Сергей Кургинян - Кризис и другие Страница 63

Если криминальный волк смухлюет, то бюрократический волкодав в клочья волка порвет. В назидание остальным волкам и на радость овцам. Для которых есть и сладость в том, что волка все-таки рвут, и некое облегчение. Пока волкодав волком занят – и волк к овце не подступит, да и волкодав при деле.

Иначе и не может быть! Обесточенное, лишенное регулятивности общество – это стадо овец. Не сегодня сказано: "К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь". Оправдание режущих и стригущих только в одном – а что еще делать с овцами? Разве что, соединяя правильно мин и ши, и не забывая о персидском порошке, пытаться вернуть им человеческий облик. То есть нормальную макросоциальную регулятивность.

Пока этого нет – криминальная антисоциальная регулятивность будет воспроизводить коллизию волков и овец. Ибо такая регулятивность порождает, конечно, хоть какую-то социальную состоятельность. Безрегулятивный же социум – это несостоятельное сообщество растерянных и испуганных овец. Но, порождая социальную состоятельность, эта регулятивность будет наделять порождаемое волчьей криминальной беспощадностью.

Надо ли пояснять, что коллизия потери нормальной регулятивности и созданное этой коллизией разделение антропоценоза нашего на блеющих овец и договорившихся об их пожирании волков и волкодавов – уничтожат российское государство без всякой иноземной помощи? По мне, так не надо.

Можно, конечно, пытаться разбудить в умах волков и волкодавов заботу о поголовье овец – мол, чем завтра питаться-то будете? Так пытались мы разбудить сие в их умах. И даже не вполне безрезультатно.

Правда, результат совсем не тот, которого хотелось бы.

Реальным результатом стала паллиативная концепция России как среднесрочного проекта. Рассуждают вразумленные волки и волкодавы примерно следующим образом: "Надо бы здесь еще годков этак десять – пятнадцать, а лучше бы двадцать попитаться своими овцами. А за это время – совсем иначе обустроиться в соседних угодьях. Не только бабки туда перегнать, но и предприятия там скупить. Какие дадут, разумеется.

Дети вырастут, обучение получат, какое полагается, совместимое с жизнью в этих соседних угодьях. Опять же, семьи создадут, и появятся в тех угодьях какие-никакие, но родственники. Словом, главное, чтобы "на наш век хватило".

А как нам, волкам и волкодавам, без своих овец? И мясцо-то у этих наших овец иначе пахнет, чем у ихних, и блеют они иначе, когда их задирают. Как-то, знаете ли, мелодично, проникновенно. И жрать мясцо под березами гораздо удобнее и привычнее, чем где-то там, за бугром.

Словом, продержаться сколько-то надо. Ну уж, а потом… Как выйдет… Овец ведь не переделаешь. Да и начнешь их переделывать – себе же во вред получится. Переделанная овца – она, знаете ли… проходили мы это самое, и по второму разу – ни в жисть.

Да и мало ли что потом будет? Может, мировое правительство! Может, халифаты какие-нибудь или еще что! Вона, как Китай прет. А может, инопланетяне прилетят! Или постчеловек появится!

В любом случае не нашего – волчье-волкодавного – ума это дело. Пусть какие-нибудь там очкарики про это -. ..стратегией, кажется, называется… – поболтают. А мы меж собой погрыземся, да овечками как следует полакомимся напоследок. А как же – ведь свои же овцы! У нас с ними эта… как там… национальный консенсус".

Можно, конечно, задаться сакраментальным вопросом: "А стоило ли пробуждать нечто подобное в умах волков, волкодавов и волчье-волкодавной помеси?" Что ответить?

Пока есть хотя бы единая Российская Федерация – есть и шанс на то, что внутри нее (в катакомбах, о которых я говорил неоднократно) вызреет нечто подлинно человеческое, социально-регулятивное, идеально мотивированное, страстное и дееспособное.

Если же эта Российская Федерация перестанет существовать, распадется, то есть стопроцентная гарантия того, что ничего ни в каких катакомбах не вырастет. Ирридента (война за воссоединение) не ведется одновременно с вызреванием чего-то там в каких-то катакомбах. Ирреденту ведет озлобленный и очень сильно замотивированный в идеальном плане народ. Настоящее сообщество граждан – а не псевдогражданское "бе-бе, ме-ме", к которому все чаще адресуется зачем-то наша власть, называя "бе-бе, ме-ме" аж гражданским обществом. То ли власть наша облюбовала себе этот симулякр, понимая, что речь идет о симулякре, то ли она обольстилась наличием связи между мин и ши… впрочем, не это главное.

Главное то, что овечьим стадом наше общество стало, как только удалось разгромить культуру в качестве макросоциального регулятора. Позволили же отнять у себя этот регулятор сами обитатели СССР, решившие, что безрегулятивность – и есть свобода.

А еще решившие, что будут пастись на замечательных заливных лугах капитализма под теплым рыночным солнышком в отсутствие каких-либо волков. Ибо волков в природе нет, о чем убедительно повествует диссидентская литература и перестроечная публицистика. Есть же только свои взбесившиеся номенклатурные волкодавы (насчет того, что взбесившиеся – как говорится, крыть нечем). Ужасные волкодавы преступно заменили единственно здоровую природную среду (рынок, капитализм) на какую-то полиэтиленовую всеобъемлющую совковость. В которой ни тебе вкуса, ни запаха. Одна безопасность от выдуманных волкодавами волков.

Выдуманы волки волкодавами с понятной целью – чтобы овцы соглашались терпеть волкодавов. Выдумщики-волкодавы погрязли во лжи. А надо, чтобы ни капли лжи. А одна лишь правда про то, как ужасны волкодавы. Сначала уничтожившие 90 миллионов овец (Солженицын и его последователи об этом повествовали с неукротимой правдивостью), а затем решившие напасть на мирную гитлеровскую Германию. (Тут уже мало было неукротимой правдивости а ля Солженицын. Тут надо было породить неукротимо правдивого гэрэушника… гэрэушники, они, знаете ли, все такие… и подключить его к проекту "Братство овец и волков". А то как-то перцу в проектике, знаете ли, чуточку не хватало.)

Короче, волкодавы – это сплошной ужас. Что творили – не описать. Как прочитаешь, сразу рука тянется порвать партбилет. А сердце и мозг воспламеняются благородным овечьим негодованием. Особо же обидно то, как волкодавы лгут по поводу волков. Мол, за триста процентов прибыли волчонок волчицу продаст. Вот ведь до чего волкодавы договорились!

Между тем волк – это вовсе и не волк, а очень овцелюбивое и безопасное животное, способное изгнать волкодава. Животное это и надо призвать, плюс восстановить нормальную природную среду вместо среды совково-ненатуральной. В природной среде волкодавам места не будет. Они немедля загнутся. Волки обнимутся с овцами. Постсовковая травка потеряет пластмассовый привкус, станет сочной, витаминизированной. Еще более питательной, чем та досовковая, по поводу которой волкодавы тоже клеветали почем зря.

И это будет, будет! Свет в конце туннеля светит, и видели его ездившие за рубеж совки-человеки, потаенно мечтающие стать благородными овцами, отряхнув антропный прах вместе с совковой нечистью. Видели они овец западных, живущих в глубочайшей дружбе с волками! И питающихся восхитительными травками, в неограниченном количестве находящимися в тех супермаркетах.

А что "Человек – это звучит гордо", что "сердце Данко", да все прочие "повести о настоящем человеке", – так это заговор волкодавов. На самом деле же, "Человек – это звучит скверно". Человек – это вообще изобретение волкодавов. Настоящим же, благородным существом, подлинным венцом Творения, является только овца. А также, конечно же, подлинный – не мифологизированный волкодавами! – волк, конкурирующий с овцой за статус наиболее благородного, альтруистического и, главное, вегетарианского существа.

Кто-то, наверное, воскликнет, что я сгущаю краски. Полно, я создаю развернутое мин, гораздо более благолепное и достойное, нежели имевшее место ши. И если кто-то позабыл это ши под названием "перестройка", то пусть знает – забывшие свое прошлое обречены на то, чтоб пережить его вновь.

Прошло более двадцати лет, но в ушах у меня звучит голос бакинского старика, стоявшего тогда на краю могилы и не побоявшегося поведать мне о скрытых пружинах "перестроечного" процесса. Пружины – пружинами, сказал в итоге старик… Полбеды, сказал он, эти пружины. Намного хуже то, что наше общество – это "общество ням-ням, которое может зарезать один волк". Что "ням-ням", что овечье стадо… какая разница? Как отдавалось завоеванное кровью и мукой поколений – я никогда не забуду. Оно было отдано с упоением, походя. Сразу же после этого обесточенными оказались все генераторы социальной регулятивности.

Обесточенную остаточную Россию можно было резать на любые куски. И для того, чтобы сохранить ее, нужно было задействовать самых разных и разнокачественных интересантов. А кого еще, не "ням-ням" же этих?! Американцы боятся, что Сибирь и Дальний Восток отойдут китайцам? Прекрасно. Другие американцы боятся совсем неконтролируемой в случае, если расползется и РФ, ситуации с ядерным оружием? Прекрасно! Что? Ими движет не стремление к благу жителей РФ? А почему ими должно двигать стремление к благу чужих для них жителей какой-то там РФ?