Сергей Беляк - Адвокат дьяволов Страница 47

Впрочем, всем и так было понятно — почему.

Кровавому режиму, по мнению многих, должны были противостоять только подлинные герои сродни Гераклу и Ахиллу. Или хотя бы отчаянные радикалы наподобие Овода. А если режиму противостоят нежные, юные создания типа Назаровой и Долговой, то это, во-первых, как-то несерьезно выглядит, а во-вторых, становится стыдно за больших и сильных дяденек-оппозиционеров, которые жертвовать собой ради общего блага никак не хотят.

Да, Аня Назарова не являлась ни организатором той протестной акции, ни активистской НБП. Она, как и все остальные парни и девушки, оказавшиеся на скамье подсудимых, была просто хорошим человеком. Честным и совестливым. Любящим своих близких и желающим им счастья. А какое счастье может быть, когда кругом полно несчастных, обманутых, лишенных свободы людей? Подавляющее большинство российских граждан об этом даже не задумываются. Пожилые сидят на диванах у телевизоров, молодые развлекаются, кто как может. Но Аня Назарова, как и ее товарищи, хотела, чтобы этот мир изменился к лучшему. Разве этого недостаточно, чтобы отнестись к ней с таким же уважением, как и к Курасовой, Осначу или Рябцеву?

Вот, например, цитата из открытого письма российским властям и правоохранительным органам матери Ивана Королева (этот документ был известен Политковской и заслуживает того, чтобы быть здесь процитированным):

«Я, Калашникова Людмила Дмитриевна, 1947 г. р., пенсионерка, заявляю, что мой сын, Королев Иван Станиславович, 1982 г. р., студент 6-го курса МИРЭА, был вынужден пойти на захват приемной администрации президента по моей вине.

Это я виновата, что воспитывала его в традициях патриотизма, порядочности и взаимопомощи.

Это моя вина, что я молчала и не протестовала, когда грабили мою страну, мою семью, моих соотечественников.

Это моя вина, что я сама не шла и не призывала других идти защищать свою Родину.

Мне все было не до того — я растила своего сына. Да и все происходившее в стране казалось страшным сном, который вот-вот кончится, и народ очнется. Мы могли вырастить его приспособленцем и негодяем, но вырастили порядочным человеком… Оказалось, что сейчас порядочным людям жить очень трудно и морально, и материально.

Когда мой сын примкнул к НБП, мы с мужем пытались протестовать, но он нам сказал: «Вас, как и весь народ, ограбили и унизили, а вы ничего не предпринимаете в свою защиту. Но ведь кто-то должен вас защищать?!»…

Это моя вина, что я так долго терпела и не шла сама штурмовать эту приемную в знак протеста против того, что сделали со страной и народом. Поэтому власти и глумятся над нами, что мы сами не можем постоять за себя. А когда наши дети и внуки встают на защиту нашей чести и достоинства, власти объявляют их действия попыткой государственного переворота и покушением на жизнь президента.

Мальчишки захватили приемную 14 декабря — в день восстания на Сенатской площади. Они уже поняли, что ни пикеты, ни митинги, ни демонстрации ни на что не влияют, поэтому и предприняли такой отчаянный шаг (с нашей точки зрения — безумие). Участие нашего сына в этой акции оказалось для нас полной неожиданностью. Если бы он хотя бы намекнул, что собирается в ней участвовать, я пошла бы вместо него. Их лозунги «Верните льготы ветеранам и пенсионерам!» и «Соблюдайте конституционную законность!» абсолютно верные, хотя власти объявили их призывом к государственному перевороту, а лозунг «Путин, уйди сам!» никак не тянет на покушение на жизнь президента. Видимо, потерпев поражение в борьбе с организованной преступностью и террористами, которых еще надо найти и поймать, власти решили отыграться на окрыленных юношеским максимализмом безоружных мальчишках и девочках, которые сами к ним пришли, не захватив по пути ни Зимнего дворца, ни почты, ни телеграфа».

И разве простое участие в акции на Ильинке таких людей, как Назарова, Долгова, Тараненко, Сергей Рыжиков или Иван Королев, снижает героизм и самоотверженность ее организаторов? Мне кажется, наоборот, подчеркивает, ведь последние не скрывали в суде своей роли, и их ожидали гораздо большие испытания.

С этим Аня Политковская с готовностью согласилась. Она и сама была смелой женщиной. Ее статьи того периода о ситуации в Чечне меня лично всякий раз повергали в шок. И не от того, что там в них описывалось, а от безрассудной смелости автора. И я говорил ей об этом, и честно признавался, что, наверное, сам бы на такое не решился. На что Аня всегда только застенчиво улыбалась, а мне казалось, что она как бы извиняется передо мной за эту свою смелость, свойственную далеко не всем.

А ее тезка Аня Назарова после освобождения продолжила учебу, вышла замуж, родила ребенка… Не ради ли этого мы тогда работали? Думаю, ради этого стоило.

Осенью 2011 года в Центральном доме художника в Москве при большом стечении народа состоялась презентация моего фотоальбома «Девушки партии». В нем есть фотопортреты и всех моих бывших подзащитных — Алины Лебедевой, Жени Тараненко, Вали Долговой, Ани Назаровой и Наташи Черновой.

К сожалению, я не смог запечатлеть на пленке трех остальных «декабристок» — Марину Курасову, Лиру Гуськову и Лену Миронычеву. Две последние — стеснительные, немногословные девушки — жили далеко от Москвы, и мне не довелось их встретить. А Марина Курасова в период съемок находилась в лагере.

Но у нацболов тех лет были еще и другие, не менее героические, подруги. И они тоже, к сожалению, не все попали в мой альбом. Однако все они достойны того, чтобы их имена знали и помнили. Вот они: Ольга Кудрина и Алена Горячева, Людмила Харламова и ее однофамилица Татьяна Харламова, Ольга Шалина и Елена Боровская, Дарья Исаева и Арина Кольцова, Вера Михайлова и Дарья Дорохина, Василиса Семилетова и Нина Силина, Ольга Павлова и Татьяна Сочнева, Елена Демченкова и Анастасия Пустарнакова, Ольга Комарова и Анастасия Белькова, Евгения Зайцева и Ксения Лудан, Ирина Фадеева и Мария Крылова, Анастасия Курт-Аджиева и Ксения Михеева…

«Ангелы и фурии революции», — назвал их Эдуард Лимонов.

Сожалею лишь о том, что этот альбом с радостными, счастливыми лицами освобожденных «декабристок» и других девушек запрещенной ныне Национал-большевистской партии не увидела Аня Политковская. Уверен, она бы за них порадовалась и обязательно пришла бы в ЦДХ повидаться с ними и поговорить.

Жириновцы

Когда я однажды похвалил при Жириновском самоотверженность, идейную убежденность и бескорыстную преданность своему вождю парней и девушек Национал-большевистской партии, которые приезжали в Саратов со всех концов огромной страны и даже из-за границы, чтобы дать в суде показания в защиту Лимонова, в голубых глазах Владимира Вольфовича мелькнула тень легкой зависти. Кто, как не он, лучше других знал, что в его партии таких преданных и самоотверженных соратников никогда не было, нет и вряд ли будет. И случись с ним сейчас какая-нибудь неприятность или, не дай бог, беда, большинство из тех партийцев, что бессловесными истуканами позируют за его спиной в Госдуме, тут же трусливо разбегутся по разным партиям, а то и вовсе всадят в спину нож.

И потому Вольфовича иной раз прорывает.

— Вы въехали в Думу на моих плечах! — ругает он своих нерадивых партийцев. — Я мотаюсь по стране, постоянно встречаюсь с людьми, работаю круглыми сутками, а где вы? Отдыхаете? Наслаждаетесь жизнью? Вы — черви!..

И они молчат. Соглашаются. Хотя некоторые в душе и ропщут. Но только некоторые.

Пятнадцать лет подряд не хотел быть червем в ЛДПР один из самых известных жириновцев — Алексей Митрофанов. И еще бы и дальше мучился, но тут уж надоело играть с ним в поддавки самому Вольфовичу, и Леша, набравшись опыта и всего прочего, что крайне необходимо современному российскому политику, подался в свободное плавание по коридорам и кабинетам Власти, прибиваясь то к одному, то к другому берегу.

Александр Венгеровский, который всегда, сколько я его знал, был о себе очень высокого мнения, а после получения из рук Жириновского должности вице-спикера Государственной думы от фракции ЛДПР так возгордился собой, что стал причислять себя к «основателям партии» и даже написал и издал книжку под многозначительным названием «Хочу и могу».

Впрочем, если самоуверенность и самолюбование были всегда свойственны «барину» Венгеровскому, то любовь к эпатажу присуща вообще многим депутатам-жириновцам первого созыва, во всем подражавшим своему экстравагантному, талантливому лидеру. Однако подражали они ему, как правило, нарочито и неумело.

Наиболее отличались в этом Алексей Митрофанов (видимо, замаливая грехи, о чем речь чуть позже) и Вячеслав Марычев (ну, тот в силу характера и основных своих специальностей — актера и массовика затейника). Первый стучал кулаком по думской трибуне и, заходясь в истерике, кричал коммунистам: «Мы вам покажем!» Второй приходил на пленарные заседания то в шапке-ушанке или в телогрейке, то в поповской рясе или в белом костюме руководителя секты «Аум Синрикё», то надевал под свой знаменитый красный пиджак бутафорские женские груди. А то на пресс-конференции пил из пол-литровой банки яблочный сок, выдавая его за «мочу кандидата в президенты России Владимира Жириновского». Таким оригинальным способом депутат Марычев пытался доказать богатырское здоровье своего лидера, в отличие от плохого здоровья его конкурента на выборах — действующего президента Бориса Ельцина.