Ангус Роксборо - Железный Путин: взгляд с Запада Страница 47

Отель Bayerischer Hof был взят в кольцо службой безопасности и кишел высокопоставленными лицами со всего мира — не только десятками министров обороны и военачальников, но и членов парламента, политиков, видных журналистов. Никто из них не ожидал, что Путин будет метать громы и молнии. В начале 2007 г., по свидетельствам осведомленных источников, американцы наконец вывели российского президента из терпения. «Достали! — сказал он своим помощникам. — С меня хватит!» Непосредственной причиной раздражения стало решение Вашингтона продвигать планы размещения в Европе системы противоракетной обороны (ПРО). Только что начались переговоры с Польшей о возможности размещения на ее территории десяти ракет ПРО, а с Чешской Республикой — о строительстве ультрасовременной радиолокационной станции (РЛС). В начале своего президентства Путин нехотя смирился с решением Буша выйти из Договора об ограничении систем ПРО, но не собирался проявлять слабость, когда речь зашла о новых оборонных системах, которые хотели развернуть американцы. Россия была убеждена, что тем самым может быть нейтрализован ее собственный сдерживающий ядерный фактор.

Путин явился в конференц-зал, вооружившись не просто обычным списком жалоб. Он начал с шутливого предостережения для слушателей:

«Формат конференции дает мне возможность избежать “излишнего политеса” и необходимости говорить округлыми, приятными, но пустыми дипломатическими штампами. Формат конференции позволяет сказать то, что я действительно думаю о проблемах международной безопасности. И если мои рассуждения покажутся нашим коллегам излишне полемически заостренными либо неточными, я прошу на меня не сердиться — это ведь только конференция. И надеюсь, что после двух-трех минут моего выступления господин Тельчик [председатель] не включит “красный свет”»[11].

Аудитория ощетинилась, а Путин ринулся в молниеносную атаку на то, что назвал попыткой США единолично править миром:

«Сегодня мы наблюдаем почти ничем не сдерживаемое, гипертрофированное применение силы в международных делах — военной силы — силы, ввергающей мир в пучину следующих один за другим конфликтов. В результате не хватает сил на комплексное решение ни одного из них. Становится невозможным и их политическое решение. Мы видим все большее пренебрежение основополагающими принципами международного права. Больше того — отдельные нормы, да по сути — чуть ли не вся система права одного государства, прежде всего, конечно, Соединенных Штатов, перешагнула свои национальные границы во всех сферах: и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере навязывается другим государствам. Ну кому это понравится? Кому это понравится?»

США были названы виновниками навязывания идеологических стереотипов и двойных стандартов. Путин обвинил американцев в том, что они читают России нравоучения о демократии, одновременно вторгаясь в другие страны, попирают нормы международного права и подстегивают гонку вооружений. Он предположил, что США, вместо того, чтобы ликвидировать ракеты, предназначенные для уничтожения согласно недавним соглашениям, припрятали их на складах, «под подушкой». Обратившись к планам противоракетной обороны президента Буша, Путин осудил «милитаризацию космоса» и предложил ввести запрет на подобное вооружение. Расширение НАТО было названо провокацией:

«У нас есть справедливое право откровенно спросить — против кого это расширение? И что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? Где теперь эти заявления? О них даже никто не помнит. Но я позволю себе напомнить в этой аудитории, что было сказано. Хотел бы привести цитату из выступления генерального секретаря НАТО господина Вернера в Брюсселе 17 мая 1990 года. Он тогда сказал: “Сам факт, что мы готовы не размещать войска НАТО за пределами территории ФРГ, дает Советскому Союзу твердые гарантии безопасности”. Где эти гарантии?»

Путин предупредил о том, что в Европе опускается новый «железный занавес», и в его словах зазвенела обида, когда он указал, что и Россия, подобно восточноевропейским государствам, избавилась от коммунизма, но ее усилия так и не получили признания:

«Камни и бетонные блоки Берлинской стены давно разошлись на сувениры. Но нельзя забывать, что ее падение стало возможным и благодаря историческому выбору, в том числе нашего народа — народа России, выбору в пользу демократии и свободы, открытости и искреннего партнерства со всеми членами большой европейской семьи. Сейчас же нам пытаются навязать уже новые разделительные линии и стены — пусть виртуальные, но все-таки разделяющие, разрезающие наш общий континент».

Американский министр обороны Роберт Гейтс сидел в первом ряду и на протяжении всей речи что-то строчил на листе бумаги. Его помощники Дэн Фата и Эрик Эделмен поспешили спросить, не нужна ли ему помощь в переписывании с учетом услышанного речи, предназначенной для следующего утра. Гейтс показал бумагу, на которой писал, и спросил: «Ну и как вам это?»

Фата и Эделмен послушали, переглянулись и воскликнули: «Сэр, это потрясающе!»

«Я же не впервые на родео», — отозвался их босс7. Как и Путин, Роберт Гейтс обладал многолетним опытом, начал службу в ЦРУ в 1966 г., а при президенте Джордже Буше возглавил управление. Он упомянул об этом на следующее утро в примирительном ответе Путину в зале Мюнхенской конференции.

«Прошлое многих из вас связано с дипломатией или политикой, — сказал он. — У меня же, как и у вчерашнего оратора, совершенно другая предыстория — карьера в шпионском бизнесе. Полагаю, старым разведчикам свойственно говорить без обиняков. Но я прошел переподготовку, провел четыре с половиной года на посту президента университета и возглавлял преподавательский коллектив. И, как убедились в последние годы многие президенты университетов, в таком руководстве возможны два пути — “будь любезным или проваливай”. Мир, в котором мы живем, устроен иначе, гораздо сложнее, чем мир двадцати— или тридцатилетней давности. Все мы сталкиваемся с многочисленными общими проблемами и испытаниями, которые следует решать сообща с другими странами, в том числе и Россией. Одной холодной войны вполне достаточно».

Аналитик и политолог Дмитрий Тренин назвал мюнхенскую речь Путина началом нового этапа в его мышлении. Если первым этапом было «сближение с Европой и США», то вторым, после войны в Ираке, — «политика неприсоединения, но нежелание идти на конфронтацию с Западом», а третьим, послемюнхенским, — «вынужденное партнерство». Тренин писал: «Путин изложил условия, на которых он рассчитывал принудить Америку и Европу к партнерству с Россией: принимайте нас такими, какие мы есть, относитесь к нам как к равным, налаживайте сотрудничество на основе взаимных интересов»8. В конце Тренин писал, что «вынужденное партнерство» так и не состоялось, поскольку в 2008 и в начале 2009 гг. Россия начала движение в сторону усиления изоляции от своих предполагаемых партнеров.

Но в 2007 г., в первые месяцы после мюнхенского выступления, президент Путин предпринял последнюю попытку достичь договоренностей с американцами по проблеме ПРО. Вероятно, он надеялся, что его речь шокирует их и склонит к сотрудничеству. Стороны подошли к соглашению почти вплотную, и на этот раз виновниками провала в равной мере были и американцы, и Путин.

Угроза со стороны Ирана… или России

С начала пребывания на президентском посту Джордж Буш настаивал на том, что национальная система противоракетной обороны (НПРО) предназначена для защиты территории США от нападения «ненадежных государств» — таких как Иран и Северная Корея. Несмотря на то, что возможности для подобного нападения у них пока отсутствовали, в этих странах, по-видимому, создавались системы средней и большой дальности, которые когда-нибудь могли достичь Америки. Было определено, что траектория движения иранских ракет должна проходить над Восточной Европой. Поэтому европейскому компоненту системы НПРО требовалась радиолокационная станция на территории Чешской Республики (чтобы отслеживать ракеты на начальных стадиях полета) и база ракет-перехватчиков в Польше (чтобы сбивать их).

«С самого начала, — вспоминает советник Путина по вопросам внешней политики Сергей Приходько, — эти планы были для нас неприемлемы»10. Российская сторона отвергала эту идею по нескольким причинам: у Ирана еще не было ракет большой дальности, на которые была ориентирована система НПРО, и не предполагалось, что они появятся в ближайшие годы, а даже если бы появились, Польша и Чешская Республика — не лучшие места для их перехвата. И самое главное, благодаря чешской РЛС появлялась возможность вести наблюдение за российскими базами, а ракеты в Польше нейтрализовали бы действие российского сдерживающего ядерного фактора.