Юрий Хорошун - Вихри враждебные веют над нами… Страница 64

               В той телепередаче он показал свою истинно Брусникинскую верность (псовую). Но, скорее всего, не случайно просматривается  искусное владение им теоретическим наследием Троцкого, что присуще именно интеллигентам, воспринимающими народ как «стадную толпу». Кроме оскорблений и заведомой лжи он и иже с ним п…ки (Правдюк там тоже участвовал), ничего не смогли противопоставить «толпе», так как очередную пакость невозможно проделать с людьми с нормальной, не поврежденной, или не сломанной психикой.

                Речь на ТВ шла о Брежневском «застое», о котором вначале передачи ностальгировало 30% участников, но по окончании, всего за полчаса, число их увеличилось на 10%. Вдумайтесь, 40% населения страны желало бы жить в таких условиях и также как жили, более 30 лет назад! И в основном молодежь! А ведь страна не стояла на месте, и уровень жизни каждый год прирастал не менее 5-10%. Как выше изложено, даже в последний Горбачевский год прирост составлял 2,8%.

               Диссиденты же, почему-то, желали жить именно в той стране, из которой их выслали, в том числе и А.И.Солженицын. Подчеркиваем, не сам уехал, а его тоже, выслали. И стал он истинным «диссидентом», писателем «художественного исследования» «Архипелага ГУЛАГ» и многого прочего невразумительно-ложного и нагроможденного, сложно-понятного, заумного (хотя материалы, накопленные им громадные, и представляют определенный интерес – 227 бывших зэков излили ему свою душу).

               Так, в главе «Обреченные» он отмечает, что диктатура была не советская: «а захватная диктатура коммунистического меньшинства». При этом он уточняет, кого имеет в виду и сообщает, что: «То обожествление Сталина и та вера во все, без сомнения и края, совсем не были состоянием общенародным, а только – партии, комсомола; городской учащейся молодежи;интеллигенции (поставленной вместо уничтоженных и рассеянных); да отчасти – городского мещанства (рабочего класса)… Как, впрочем, и большая часть советской интеллигенции». (Солженицын  никого из городского сословия  не «пощадил», кроме студентов, а рабочих отнес к мещанам).

               Однако не пощадил, в последующем  писании, и  студентов: «А студенты? Ведь Новочеркасск – студенческий город! Где же студенты?». Оказывается, их общежитие заперли на замок. И далее: «Наверно, и рады были такой отговорке. Современных западных бунтующих студентов (или наших прежних русских) пожалуй, дверным замком не удержишь». Вот так и «господа» студенты – получай очередную порцию презрения от Солженицына –  забугорного «бунтовщика».

               Не забыл «праведник» оболгать и персонально молодежь. Вот как он о ней пишет в рассказе «Пасхальный крестный ход». (Лучше бы хоть раз поселил Третьяковскую галерею). «Девки в цветных платочках и спортивных брюках (ну, и в юбках есть) голосистые (что с голыми сиськами, кто будет орать в церкви? А ведь подчеркивает, что, следуют девки канонам церкви – в платочках) ходят по трое по пятеро, то толкнуться в церковь, но густо там в притворе, с вечера старухи места занимали, девчонки с ними перетявкнуться и наружу…выкрикивают развязано.…А парни – и здоровые и плюгавые – все с победным выражением (кого они победили за свои пятнадцать-двадцать лет? разве что шайбами в ворота…)…Это как бы любознательные: хоккейный сезон по телевидению кончился, футбольный не начинался, тоска – вот и лезут к свечному окошечку, растолкав христиан как мешки с отрубями, и, ругая «церковный бизнес», покупают зачем-то свечки.…На православных смотрит вся эта молодость не как младшие на старших, не как гости на хозяев, а как хозяева на мух…Все же до ножей не доходит…верующие не то, что бы там возражать, а озираются, как бы их еще не пырнули, как бы с рук не потребовали часы…Они напуганы и утеснены хуже, чем при татарах…и милиция нарушений не видит, дружелюбно улыбается подрастающей смене. Да не с одного ль они завода? Да не комсорг ли их тут ходит тоже?...И вот отсюда начинается картина, которую так хотелось бы написать, если б я мог: ктитор, не того ли боится, что строители нового общества сейчас сомнут их, бросятся бить? Жуть передается и зрителю. Девки в брюках со свечками (спортивные уже сняли?) и парни с папиросами в зубах, в кепках и расстегнутых плащах (лица не развитые, вздорные, самоуверенные на рубль, когда не понимают на пятак; и простогубые есть, доверчивые...». (Не под воздействием ли глюков, Солженицын описывал видение действительности?).

               Далее он описывает крестный ход: «Десять женщин поют и идут сплоченным строем…За женщинами следуют в светлых ризах священники и дьяконы, их человек семь…Так начинается подлинный крестный ход…».

               Ну, как? Впечатляет сам крестный ход, ажно из десяти женщин и «человек семь священников», против которых с ножами  выступили многочисленная толпа из девок голосистых  и не развитых, вздорных, самоуверенных парней.

               А само «произведение», что это – соединение бредятины с ложью?  А кого «сапиенса» достоин этот пасквиль на молодежь, пусть оценку дает  читатель.  Как и все остальные его писания – это сильнейший «раскас», (вспомним Василия Макаровича Шукшина), написан им не в старческом, слабоумном  возрасте, а в 1966 году, так что «скидки» на: «тупость, глупость и первую судимость» в данном случае, как и в остальных, не проходят.

                Не забыл он и деревню: «Сказав о городе, не упустим теперь и о деревне. Среди сегодняшних либералов распространено упрекать деревню в политической тупости и консерватизме…О тот год еще не гундосило радио по избам и газеты читал не в каждой деревне один грамотей, и все эти Чжан Цзо-лины, Макдональды, или Гитлеры были русской деревне – чужими, равными и ненужными болвашками».

                Т.е. он не «о тот год» сам весь советский народ, «гундося», считал скотским, раз подчиняется меньшинству скотского характера. А кто же те, не скотского характера? Да, было их  в советской стране – около пары сотен,  к ним отнес он, затем,  и  крестьян, из-за их невежества и неграмотности. Ну, и как само собою разумеющееся, – зеки, но только с тех пор, когда сам, сын поручика царской армии, отца, погибшего на охоте во время войны,  уподобился им. (Идет первая мировая, а отец-поручик погибает на охоте. Этот факт  – из его биографии).

                  Исходя из исторических реалий,  умные люди сделали  вывод, что толпою руководят всевозможные провокаторы, а народом – личности. Вспомним из Библии, как народ встречал Иисуса Христа и как эта толпа, под воздействием провокаторов-священников стала требовать: «Распни Его, распни»». Такие же провокаторы пытаются воздействовать на толпу в отношении Сталина, но уже мертвого: «Распни его, распни». Вот какой  страх вызывает даже «тень» и прах Сталина у нашей, да и мировой «демшизы» (выражение Севрука и Хакамады), боясь возмездия и ответственности за ту подлость, которую они сделали и делают не против толпы, а  против народа.

               Ю. Буртин в своем очерке «Изжить Сталина» задает вопрос «Чем объяснить столь резкое изменение оценок?  Открылись какие-то ранее неизвестные факты? Нет,  почти все главное, что служит основанием говорить о преступлениях Сталина, было предано гласности более четверти века назад». (Очерк, в сборнике «Суровая драма народа», изданный в 1989г., где все без исключения ученые и публицисты бичуют Сталина и ратуют за: «ленинское понимание социализма»).                                  

               Свое отношение к таким деятелям выразил И.В. Сталин. После ХVII съезда КПСС – «съезда победителей» (1934г.) Сталину доложили, что почти половина делегатов проголосовала против него. На что последовала реплика Сталина: «Лицемеры. Почему они не критиковали меня с трибуны в своих выступлениях?   Это была бы открытая, честная борьба… Но нет, они устраивали овации, они били в ладоши и улыбались, а потом втихомолку голосовали против меня. Это двурушничество! Ми-и не можем, не имеем права доверять им». 1108 делегатов съезда  в течение трех лет были репрессированы. При выборах в ЦК Сталин оказался на 9 месте, но именно он был избран Генсеком. Возможно, потому, что до 1934г. существовал, как сейчас принято говорить, плюрализм мнений,  каждый имел право и высказывал свое мнение, предлагая своих личностей и идеи.

               Оценки Сталина, даже очень, «страдают» объективностью, хотя каждый писец на нее правдивость, с доказательной яростью, претендует. Даются самые противоположные, в зависимости от  спроса и предложения  (рынок – однако), оценки и комментарии.

               К примеру: сравним два произведения, написанные в 70 годы: «Дети Арбата» А.Рыбакова – будущего руководителя Пен-клуба в СССР и  К.Симонова. У Рыбакова Сталин – «узурпатор, …который плетет сеть интриг …к укреплению своей, уже к 1934г. безраздельной власти…». А у Симонова – «умный и твердый властелин, …мыслящий и действующий по государственному масштабно, скорее доброжелательный и уступчивый (от спокойного сознания своей силы)…но в целом достаточно естественный, интересующийся литературой».