Федор Раззаков - Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека» Страница 61

Как уже отмечали многие очевидцы тех дней, в Ташкенте тогда не было ни мародерства, ни краж, ни более тяжких преступлений. Казалось, даже преступники прониклись всеобщим порывом и на время забыли о своем ремесле. Хотя, конечно, люди, которые пытались нажиться на всеобщем несчастье, тогда все же находились. Об одном из таких случаев рассказала газета «Ташкентская правда» от 3 июня 1966 года. Речь в заметке шла о «черных маклерах» – торговцах квартирами в Чиланзарском районе.

Все началось с того, что там начали прокладывать новый водовод (еще до землетрясения) и некоторые дома подлежали сносу. Списки людей составляли работники «Водоканала». Именно туда однажды и пришел начальник спортивно-технического клуба Б. Тарновский, который заявил составителям списка: дескать, у вас же в руках – золотая жила. И предложил следующую комбинацию: он находит людей, желающих жить в благоустроенных квартирах, а работники «Водоканала» включают их в список очередников и получают за это денежный куш.

Афера вскрылась спустя несколько недель. В итоге все ее участники получили по заслугам: продавцы квартир получили тюремные сроки, а незаконные квартиранты были выселены из новых квартир. В конце заметки ее автор Г. Бухаров подводил итог этой истории: «Ташкент переживает тяжелые дни. Стихийное бедствие лишило многих крова. Сейчас, как никогда, при распределении жилплощади необходимо взвешивать все «за» и «против». Любителям погреть руки на народном горе не должно быть пощады».

О том, в каком режиме в те дни работала ташкентская милиция, рассказывается в книге «Советская милиция. История и современность». Приведу эти строки:

«В 1966 году во время землетрясения в Ташкенте нелегкую вахту самоотверженно несли работники органов внутренних дел. Они делали все возможное и даже невозможное. Милиция, образно говоря, держала руку на пульсе города. Люди в милицейских шинелях спасали людей, тушили пожары, устраняли завалы, утечку газа, откачивали воду из затопленных помещений, организовывали движение транспорта и т. п.

На улицах в патрулировании участвовало около 2 тысяч милиционеров, курсантов школы милиции, солдат, общественников. Они зорко следили за порядком, особенно в палаточных городках. Специальные оперативные группы принимали меры по охране ценностей, строительных материалов, продовольственных и промышленных товаров. В городе был обеспечен образцовый порядок.

Сотрудники милиции показывали пример выполнения служебных обязанностей. Дежурный по городу коммунист Х. Пулатов едва успел после первого толчка отправить в район разрушений дежурный наряд, как в помещении обрушился потолок. Пулатов выбрался из-под развалин и продолжал нести службу. Отвагу и мужество проявили при спасении людей офицеры Шарахмедов и Шахайдаров, сержант Рихматов и многие другие работники милиции. За самоотверженную службу 49 особо отличившихся работников милиции были награждены медалями «За отличную службу по охране общественного порядка»…».

И вновь обратимся к воспоминаниям свидетелей ташкентского землетрясения.

Вспоминает У. Сарсенбаев: «Было очень тяжело. Но мы видели, что не менее тяжело тем, кто приехал нам помогать в восстановлении Ташкента. Ведь толчки не прекращались. Солдаты ставили из деревьев и брусчатки временные дома. В них жили строители и другие специалисты. Один такой район из временных жилищ назвали «Спутник». Временные жилища и бараки были построены для нескольких сот тысяч людей.

Рабочие и инженеры приезжали из самых разных краев: Севастополя, Ленинграда, Прибалтики и Кавказа, Казахстана, Белоруссии. Кто-то жил в палатках, благо погода была теплая. Будто какие-то внешние силы повлияли – совершенно не было дождей.

Ташкент восстановили достаточно быстро. И что характерно, изменился не только город, изменилось мышление людей. Тысячи жителей частного сектора – «махаллинцы» – переехали в многоэтажные дома. Некоторые просили поселить их в одном доме со своими соседями. И даже сейчас многие из них живут дружно и содержат подъезды и дворы в образцовом порядке…».

Как уже отмечалось выше, несмотря на постигшее город стихийное бедствие, жизнь в нем не остановилась: бесперебойно работали коммунальные службы, медицинские учреждения, вузы и школы, концертные залы, кинотеатры и т. д. На стадине «Пахтакор» проходили игры регулярного чемпионата страны, который начался за две недели до землетрясения – 10 апреля. В этом чемпионате ташкентский «Пахтакор» в итоге завоюет 9-е место (из 19-ти команд). Тренером команды тогда был знаменитый динамовец Михаил Якушин, который о своем пребывании в Ташкенте оставил следующие воспоминания:

«Хотя в столице Грузии ко мне тоже относились хорошо (Якушин возглавлял тбилисское «Динамо» дважды: в 1950–1953 и 1962–1964 годах. – Ф. Р.), все же с большей теплотой я вспоминаю о Ташкенте, который полюбил. Пожалуй, нигде мне не работалось так хорошо, как с «Пахтакором»…».

Об этом же и слова известного киноактера Родиона Нахапетова, который тем летом снимался в Узбекистане в фильме «Нежность»:

«Еще во ВГИКе я подружился с режиссером Эльером Ишмухамедовым. Вместе с ним мы работали над инсценировкой рассказа Чехова «На пути». Роль неудачника, желающего произвести на женщину сильное впечатление, стала одной из моих дипломных работ.

У нас с Эльером было общее увлечение – фильмы Феллини. Я даже в шутку прозвал Эльера «Эльерини».

И вот дружба, начатая в стенах института, переросла в творческий союз. Эльер пригласил меня сняться в роли Тимура в фильме «Нежность». Мне понравился сценарий Одельши Агишева – свежий, трогательный, нежный, как и рассказ Барбюса «Нежность», использованный в одной из сцен фильма.

Никогда не забуду открытие для себя республики Узбекистан. Уникальная средневековая архитектура, добродушие людей, жаркое солнце, плов и зеленый чай до сих пор вызывают у меня ностальгические чувства. Но более всего мне памятна атмосфера съемок.

Я читал когда-то, что Жанна Моро была недовольна съемками у Антониони (в фильме «Ночь»). Постоянное напряжение, идущее от режиссера, сковывало ее инициативу и утомляло. «То ли дело съемки у Трюффо! – вздыхала она, вспоминая «Жюль и Джим». – Все было так легко, так непринужденно, по-дружески!».

«Нежность» для меня была то же, что «Жюль и Джим» для Жанны Моро, – не столько работа, сколько сама жизнь. По-дружески легко и непринужденно снимался и наш скромный узбекский фильм. Все мы были практически неразлучны, поэтому случайно оброненное слово, жест или наблюдение наматывались на ус, перемалывались в общей творческой лаборатории и находили свое место в фильме. Единение было полное, и свобода – исключительная. Никогда больше у меня не было такой беспечной и такой стимулирующей творчество жизни, как в тот год – год благословенной «Нежности»!..».

Отмечу, что фильм «Нежность» войдет в золотой фонд не только узбекского, но и советского кинематографа. В 1967 году он завоюет специальный диплом IV Недели азиатского фильма во Франкфурте-на-Майне. Но это будет через год, а пока другие узбекские фильмы покоряют сердца многомиллионной аудитории. Так, весной 1966 года лента Латифа Файзиева «Звезда Улугбека» была удостоена 2-й премии на Всесоюзном кинофестивале в Киеве (вместе с туркменским фильмом «Решающий шаг»).

Летом того же года очередную победу узбекскому (а также и советскому) искусству принес на международной сцене певец Батыр Закиров: он выступил с концертом в одном из самых престижных залов Европы – парижской «Олимпии». Мы расстались с Закировым в конце 50-х, когда его певческая слава только-только брала свой разбег. Спустя десятилетие это имя было известно уже миллионам слушателей. Грампластинки с песнями Закирова сметались с прилавков как горячие пирожки, он был частым гостем на телевизионных экранах. Особенно популярны в его исполнении две песни: «Хабиба» и «Девушка и кувшин». Были пластинки с этими песнями и в моей коллекции, причем относились они к числу самых часто слушаемых. Вот как описывает свои впечатления от этих песен уже известный нам музыковед И. Волков:

«Песня Т. Бабаева на стихи Ю. Энтина «Девушка и кувшин» написана в стиле «ориент-рок». Оказалось, что Батыр Закиров прекрасно чувствует себя и в такого рода песнях. Причем он не только выдерживает их стилистику и ритмику, но вносит свои индивидуальные особенности исполнения – открытость, характерность, изобразительную конкретность, персонифицированность лирического героя…

Спустилась ты с крутых вершин.Ты на плече несла кувшин,А в нем шербет, как мед, густой.И вдруг кувшин на мостовой!Ой-ой-ой-ой!

С каким азартом, удалью это поется! Будто воочию видишь веселого горского парня и робкую испуганную красавицу. А лукавые, игривые подголоски Луизы Закировой (сестра Батыра. – Ф. Р.) как бы заключают эту забавную картинку в рамку улыбчивого восточного орнамента. Песня получилась очень удачной…».