Игорь Рабинер - НАША ФУТБОЛЬНАЯ RUSSIA Страница 6

– Он создал эту команду, и у нее была игра, – говорит Шалимов. – А еще мы знали, что он – за нас. Полагали, что из-за этого его и убрали – хотя точно это, разумеется, никому известно не было. Бышовца знали все. На контрасте вспоминали разговор в афинской раздевалке и молчание Садырина. Понятно, что это было не наше дело. Назначать тренеров и убирать их должны только руководители. Но это я сейчас понимаю, а тогда…

А тогда Шалимов вроде бы прямо из гостиничного номера, позвонил Бышовцу. Самому капитану, правда, кажется, что звонок он сделал уже из Москвы, но тренер утверждает обратное. Какая, впрочем, разница?

"От имени игроков капитан команды Шалимов спросил меня, поддержу ли я их, если они выдвинут меня в качестве главного тренера. И я сказал – да", – вспоминал Бышовец.

Игнатьев это прокомментировал так: "Я бы на месте Анатолия Федоровича сказал: "Вы что, ребята? У вас же есть тренер! Как при "живом " тренере я могу ответить положительно? Вот снимут Садырина, предложат мне – тогда пойду". Не исключаю, что именно это решение Бышовца, эта подставленная им "спина", и позволила заварить всю кашу".

– Разве этично было с вашей стороны принять предложение игроков? – спросил я Бышовца.

– Мы все делаем ошибки. Как старший, я должен был, наверное, мыслить какими-то другими категориями. Но верх взял какой-то внутренний голос, подсказавший: "Вот и у тебя будет возможность поехать на чемпионат мира". Не забывайте еще и о том, что это была совсем не чужая для меня команда. Именно я за три месяца почти с нуля создал ее в 90-м году, после позора на чемпионате мира в Италии. И на следующий же год вывел ее на чемпионат Европы, несмотря на то, что в нашей группе были итальянцы. Исходя из всего этого, я и счел возможным принять предложение ребят.

– Какие отношения у вас были с Садыриным? – спросил я также Бышовца.

– У меня никогда не было с ним отношений. Даже когда он играл. Он не был плохим игроком или тренером. Футболистом был волевым, колючим, плевался. А как тренер… Для меня существует не только понятие результата, но и цены, которой он достигнут. Если любой ценой – это для меня поражение.

– После той истории вы не испытываете угрызений совести перед тренером, рано ушедшим из жизни?

– Нет. Садырин был борец, и каждый из нас следовал своим принципам. Когда ему, уже безнадежно больному, хватило характера и воли выйти во главе ЦСКА на "Петровском", я смотрел с трибуны, как его команда проигрывает "Зениту" -1:6,и глубоко ему сочувствовал. Это волевой человек, которого можно уважать. Но отстаивать свои принципы – совсем другое дело. У нас с Садыриным они были разными. Как и с Лобанов-ским.

– До звонка Шалимова вам что-нибудь было известно о замыслах игроков?

– Нет.

(c) (c) (c)

По словам Бышовца, первоначально под письмом были готовы подписаться все футболисты, находившиеся в Афинах: "По моей информации, сначала все приняли решение, что Бышовец – это та фигура, которая необходима на чемпионате мира-94. Но там же произошел раскол, потому что в составе той сборной Садырина были цеэсковцы. Информация вышла к Садырину, и по этой причине пять человек попало под пресс армейских руководителей и отказалось от подписей".

Эту версию, правда, больше никто не подтверждает. А Колосков в книге "В игре и вне игры" отмечает: "Сравнительно недавно я узнал от Александра Бородюка, что к нему и к Сергею Гор-луковичу, двум олимпийским чемпионам, тоже подходили с этим письмом. "Мы их просто послали", – сказал Бородюк".

Еще один футболист, отказавшийся подписывать письмо, выступавший в Испании форвард Дмитрий Радченко, в начале 94-го рассказывал мне:

– Я не стал подписывать письмо, потому что сама постановка вопроса – чушь. Не в компетенции игроков менять тренеров. Тем более на таком уровне, как сборная.

– Откуда всплыла кандидатура Бышовца?

– Вот уж о чем понятия не имею! Для меня это загадка, так же как и многое другое, связанное с этим конфликтом. О Бышовце я вообще только в Испании узнал – ребята сказали. И журналисты начали подходить с одним и тем же вопросом: "У вас действительно возможно, чтобы игроки тренеров назначали?" Нет, такое определенно только в нашей стране может произойти. Весь мир смеется.

– Как развивалась ситуация в Греции?

– После матча игроки решили устроить собрание в "Хилтоне". Согласились с тем, что в сборной далеко не все в порядке, что надо многое менять. Большинство претензий были в адрес федерации. О Садырине вообще не было сказано ни слова. Послушайте, а разве в письме говорилось о кандидатуре Бышовца? В Греции мы говорили о том, что надо всем сесть за круглый стол и высказать в лицо Колоскову и тренерам все, что мы думаем. И только!

По словам Семина и Игнатьева, произнесенным независимо друг от друга, о письме они узнали только в Москве. Вряд ли бы Садырин не рассказал о нем своим помощникам, получи он оперативные сведения по своим каналам. Галямин вместе с Хариным, Черчесовым, Поповым и Радченко (трое последних к ЦСКА никогда отношения не имели) в затее участвовать отказались, что каждый из них не раз публично подтверждал.

Большинство данных сводятся к тому, что в Афинах письмо подписали 11 человек – легионеры Шалимов, Кульков, Мостовой, Колыванов, Юран, Саленко и Кирьяков, спартаковцы Хлестов, Онопко и Никифоров, вернувшийся в "Динамо" Добровольский. Хотя Дмитрий Попов, с которым мой коллега по "Спорт-Экспрессу" Михаил Пукшанский беседовал в январе 94-го, высказал иную точку зрения: "Тогда подписи свои поставили, по-моему, лишь семь человек. Остальные отказались".

Занятен масштаб расхождений, к примеру, между Поповым и Бышовцем, не правда ли?..

Как свидетельствует в своей книге "Моя география" Андрей Канчельскис, в том матче дисквалифицированный, свою подпись он прислал по факсу из Манчестера после звонка Шалимова. Не вызванные в сборную спартаковцы Карпин и Андрей Иванов поставили свои автографы уже в Москве, откуда после перепечатки текст и отправился по факсу на стол Шамиля Тарпищева. Так, по крайней мере, восстановил хронологию событий Шалимов – оговорившись, что спустя много лет может что-то путать.

Колосков о существовании "письма 14-ти", как уже было упомянуто, узнал от Тарпищева. По информации экс-президента РФС (как обычно, она полностью противоречила сведениям Бышовца), изначально подписей было всего семь, а остальные организаторы "восстания" добирали уже позже – всеми правдами и неправдами. Впрочем, раз подписи стоят, значит, не имеет никакого значения, когда и при каких обстоятельствах они были поставлены. Никто из игроков ведь не заявлял, что его обманули и вписали совсем не то, о чем договаривались!

Я спросил Тарпищева:

– Вы наверняка слышали версию, что за спиной игроков, подписавших это письмо, стояли вы с Бышовцем? – спросил я триумфатора Кубка Дэвиса.

– Это глупость. То письмо было криком души людей, которые прошли серьезную школу западного спорта и вступили в конфликт с теми, кто этот этап не прошли и работали по старинке. Та же проблема многими годами позже произошла в хоккее, когда мы провалили чемпионат мира 2000 года в Санкт-Петербурге. На профессионалов, привыкших отвечать за себя, опять надели "колпак" – и у них возникло чувство протеста. Всегда придерживался убеждения, что с ними нельзя работать по советскому менталитету, по командно-приказной системе. Эти ребята по своей сути не были революционерами. А ко мне обратились потому, что из всех чиновников я был к ним, спортсменам, ближе всех и понимал их лучше всех.

– Но разве справедливо с их стороны было требовать отставки одного тренера и назначения другого?

– А кто говорит, что справедливо? Когда я получил их письмо, поддержал его по всем позициям, кроме снятия тренера. Это не их вопрос. Что лишний раз доказывает: я к идее этого письма отношения не имел и ничего игрокам не подсказывал.

– А Бышовец?

– Если и имел, то косвенное. В том смысле, что на предложение игроков не ответил отказом. Прямого воздействия, думаю, он не оказывал. Вдобавок уверен: если бы письмо было организовано не "снизу", а "сверху", такого количества подписей собрать бы не удалось. Легионеры были самостоятельными людьми и под чужую дудку петь бы не стали.

@(r)@

Итак, поначалу у скандальной истории был единый сюжет. Футбольное руководство в лице Колоскова поддержало Садырина, политическая элита в лице Шамиля Тарпищева – игроков. Все было четко и ясно, оставалось только дождаться, чья возьмет.

25 декабря в огромном и престижном зале пресс-центра МИД на Зубовской площади состоялась пресс-конференция "отказников" – Шалимова, Юрана, Кирьякова, Добровольского, Мостового, Кулькова и Иванова. РФС представлял Александр Тукманов. Тренеров сборной не пригласили, но оказавшийся среди журналистов Борис Игнатьев выступил с места: "Просто пришел послушать, но не выдержал и сказал: я всех вас давно знаю и уважаю, но потребовав замены тренера, вы переступили грань дозволенного".