Джеффри Робинсон - Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире Страница 7

Все началось с мелкого чикагского оператора Джулиана Кауфмана по кличке Картошка, находившегося в бегах и пользовавшегося оплаченным покровительством помощника семьи Дженовезе Винсента Ало, носящего прозвище Джимми Голубые Глазки. В те дни Холлэндейл был всего лишь перевалочным пунктом для сезонных сборщиков фруктов. Кауфман открыл букмекерскую контору на маленьком клочке земли под навесом для упаковки фруктов, а поскольку рабочие получали деньги ежедневно и ежедневно могли их тратить, он поставил там рулеточный стол и стол для крэпса и назвал это место «Плантация».

Лучиано познакомил Ало и Лански за несколько лет до этого, и эти двое подружились. Ало был лишь на год старше Лански — такой же невысокий и застенчивый. У Лански имелись мозги, чтобы придумать схему, Ало же располагал физической силой, гарантирующей, что схема будет работать. В конечном счете Ало стал сторожевым псом и Лански, и мафии. Он присматривал за Лански, чтобы тот играл с ребятами честно, и одновременно присматривал за ребятами, чтобы никто из них не наехал на Лански. В свою очередь, и Лански, и ребята присматривали за Ало.

Поэтому, когда Ало сказал Лански, что местные власти закрыли «Плантацию», Лански предложил открыть ее по соседству. У Кауфмана-Картошки неожиданно для него самого оказалось множество партнеров, включая Лански, Ало, Лучиано, Костелло и Зигеля. Лански назвал новое место «Фермой» и поручил своему брату Джейку раздавать взятки местным политикам, чтобы те не мешали работе. Впоследствии, используя опыт «Фермы», эта группа (за исключением Картошки) открыла гораздо более крупную точку — «Колониал инн» — прямо по соседству с ипподромом «Галфстрим». Из Холлэндейла их «ковровые притоны» распространились на юг, в графство Дейд и Майами, и на север, в Палм-Бич. Публика хотела играть, местные власти богатели за счет игроков, полиция получала деньги за то, что занималась дорожным движением, а не бандитами, которые обеспечивали экономическое процветание юга Флориды.

«Ковровые притоны», как и все казино, приносили прибыль потому, что шансы всегда оказывались на стороне заведения. Но исключительно прибыльными их делали — а именно по этой причине мафия всегда проявляет интерес к игорным заведениям — «сливки». В классической игре «запустим пальчики в кассу» часть выигрыша присваивается после того, как деньги уносят со столов, и до того, как они попадают в бухгалтерию. Если рулетка приносит 100 тыс. долларов, а вы отдаете бухгалтеру только 80 тыс., — а это именно та сумма, которую увидят налоговый инспектор и ваши партнеры, — разница в 20 штук — ваша. Все, что вам нужно сделать, — это заставить эти 20 тысяч исчезнуть. Но Лански увидел в «ковровых забегаловках» нечто большее, чем просто дойную корову. Они были почти идеальными «стиральными машинами». Добавляя к ежедневной выручке героиновые деньги, можно было маскировать уличную наличку под прибыль заведения.

Игорные деньги текли рекой, а «сливки» делали очень богатыми множество людей. Но от героина поступало так много выручки, что бандиты в Холлэндейле должны были что-то с нею делать. «Ковровые притоны» не могли поглощать ее достаточно быстро. Поэтому Зигель направился на Запад, чтобы построить крупнейший и самый потрясающий «ковровый притон». Получив средства от своих друзей, он станет основателем Полосы Лас-Вегаса, построит гостиницу-казино The Flamingo с гигантскими перерасходами, откроет ее со скандалом, вызовет гнев своих партнеров, обокрав их, и, в конце концов, будет убит за предательство.

Лански тем временем по-прежнему не давала покоя ошибка Капоне. У него теперь было столько денег, сколько ему и не снилось в его бытность бутлегером, и он ломал голову над тем, как бы сделать так, чтобы налоговая служба не смогла их найти. Он подумал, что если сможет построить казино за переделами юрисдикции Службы внутренних доходов, где-то между своим бизнесом (главным образом, контрабандой героина) в Соединенных Штатах и секретными банковскими счетами в Швейцарии, то получит идеальное средство, которое объединит мощь двух его финансовых локомотивов.

И он решил, что этим местом будет Куба.

Этот остров, находящийся всего в 90 милях от американского побережья, до которого было очень легко добраться по морю или самолетом из Флориды, был популярным, хотя и не имевшим развитой инфраструктуры курортом. В 1933 году 31-летний армейский сержант по имени Фульхенсио Батиста-и-Сальдивар организовал здесь военный переворот и свергнул правительство Херардо Мачадо. Назначив себя командующим вооруженными силами, он захватил контроль над страной, в которой отныне установилось безраздельное господство политической коррупции. Кроме того, он расстелил ковровую дорожку для организованной преступности.

Не совсем ясно, когда Лански впервые посетил Кубу, но к 1937 году он приобрел франшизу на несколько игровых столов в казино гаванского Hotel Nacional. Это казино, в котором царил полный хаос, где столы в одной и той же комнате принадлежали разным владельцам, давало Лански возможность перемещать деньги из Флориды в безопасную Гавану, а средства, спрятанные в Швейцарии, переводить через Гавану во Флориду. Налоговые инспекторы ничего не знали о деньгах, покидавших страну, но им предлагалось посчитать то, что приходит в нее в виде «законной» прибыли от заграничных инвестиций.

Через два года после того как Лански обосновался на Кубе, Батиста решил как-то упорядочить игорный бизнес. Он нанял владельца ипподрома из Новой Англии для реконструкции ипподрома «Ориентал Парк» и попросил Лански заняться реорганизацией казино Гаваны. Соответственно, одним из первых шагов, сделанных Лански, был захват казино на ипподроме, поскольку через него он также мог отмывать деньги. Т.е. глаголом действия здесь было слово «отмывать».

Этот процесс называется так, потому что такова его суть, а не потому, что Аль Капоне имел сеть прачечных, которые использовал для сокрытия своего дохода, — это всего лишь легенда. Этот глагол очень точно описывает процесс. Грязные деньги, вырученные от незаконной деятельности, «впрыскиваются» в легальные предприятия и через них — в легальную финансовую систему, где они отмываются с помощью стратегии «заметания следов»: перемещаются между подставными компаниями, секретными банковскими счетами и множеством юрисдикций, так чтобы правоохранительные органы не могли отследить их, а потом появляются на противоположном конце, чистые и сияющие, производя впечатление законно заработанной прибыли.

Однако сам Лански никогда не использовал этот термин. Он вошел в английский язык только после Уотергейтского скандала, произошедшего в 1973 году. Лански считал, что просто поднял бегство капитала на новый уровень. Но нет никаких сомнений в том, что он заложил фундамент явления, которое мы имеем сегодня, и след первого гигантского шага, сделанного человечеством в этом направлении, отпечатался на Кубе.

Через семь лет после узурпации власти Батиста решил узаконить свой режим, приняв участие в президентских выборах. Он выиграл выборы 1940 года, но допустил ошибки в организации следующей кампании и через четыре года потерпел поражение. Удалившись от дел, он поселился в уютном гнездышке во Флориде. К тому времени Лански и его приятели контролировали значительную часть операций в Nacional, а также проникли в другие казино в разных частях города. Лански к тому же стремительно превращался в самого могущественного иностранного инвестора в Гаване.

Между тем удача, казалось, оставила Лаки. Окружной прокурор Манхэттена Томас Дьюи арестовал Лучиано в июне 1936 года по насчитывающему 62 пункта обвинению в склонении к проституции и отправил его на два 15-летних срока в тюрьму Даннемора в Клинтоне, штат Нью-Йорк. Эту тюрьму ее обитатели называли «Сибирь», потому что она находилась на отшибе и условия содержания в ней были очень суровыми. Лучиано провел в ней шесть лет, прежде чем его адвокатам и Лански удалось перевести его в другое место.

Когда война в Европе и на Тихом океане шла полным ходом, Лански через адвокатов попытался осторожно намекнуть, что Лучиано мог бы оказать реальную помощь Пентагону. Нет никакого сомнения, что правительство всерьез рассматривало вопрос о сотрудничестве с ним. Лучиано утверждал, что мог — а позднее поклялся, что сделал это, — использовать свое влияние, чтобы заставить итальянских грузчиков работать в портах Нью-Йорка, после того как США объявили войну Италии. Он также утверждал, что во время разработки плана вторжения на Сицилию он лично предоставил американской разведке свои секретные контакты на острове.

Документы действительно свидетельствуют о том, что ВМФ США был озабочен саботажем в доках Бруклина и что Управление военно-морской разведки на Манхэттене пыталось привлечь к сотрудничеству мафию. Где-то примерно в 1942 году военные связались с Джозефом Ланца — бандитом, имевшим связи с грузчиками. Существуют, однако, серьезное сомнения относительно роли во всем этом Лучиано.