Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #6 Страница 48

Валентин Сорокин Вечерний Благовест

Мир, действительно, не без добрых людей. Книга Анатолия Жукова “Вечерний благовест, или Реквием по Берёзовке” всё-таки вышла в Москве в издательстве “Вече” только при помощи Анатолия Ивановича Голубкова, только при помощи земляков.

Автор этого очерка благодарит волгарей и восхищается ими. Помнит, как Главлит и некоторые товарищи в ЦК нервничали над рукописью романа Анатолия Жукова “Дом для внука”, но, глубоко покорёжив, всё-таки разрешили выпустить, подчеркнув уважение к таланту и честности писателя.

Красивый человек Анатолий Николаевич Жуков. Рослый. Добрый. И очень мудрый. Мудрый - поэтическим словом: то лирически пронзительным, то сиренево шепчущим, то медвяно веющим, то крылатым, как наше русское раздолье, то неукротимо гневным, как в бурю разобидевшаяся великая река Волга, откуда он, Анатолий Жуков, и вышел в жизнь, в творчество. Честный, вдохновенный художник.

Борьба русского крестьянина за отчий огородик, за прабабушкино поле, верность русского человека дому, краю, кресту и обелиску просто потрясают тебя в произведениях Анатолия Жукова. Не все мы уберегли эту верность, это храмовое старание русского человека - остаться на лугу, на грядке, на холмике, где он босиком бегал, где он впервые в руки взял косу, где он мальчишкой вскочил в седло и пустил в галоп гривастого коня. Столичные “экономисты” советовали “сокращать” и делить деревни, хутора и сёла русские на рентабельные и нерентабельные.

Доделили. Русская земля опустела. Зарастает горькою полынью и горькою лебедою. Писатель настолько трагически переживает исход человека с родной земли, что читаешь и не можешь удержаться от слёз!..

“У предпоследней избы, слегка завалившейся набок, сухонькая долгожительница весело скребла ножом по печной заслонке, припевая в такт своим шумным скребкам:

Я не тятькина,

Я не мамкина -

Я на улице росла,

Меня курица снесла”.

А где же дети, внуки и правнуки наших дедов и наших бабушек, а где наши отцы и матери? Отцы - под Курской дугою и под Сталинградом, а матери - под крестами забытых и стёртых с лица земли хуторов и деревень. Осиротелые вдовы, кормилицы осиротелых детей, осиротело лежат под лебедою и полынью уничтоженных балалаечных и гармошковых хуторов и деревень.

Вспоминаю, читая прозу Анатолия Жукова, почти забытые мною стихи Николая Некрасова, стонущего сердцем классика:

Родина-мать! По равнинам твоим

Я не езжал ещё с чувством таким!

Вижу дитя на руках у родимой,

Сердце волнуется думой любимой:

В добрую пору дитя родилось,

Милостив Бог! Не узнаешь ты слёз!

С детства никем не запуган, свободен,

Выберешь дело, к которому годен,

Хочешь - останешься век мужиком,

Сможешь - под небо взовьёшься орлом!

В этих фантазиях много ошибок:

Ум человеческий тонок и гибок,

Знаю: на место сетей крепостных

Люди придумали много иных,

Так!.. Но распутать их легче народу.

Муза! С надеждой приветствуй свободу!

Стихи написаны в 1861 году. А мы, народы России, в 2006 году лишь смутно ожидаем улучшения бытия на селе, когда село вытеснено из нашей жизни раскулачиваниями, войнами, тюрьмами, водкой, поборами, либеральными проектами и - ненавистью к крестьянству России со стороны различных проходимцев от науки и власти!..

* * *

Да, книга эта вышла благодаря радушной заботе и материальной помощи в её издании земляков писателя и их руководителя Анатолия Ивановича Голубкова, замечательного специалиста сельского хозяйства и известного в стране директора СПК имени Н. К. Крупской Ульяновской области. Спасибо ему неувядающее!

Российский Союз писателей, обращаясь к нему с просьбой, писал, что “прозаику Анатолию Николаевичу Жукову, который вырос и долгое время жил и работал в Вашем совхозе, исполняется 75 лет, и чтобы отметить этот серьёзный жизненный рубеж, надо издать хотя бы однотомник его избранных произведений. К великому сожалению, финансовые и издательские возможности у нас таковы, что без спонсорской помощи не обойтись. Поскольку А. Н. Жуков больше пишет о современном крестьянине и рабочем, о сельской интеллигенции, он Ваш представитель в современной русской литературе. Именно поэтому мы и обратились за помощью к Вам в это трудное время…”

В недавнее время вышла бы, наверно, не эта книга с нищенским тиражом, а собрание сочинений. Ведь прежде его сборники повестей и рассказов издавались стотысячными тиражами, а романы “Дом для внука” и “Судить Адама!”, кроме журналов, печатала “Роман-газета” по два с половиной миллиона экземпляров первый роман и 3,4 миллиона экземпляров второй. Потом они ещё и переиздавались отдельными книгами.

Не удивительно. Обычное дело. Не порнуха же какая-то, не нынешняя чернуха, а серьёзные книги. Да и писатель надёжный, даровитый, опытный. Национально неколебимый и братский.

Первый свой рассказ Анатолий Жуков напечатал пятьдесят с лишним лет назад в газете “Защитник Родины” Одесского военного округа. Рассказ доверительный, сердечный - о солдатской службе и дружбе, его похвалили, дали литературную премию на конкурсе, а командир полка вызвал и решил так: хватит топать в сержантах, аттестуем на лейтенанта и расти офицером до самого верха. Маршал Жуков, правда, уже есть, но, может, дотянешься до полковника, талантом не обделён.

- У меня другой талант, товарищ полковник, - сказал Жуков. - И не военный, а настоящий русский, крестьянский.

- По-твоему, военный талант - не русский, да? - осердился полковник. - Ладно, дослуживай срочную, неволить не буду.

На четвёртом году Анатолий Жуков уволился из армии и вернулся в свой совхоз, где работал с раннего отрочества. После армейской службы жизнь в совхозе показалась ещё роднее, свободней, и он стал между делом писать стихи, очерки, рассказы, посылая их в районную и областные газеты. Печатали охотно, а “Ульяновская правда” присудила даже премию на литературном конкурсе. Потом сектор печати обкома партии послал его в районную газету. Заодно, сказали, и среднюю школу закончишь, а то семилетки маловато не только для писателя, но и для журналиста.

Район был приволжский, сельский, и его, потомственного крестьянина, назначили заведовать сельхозотделом редакции. Дали фотокамеру, мотоцикл, моторную лодку (для рыболовецких колхозов на Волге) и верховую лошадь на весеннее и осеннее бездорожье. День ездишь, день - пишешь, а первую половину ночи - в вечерней школе. Выходные, праздничные и отпускные дни - для чтения и литературной работы. Читал он всегда много и писал теперь регулярно. На тридцатом году выпустил в Ульяновске первую книжку рассказов, а в вечерней школе получил аттестат зрелости. Через год выдержал конкурс в Литературный институт и оказался в Москве. Как в другом мире.

Жизнь военного и первое пятилетие послевоенного времени в русской деревне можно назвать героической - так самоотверженно работали здесь подростки, солдатки и вдовы, оставаясь по-прежнему добрыми, нравственно чистыми, удивительно жизнерадостными людьми. Такими они и остались в рассказах “Надежда”, “МУ-2”, “Песни о любви”, “Колоски неспелые, необмолоченные”, “Удочка из Европы”, “Зеленоглазая ты моя” и др. Их нельзя читать спокойно: то слёзный комок сдавит горло, то не удержишься от улыбки, от смеха…

Служба в армии мирного времени тоже показана правдиво, но она спокойней, светлее, особенно в рассказах “Мужлан”, “Песни ветерана”, “Жил-был Курыль-Мурыль”… Армия-победительница была тогда авторитетной, генералы, офицеры и старшины-сверхсрочники - почти все фронтовики, а солдаты и сержанты срочной службы под их отеческим и братским началом чувствовали себя как в дружной семье.

Да и сельская обстановка-то тех лет, конечно же, выравнивалась с каждым годом, становилась хоть и не совсем ещё безбедной, но уже сытнее, карточки отменили, цены стали регулярно снижать. Мягче становилась жизнь, утешней. Может, ещё и потому, что тогда мы были не господами, а товарищами. И не шапочными, “здравствуй и прощай”, а товарищами по труду, соратниками по одинаковой народной жизни, единодумами. Даже драматические сюжеты (больничная повесть “Под колёсами”, например, - об инвалидах и увечных) оставались духоподъёмными, сердечными и давали читателю положительный смысл для жизни. Берегли в человеке желанную радость.

Студенты Литинститута после лекций трудились в общаге кто над стихами, кто над прозой, кто над пьесами или переводами на другие или с других языков… Анатолий Жуков вынашивал свой первый роман “Дом для внука”, где в центре были раздумья о судьбе русского народа, о России, о малой своей родине - умирающей колхозной Хмелёвке и крепнущем совхозе имени Крупской. И ещё думал о себе и своей семье, о крестьянском своём роде, который то ли распался, то ли был попросту уничтожен.

В январе 1931 года, через неделю после рождения Анатолия, всю большую семью его деда, крепкого середняка, арестовали и как кулака в крещенскую стужу выслали из родной Хмелёвки в Казахстан строить шахтёрский город Караганду. Отец Анатолия остался только потому, что жил уже отдельно и строил по соседству с Хмелёвкой зерносовхоз имени Крупской. Там он окончил курсы механизаторов и стал работать трактористом и комбайнёром, а мать разнорабочей. Потом, через десяток лет, отца взяли на фронт, откуда он не вернулся, и вместо него в семье за мужика остался Анатолий. Малыш…