессы, казалось, просто снесло головы. Ощущалось, что некоторым из них еще и не дает покоя моя известность среди нацболов. Я не хочу называть их имен, потому что то, что они тогда делали, хотя и возмущало меня, но выглядело каким-то мальчишеством. Большинство из них, действительно, были молоды, и где они теперь — никто и не знает. Но я надеюсь, что тот процесс все-таки послужил им уроком, необходимые выводы из которого они, надеюсь, для себя сделали.

Посудите сами, разве можно представить себе ситуацию (тем более по делам ОПС или по любому резонансному делу), чтобы адвокаты подговаривали подсудимых устроить «акцию протеста судье», одновременно встав со своих мест и повернувшись к нему задом?! А «партийные» адвокаты собирались такое устроить судье Шиханову. И только мой неожиданный приезд в Москву и резкое, категоричное «нет», поддержанное 22 защитниками, остановили это безумие, расплачиваться за которое пришлось бы всем подсудимым, включая и девушек. И вот тогда бы уж они все точно получили по «пять лет общего».

Подобных глупостей на процессе «декабристов» было немало, хотя до таких фортелей, что выделывали некоторые из «партийных» адвокатов в суде по делу Минздрава, здесь, слава богу, не дошло. К примеру, никто из них не заявил судье или прокурорам, что «ножичков у нас на всех хватит».

Но тот из них, кто такое однажды ляпнул судьям Тверского суда (а мне об этом рассказал впоследствии один из них), здесь удивил тем, что «настучал» на меня и адвоката Алексея Завгороднего начальнику конвоя: дескать, уберите их от клеток, «они разговаривают со всеми подсудимыми, включая моего подзащитного»!