Бартон Бланш - Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона Шандора ЛаВея Страница 47

ЛаВей описал себя как «очень счастливого человека в непреодолимо несчастливом мире». По мере роста нашего послевоенного потребительского общества, полагает ЛаВей, американцы должны оставаться постоянно неудовлетворенными, необразованными и неуверенными в сохранении экономической стабильности. Мы должны находиться в уязвимом положении, должны быть легкой добычей для телевизионной рекламы и политиков. Уверенные в себе, защищенные люди не обязаны покупать правильный дезодорант или бегать по утрам определенное кем-то количество километров, чтобы добиться того, чтобы общество приняло их.

Эволюция трутня (то есть идеального, уступчивого потребителя) началась во время Второй мировой войны, когда чрезвычайные обстоятельства заставляли женщин работать на местах, традиционно занимаемых мужчинами, и примеривать на себя мужские роли, — на фабриках и фермах, в то время как их мужья и возлюбленные воевали в Европе и на Тихом океане. В условиях, когда экономика оказалась в руках женщин, маркетинг изменился так, чтобы эксплуатировать женскую капризность и природную неуверенность в себе.

«Женщины являются лучшими потребителями, чем мужчины, — говорит ЛаВей, — вследствие присущего им от природы мазохизма. Фрейд сказал об этом еще очень давно — это одна из причин, почему на него смотрят так критически в нашу постфеминистскую эру. У женщин, действительно, есть необходимость в увеличении возбуждения, физической активности и выхода высокой энергии. Я говорю о женщинах, находящихся внизу «часового круга», да и о мужчинах того же типа, если уж на то пошло. Эти физические типы, которые я называю чистыми фемининными типами, изначально являются более неуверенными, а реклама играет именно на этой неуверенности. Они более уязвимы. Все эти вещи используются при продаже продуктов, и эта система начинает кормиться сама собой». Когда мужчины вернулись домой, методы продажи товаров не изменились. Сексуальная инверсия расцвела в 1955 году, когда на прилавках появился первый выпуск Playboy. Те женщины, которых ЛаВей определяет какженщин «с вершины часового круга», — высокие женщины с большой грудью, широкими плечами и узкими бедрами, — превозносились, тогда как кругленькие, похожие на пышек, девушки вызывали критику, их называли толстыми. Таким образом мужчин побуждали действовать в роли женщин, когда они были вынуждены восхищаться женщинами из сектора «вершина часового круга», чисто маскулинными женщинами.

Романтический идеализм и удовольствие, получаемое от сексуального влечения, были объявлены болезнью, и начал преобладать гинекологический взгляд на женщин. Период «фильма нуар» с его верными хористками и гангстерами-антигероями закончился. Вошли в моду яркие, броские полноцветные фильмы с чистыми, здоровыми, изящно одетыми женщинами. Исчезли дешево обольстительные официантки, которые добивались того, чего хотели, посредством деликатного эксгибиционизма. Женщины утратили сексуальность, а мужчины демаскулинизировались, стали узкоплечими мужчинами с Мэдисон-авеню в костюмах из серой фланели, и именно эти мужчины стали считаться идеалом.

И наступает последняя стадия эволюции трутня: хиппи, по мнению ЛаВея, — окончательная деградация мужчины, абсолютно андрогенный тип людей, убежденных в том, что они являются бунтовщиками против общества (все пятьдесят миллионов хиппи), настолько одурманенные наркотиками, что более уже не могут думать самостоятельно или задаваться вопросом по поводу того, что им скармливалось (и при этом каждый из них убежден в своей поразительной индивидуальности и уникальности). Разве есть лучший способ сделать людей уязвимыми, чем накачать их сносящими крышу наркотиками? «В целом, люди в 30-е и 40-е годы, не были такими легковерными. Они не были очень изысканными, они просто не сталкивались с огромным количеством вещей. Ныне все изысканно умны и остроумны — но намного более легковерны и наивны, чем 40 лет назад».

ЛаВей считает, что христианство имеет отношение к нынешней потребительской зависимости. Если религия учит слепой вере, слепому почитанию авторитетов и невежеству, то никто не может думать сам за себя. Точно так же, как монахи бичевали себя за своего Господа, в нас ныне вколачивают: «Не помучаешься — не получишь», и делают это те, кто продает оборудование для спортзалов. Цели те же, уровень продаж другой. Существуют только три характеристики современного человека, которые вознаграждаются: глупость, иррациональность и безответственность.

«Они мазохисты, — объявляет ЛаВей, — не осознающие себя таковыми, неопознаваемые мазохисты. Они живут в бинарной системе — могут с таким же успехом быть живыми машинами. Любить — умереть, ненавидеть — умереть, бежать — умереть. Никаких оттенков серого, никаких полутонов, никакой деликатности. Ничего кроме включить — выключить, черное — белое, добро — зло, действие — смерть. Они должны либо пинать, царапать, угрожать, подгонять, либо умереть. Ничего в промежутке. В этом тоже есть стремление к смерти, кальвинистская этика воздержания. Большинство людей испытывают необходимость в том, чтобы их наказывали. Тогда они выигрывают в любом случае. Если они становятся правильными, как указывают им во всех этих книгах, и получаютто, что хотят, тогда они выигрывают. Если они получают удар в нос, то затем все равно достигают того, чего добивались, — личного внимания, боли, чувства того, что они живы. Они играют наугад. Скажем, они толкаются с десятью людьми, и один из этих людей дает им то, что они просили, и они впереди. Также и с продавцами — торговля начинается с первого «нет».

В нашей системе просто существует слишком много людей, которых она должна поддерживать. Это такой же закон, как закон гравитации или термодинамики, только для человека чем больше существует людей, тем глупее они будут. Самое важное, что должно обеспечить перенаселенное общество, — это неотъемлемое право на глупость — как «право на жизнь и право на ошибку». Иной оборот дела экономически невыгоден. В конце концов, разве не в этом состоит счастье? Сказано же было, что единственные совершенно счастливые люди — в сумасшедшем доме.

Люди, которых мы называем склонными к суициду, в действительности не являются людьми с отклонениями, — они просто говорят о том, что чувствует большинство людей этого общества. Они не очень хотят жить, на самом деле они хотят умереть. Жить — это слишком большая работа, это означает испытывать полноту эмоции, быть целеустремленным, быть верным, дышать, тянуться куда-то дальше, реализовывать свой потенциал, — всей этой работы слишком много. Все, чего они хотят, — это немного поболтаться в жизни, а потом просто свинтить.

Большинство людей либо сами создают беспорядок в своей жизни, либо допускают, чтобы его для них создали. Они идут по жизни, пытаясь отвлечься, найти какие-то лазейки, которые не дали бы им думать о жизни, Они ждут и палача, который убьет их. Слабый ищет кого-то, кто выглядит сильным, успешным, превосходящим его, и не перестает его теребить, пока тот не обернется и не расплющит его. Затем, подобно оргазму, достигаемому в момент смерти, их конечная цель достигается в экстазе, получаемом, когда хрустят их шейные позвонки.

Вот почему надо, чтобы паразиты погибли в бесчестье и унижении, не имея возможности указать на что-нибудь и сказать: «Смотрите, он делает это со мной». Это мечта мазохиста. Они хотят быть жертвами так, чтобы могли иметь возможность уничтожить сильного своими обвинениями. Я не настолько склонен к благотворительности».

Неукротимая мизантропия ЛаВея порой делается пугающей. «Я делаю следующий шаг вперед, продолжая принадлежащую Карлу Панцраму максиму «Я положу конец их страданиям», и говорю: «Я заставлю их чувствовать нечто, что иначе они никогда не смогли бы почувствовать. Я буду их стимулировать — впервые за всю их жизнь». Даже умирая, они живут.

Они должны страдать — я сам должен страдать от своей осведомленности каждый день. Каждый день они просыпаются, чтобы встретиться с новым миром. У них нет никаких демонов, никто на них не нападает. Это нужно как-то уравновесить. Моя философия предполагает, что я должен сделать это, — почему они находятся в преимущественном положении? Мне бы это не сошло с рук! Сатанисты каждый день сталкиваются с этим, когда все говорят им, что они не правы, сбиты с толку. Почему бы глупцам тоже не увидеть какую-то перспективу?»

ЛаВей не находит ничего хорошего в американской политике, полагая, что она не более чем спорт для зрителей, цель которого — держать людей занятыми, в то время как настоящая история и интересные события происходят в другом месте. «Большинство людей не хотят выбирать лидера — они хотят выбирать палача. Поэтому когда они «выбирают лидера», они, на самом деле, говорят: «я хочу, чтобы именно ты нажимал на переключатель, а не кто-то другой»».