Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №10 (2002) Страница 47

Напомню, что благоприятные условия для подобной “инициативы” уже созданы предыдущими операциями НАТО на Балканах и практическим уходом России из этого региона. Сегодня речь идет об укреплении связей между балканскими странами и Турцией — прежде всего в военной области, хотя важнейшую роль играют проблемы энергетические: проект трубопровода Констанца—Триест, предназначенного для перекачки в том числе и каспийской нефти, обсуждался еще в 1999 году во время визита румынского премьера в Рим, что побудило прессу тогда заговорить о “нефтяной оси Италия—Румыния”. Эта “ось”, естест­венно, дополняла бы турецко-закавказскую (Баку—Джейхан), а энергокомму­никации, само собой разумеется, нуждаются в защите. Масштабная геостратегическая перестройка, черты которой все яснее обозначаются на юго-востоке Европы, свой истинный смысл и масштаб обретает именно в этом глобальном контексте — как лишь в нем раскрывает свое значение и новая ситуация, складывающаяся на берегах Днестра.

*   *   *

Еще почти год назад президент непризнанной ПМР Игорь Смирнов, выступая перед депутатами Госдумы РФ, предупреждал — очевидно, имея в виду в том числе и эйфорию завышенных ожиданий, с приходом к власти лидера компартии Молдовы Владимира Воронина овладевшую немалой частью российских политиков, притом самого разного толка: “Реализация предвыборных ожиданий электората маловероятна. Это дает основания предполагать уже в ближайшем будущем активизацию оппозиции...” Прогноз оказался на редкость точным, а сегодня, рассматривая в ретроспективе бурные — и слишком театральные для того, чтобы считать их спонтанными — молодежные акции протеста, потрясавшие Кишинев зимой-весной 2002 года и оценивая их итоги, можно заключить, что уже тогда прошедшим школу жестокого опыта приднестровским политикам было ясно кое-что, до сих пор еще мало кем понимаемое в Москве.

А именно: что такая активизация оппозиции может оказаться исключительно на руку президенту Воронину, дав ему возможность аннулировать некоторые из своих предвыборных обещаний — прежде всего в той части, которая касалась повышения статуса русского языка и принесла ПКРМ немало голосов. Анну­лировать же их лучше всего было таким способом, чтобы вина за это ни в коем случае не ложилась на президента и руководимую им партию, лишь вынужденно — “во имя внутреннего мира в стране и т. д. и т. п.” — отступивших под давлением обстоятельств. И есть веские основания полагать, что президент Воронин и лидер протестных акций Юрий Рошка исполнили согласованный дуэт. Исполнили отлично, что и неудивительно: они ведь давно знакомы, еще с первых бурных акций прорумынского и русофобского Народного фронта Молдовы под руководством Юрия Рошки, которым странно не препятствовал — а иные полагают, что потворствовал — тогдашний глава МВД МССР Владимир Воронин. Ныне НФМ сменил свое имя на ХДНП (христианские демократы — главный режиссер кишиневского “театра на улице” 2002 года), лидером же является не кто иной, как все тот же Юрий Рошка. Удивительная симметрия, не правда ли?

Как бы то ни было, общий итог впечатляет: инициатива коммунистов о введении русского языка в обязательную школьную программу и замене в ней предмета “История румын” соответственно названию страны “Историей Молдовы” (инициатива, которую румынский МИД в специальном заявлении назвал неуместной) уже отозвана, отменены, казалось бы, столь необходимые ПКРМ выборы в органы местного самоуправления, а все это, вместе взятое, странным образом коррелирует с позицией, озвученной американским дипломатом Стивеном Пайфером. Посетив Кишинев по поручению госсекретаря США, он в своем заявлении увязал предоставление финансовой помощи Республике Молдова (чей внешний долг составляет около 2 млрд долл., а срок платежей наступает в 2003 году) с отказом коммунистов от ряда своих предвыборных обещаний.

Сегодня очевидным фактом стали новое утеснение русского языка, выраженная ориентация на присоединение Кишинева к Пакту стабильности для Юго-востока Европы (эвфемизм, обозначающий реконфигурацию балканско- дунайского региона по американскому лекалу); столь же очевиден и ренессанс унионистских (т. е. выступающих за объединение с Румынией) сил в республике, возвращенных к политической жизни событиями января—апреля 2002 года. Со своей стороны, и сам отнюдь не процветающий экономически Бухарест уже пообещал выделить 3,5 млн долл. Официально — на проекты “по экономической и социальной интеграции двух стран”. Но мало кто сомневается в том, что основным получателем этих финансовых вливаний станет ХДНП — лидер и мотор унионистских сил. О неизбежности же такого объединения с завидным постоянством заявляют официальные лица румынской политики, и не далее как осенью 2001 года об этом вновь напомнил сенатор Адриан Нэстасе во время своего пребывания в Кишиневе, то есть тогда, когда намерение Бухареста присоединиться к североатлантическому альянсу (независимо от того, произойдет ли это осенью текущего года в Праге или несколько позже) уже ни для кого не являлось тайной.

И вот, однако, несмотря на все эти очевидные факты, Россия, с опережением графика выполняя решения Стамбульского саммита ОБСЕ 1999 года, аннулирует остатки своего военного присутствия в Приднестровье. Делается это вопреки ясно выраженному и руководством, и населением ПМР желанию сохранить его; и, разумеется, Тирасполь вправе сделать из этого собственные выводы. Разумеется, по традиционной и очень устойчивой пророссийской ориентации региона очень больно не могла не ударить и политика фактического удушения Приднестровья, к которой перешла Москва с приходом к власти Путина и его “спецкоманды”. Относительно умеренный фаворитизм по отношению к Кишиневу, характерный для ельцинской эпохи, сменился откровенным соучастием России в eго направленных на полную ликвидацию ПМР акциях самого грубого и жесткого свойства. Все это вместе взятое, конечно же, не могло не подтолкнуть идущий в республике процесс нарастающего разочарования Россией, утраты надежд на нее и, соответственно, не стимулировать поиск новых путей выхода из создавшегося крайне тяжелого положения — соответственно, и поиск новых союзников или, по крайней мере, более нейтральных партнеров. Ход вещей, казалось бы, более чем естественный в условиях выбранной Москвой стратегии санкций и информационного террора по отношению к Тирасполю. Однако к такому повороту событий, к сожалению, оказались не готовы даже многие из тех, кто на протяжении минувших лет, казалось, вполне искренне поддерживал Приднест­ровье.

*   *   *

19 июня 2002 года исполнилось ровно 10 лет со дня начала кишиневской вооруженной агрессии против ПМР. Операция, получившая кодовое наименование “Троянский конь”, своей задачей-максимум имела захват Тирасполя, рассечение территории республики у Дубосcap и последующее ее аннулирование; задачей-минимум — по крайней мере, отсечение расположенных на правом берегу Днестра Бендер. Разумеется, с дальнейшим выдвижением сюда не только молдавской, но, возможно, и румынской армии, ибо у власти в Кишиневе в это время находились ярые унионисты, к числу которых принадлежал и президент РМ Мирча Снегур.

Война оказалась короткой, но кровопролитной (за двое суток в Бендерах, городе со 150-тысячным населением, было убито 600 мирных жителей, ранено полторы тысячи, более половины покинуло город); затем, под натиском отчаянно защищающих собственное право на свой уклад жизни и свой язык приднестровцев и пришедших к ним на помощь добровольцев из России и Украины, молдавская армия отступила. Успев, однако, отметиться в высшей степени символической акцией: бомбардировкой 22 июня моста через Днестр, по которому уходили беженцы. Не зря же в Кишиневе в это время славили союзника Гитлера, маршала Антонеску! Операция провалилась, однако принесла Приднестровью огромные экономические и, главное, человеческие потери, оставила в душах многих людей неизгладимые рубцы и незаживающие раны. Однако официальных извинений со стороны Кишинева до сих пор так и не последовало, хотя на первых порах Тирасполь ожидал этого от президента Воронина. Тем не менее, последний предпочел занять иную позицию: возлагая, вопреки общеизвестным фактам из истории конфликта, равную ответственность на обе стороны, себя он подает как политика нового толка, будто бы полностью отошедшего от порочной линии прежнего руководства. А вот лидеры Тирасполя, по его словам, несут полную ответственность за срыв переговорного процесса: “взвинчивая и обостряя национальную подоплеку разразившегося некогда (!) конфликта”, они не позволяют осуществиться “бесконфликтному и безоговорочному объединению страны” (из обращения к нации от 23 июня 2002 года).

Между тем вся соль как раз и кроется в слове “безоговорочное”: ведь в международном праве само понятие “безоговорочная капитуляция” означает сдачу на милость победителя, полную утрату предшествовавшей такой сдаче государст­венности и право победителя на новое ее устроение (или полную ее ликвидацию, буде он того пожелает) по своему собственному усмотрению.