Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты Страница 52

— Что случилось? Куда это он так почесал? Неудача?

— Может быть, я сказал что-нибудь не так? — спросил я.

— Он заметил, что вы перемигивались, — предположил Дик.

— Ну и что же? — спросил я.

— Не знаю… Может быть, он подумал, что мы строим козни…

— Не выдумывайте, ребята, — сказал Тендер. — Мы действительно строим козни, но он об этом не может догадаться. Все идет гораздо лучше, чем я ожидал. Пошли в рубку.

Он встал и направился в угол, где был установлен блок видеофонографов.

— А по-моему, он что-то понял, — упрямо сказал Дик. — Какую-то нечистоту наших намерений уловил…

— Чего же здесь нечистого? — возразил я, — Мы просто знакомимся, а его дело — принять знакомство или не принять…

— Мы не просто знакомимся, — сказал Дик. — Сам Малыш нам не нужен, он для нас — только орудие…

— Ну уж — не нужен, — сказал я. — Во-первых, он все-таки человек…

Дик замотал головой.

— Нет. Если бы он был человеком, мы бы с ним так не обращались…

Подошел Тендер с кассетами в руках.

— Правильно, Дик, — произнес он. — Мы, конечно, не просто знакомимся. Малыш нам нужен не только как наш соплеменник. От него слишком многое зависит. И мы должны сделать все, чтобы он нас полюбил. Пошли.

Он двинулся в рубку, и мы поплелись следом. Дик был неудовлетворен, это видно было по его лицу. У него был какой-то несчастный вид. Я совершенно не понимал — почему. Что это он выдумал: нечистые намерения? Конечно, мы ведем игру. Всякий контакт есть игра. Но это игра, в которой выигрывают обе стороны. Малыш, например, уже явно в выигрыше, мы тоже кое-что узнали, мало, конечно, но кое-что узнали…

В рубке Тендер прежде всего подошел к экранам и внимательно огляделся. Если не считать неоконченной стройки, все вокруг было так, как в первый день нашего прибытия. Ни Малыша, ни чудовищных «усов» над горами видно не было.

— Действительно, удрал, — сказал Тендер весело. — Что ж, подождем. Я, признаться, изрядно устал. Стась, вот вам кассета, передайте все в экстренных импульсах прямо в Центр. А дубль я возьму к себе. — Он огляделся. — Где я тут видел проектор? А, вот он… Дик, смените, пожалуйста, Вандерхузе, сейчас я буду анализировать запись, пусть он заодно посмотрит. Пошлите его ко мне в каюту… Да, Стась! Проглядите заодно радиограммы. Если будет что-нибудь стоящее… только из Центра, с Базы или лично от Горбовского или от Мбоги…

— Вы меня просили напомнить, — сказал я, усаживаясь у рации. — Вам еще надо поговорить с Михаилом Альбертовичем.

— Ах да! — Лицо Тендера стало необыкновенным — оно стало виноватым. — Знаете, Стась, это не совсем законно… Окажите любезность, выдайте запись сразу по двум каналам: не только в Центр, но и на Базу, лично и конфиденциально Сидорову. Под мою ответственность.

— Я и под свою могу, — проворчал я, но он уже был за дверью. Дик тяжело вздохнул.

— Ну что еще? — сказал я, настраивая автоматику. — Опять у тебя предчувствия?

— Кибертехник! — произнес Дик с огромной язвительностью и тоже вышел.

Я вставил кассету в автомат, включил передачу и просмотрел радиограммы. На этот раз их было немного — всего три: видимо, Центр принял меры. Одна радиограмма была из Информатория и состояла из цифр, букв греческого алфавита и из значков, которые я видел, только когда регулировал печатающее устройство. Вторая радиограмма была из Центра от Бадера: Бадер продолжал настойчиво требовать предварительных соображений относительно других вероятных зон обитания аборигенов, возможных типов предстоящего контакта по классификации Бюлова и тому подобное. Третья радиограмма была с Базы от Сидорова: Сидоров официально запрашивал Тендера о порядке доставки заказанного оборудования в зону контакта. Я пораскинул умом и решил, что первая радиограмма Тендеру может понадобиться; третью не передать неудобно: неловко перед Михаилом Альбертовичем; а что касается Бадера, пусть пока полежит. Какие там еще предварительные соображения…

Через полчаса транслирующий автомат просигналил, что передача закончена; я вынул кассету, забрал две карточки с радиограммами и отправился к Тендеру. Когда я вошел, Тендер и Вандерхузе сидели за проектором. По экрану взад и вперед молнией проносился Малыш, виднелись наши с Диком напряженные и растерянные физиономии. Слышался ровный и сильный голос Тендера: «…научились создавать из неживого не только мускулы, но и мозг…» Вандерхузе сидел, весь подавшись к экрану, поставив локти на стол и захватив бакенбарды в сжатые кулаки. Глаза его были вытаращены, рот приоткрыт.

— Одну минуточку, — сказал Тендер и остановил воспроизведение. — Вернемтесь-ка немножко назад…

Щелкнул переключатель, и на экране появилось лицо Малыша. Малыш говорил: «…он не двигался, но он дышал, он вздрагивал, он издавал звуки, и он умел, как теперь умею я, отделять от себя изображения…»

— Стоп, — сказал Тендер и снова остановил воспроизведение. — «Как теперь умею я». Почему «как теперь»? Значит, раньше не умел… Что вы на это скажете, Яков?

Вандерхузе отдулся и выпрямил спину.

— Изображения, — сказал он. — Изображения это, вероятно, то, что вы называете защитно-отвлекающими фантомами… Только я не совсем понял, кто это такой «он». «Он дышит», «он умеет»… По-моему, никто из нас не умеет отделять защитно-отвлекающих фантомов, Каспар, как вы полагаете?

Тендер его не слушал.

— «Как теперь умею я», — повторил он. — «Как теперь…» Нет, это не оговорка. Выходит, раньше он не умел. А теперь научился. Что такое произошло теперь, что он научился… или его научили? Прибыли мы. Обратите внимание, как все любопытно получается, Яков. Они знают про нас. Можно предположить, что они о нас не очень-то хорошего мнения, ибо сочли нужным оснастить своего разведчика защитно-отвлекающей техникой… я полагаю, что сюда входит и мимикрия… Но с другой стороны, они не думают о нас. «Зачем им о вас думать?» Некоторое противоречие, вы не находите, Яков?

— Нахожу, — честно сказал Вандерхузе.

— Ну ладно, — сказал Тендер. — Посмотрим, что там дальше. Я воспользовался моментом и положил перед ним радиограммы.

— Что это? — сказал он нетерпеливо — А… — Он пробежал радиограмму из Информатория, усмехнулся и отбросил ее в сторону. — Это все не то, — сказал он. — Впрочем, откуда им знать… — Он проглядел радиограмму Сидорова и поднял глаза на меня. — Вы отправили ему…

— Да, — сказал я.

— Хорошо, спасибо. Составьте от моего имени радиограмму, что оборудование пока не нужно. Вплоть до нашего запроса.

— Хорошо, — сказал я и вышел.

Я составил и отправил радиограмму на Базу и решил посмотреть, как там Дик. Мрачный Дик старательно крутил верньеры. Насколько я понял, он тренировался в наведении пушки на далеко разнесенные цели.

— Безнадежное дело, — объявил он, заметив меня. — Если они высунутся разом по всему горизонту и все одновременно плюнут в нас, нам каюк. Нам просто не успеть.

— Во-первых, можно увеличить телесный угол поражения, — сказал я, подходя. — Эффективность, конечно, уменьшится порядка на три, на четыре, но зато можно захватить четверть горизонта, а расстояния здесь маленькие… А во-вторых, ты действительно веришь, что в нас собираются плевать?

— А ты?

— Да не похоже что-то.

— А если не похоже, то чего ради я здесь сижу? Я сел на пол возле его кресла.

— Честно говоря, не знаю, — сказал я. — Все равно надо вести наблюдение. Раз уж планета оказалась биологически-активной, надо выполнять инструкцию. Сторожа-разведчика ведь не разрешают выпускать…

Мы помолчали.

— Тебе его жалко? — спросил вдруг Дик.

— Н-не знаю, — сказал я — Жалко — это не то слово. Я бы скорее сказал — жутко. А жалеть… Почему, собственно, я должен его жалеть? Он бодрый, живой… Совсем не жалкий.

— Ты заметил, как он жадно слушает? Я не знаю, как это сформулировать… Голова у него работает великолепно, но у меня такое впечатление, что мозг его изголодался. Ему всю жизнь не хватало пищи. Мы для него — как манна небесная, а Тендер этим и пользуется.

— Что значит — пользуется? Тендеру надо установить контакт. Он избрал определенную стратегию… Ты же понимаешь, что без Малыша в контакт нам не вступить.

— А если они не хотят контакта?

— Что значит — не хотят? Надо сделать так, чтобы захотели. Всегда ведь кто-то хочет, а кто-то не хочет. Надо найти тех, кто хочет. Надо переубедить тех, кто не хочет. Это же азбука. Речь идет об историческом повороте в жизни цивилизации…

— Ох, — сказал Дик, сморщившись. — Брось ты эти лекции…

— Нет, подожди, — сказал я. — Что значит — хочет, не хочет? Почти все они не хотят сначала. А потом находятся умные люди, которые понимают, что это полезно, что это прогрессивно, что это неизбежно, наконец…