Петр Болотников - Последний круг Страница 8

Ритмичные сокращения сердца во время бега заставляют и все кровеносные сосуды работать так же ритмично и мощно. Как принято говорить, сосуды такого человека всегда в тонусе. Это особенно важно в отношении самых уязвимых наших сосудов — тех, которые обеспечивают головной мозг и сердечную мышцу. У бегающего человека эти сосуды эластичны, прочны и их стенки гладкие, не подвержены закупорке. Что такое инфаркт миокарда? Это нарушение кровоснабжения сердечной мышцы. Сосуды прекращают снабжать кровью какой-то участок сердечной мышцы, и он сразу выходит из строя. Чем обширнее инфаркт, тем больше опасность для жизни человека. Регулярные занятия бегом (разумеется, если нагрузка не чрезмерная) делают инфаркт невозможным. Оздоровительное воздействие бег оказывает и на легкие, и на качественный состав крови, и на регуляцию веса, и на всю мускулатуру человека. Тем важнее сделать все, чтобы как можно больше людей приобщилось к бегу, чтобы каждый ребенок, каждый подросток прошел хотя бы минимальный курс беговых тренировок — месяца два-три, необходимых для подготовки к сдаче нормативов ГТО. Школьная программа не обеспечивает и не может обеспечить необходимого уровня выносливости у детей. Поэтому особенно важна систематическая и регулярная работа по Всесоюзному комплексу «Готов к труду и обороне СССР».

Глава IV. Бегом и спотыкаясь — к Олимпу

Сверхсрочником меня перевели в Москву в ноябре 1953-го. Я сразу же нашел на стадионе ЦСКА тренера Петра Сергеевича Степанова, рассказал ему о себе и попросился в его группу. Он подключил меня к Алексею Десятчикову, Юрию Прищепе, Семену Ржищину. Задание мне было дано простое. Бегать за ними и не отставать. Дело несложное: бежали они хотя и долго — примерно час, но медленно. Раньше я обычно бегал минут по 30 в быстром темпе. Первое время было непривычно бежать кучей, я ведь до этого тренировался один. Но пришлось приобретать опыт групповой тренировки, иначе очень просто можно было заблудиться в малознакомых мне тогда Сокольниках.

С наступлением серьезных холодов тренировки были продолжены в Хамовниках, в конноспортивном манеже. Днем там упражнялась кавалерия, а вечером мы. Степаном велел мне работать над скоростью, бегал я вместе со средневиками, в их темпе.

Служил я под Москвой в ПВО, был инструктором по физподготовке. Вставал в полшестого утра, проводил зарядку с солдатами, потом крутился весь день — то одно, то другое. Вечером ехал в Москву на тренировку. Возвращался в часть около двенадцати. Три дня манеж, два дня кроссы. В ту зиму я выступал за свою воинскую часть в соревнованиях по конькам, по лыжам, даже по современному пятиборью. Да, был такой факт в моей биографии. На первенстве Московского округа ПВО занял второе место за Константином Сальниковым, который два года спустя стал первым нашим чемпионом мира по современному пятиборью.

Вот так прошла та зима. Тяжелая зима. Как подумаю о ней, сразу вспоминаю запах Хамовнического манежа. Пахло хорошей конюшней. Никакое проветривание не помогало: в манеже пол из опилок. Не знаю, как лошадям, а нам там было тесно. Бежали чуть ли не в затылок друг другу. В Хамовниках я впервые увидел Куца. Он был уже знаменит. Держался обособленно, не из чванства, конечно. Просто не очень общительным был. Тренировался один, по своему плану. Иначе и быть не могло, это все понимали. В густом воздухе манежа в мерный топот десятков ног то и дело врывалось хриплое куцевское «дорожку!». Тот, к кому относилось, быстренько брал вправо, пропуская чемпиона. Куц был красив в беге, сосредоточен.

Думал ли я, что когда-нибудь выиграю у Куца? Нет, тогда и не примерял себя к нему, очень уж далеко было. Да и вообще в ту пору было не до мечтаний: слишком тяжелой оказалась зима. Но и дала она мне немало. Спасибо Хамовникам, хоть и страшно о них вспоминать. Сейчас зайдешь на зимний стадион «Спартак» и зависть берет. Просторно, чисто, рекортан. Вообще теперь приличные у нас в Москве зимние манежи для легкоатлетов. «Энергия» на Лефортовском валу, «Буревестник» на Самарском, ЦСКА в Сокольниках, Лужники, инфизкульт в Измайлове, университет — много манежей, много по сравнению с тем, что было. А если подумать, сколько нужно, окажется мало.

Надо бы по одному в каждом районе города. При правильной организации дела только одна такая мера решительно изменила бы положение московской легкой атлетики, которая в неважном состоянии. Одна из причин отставания в том, что школьники и студенты (не мастера, разумеется, а третьеразрядники) всерьез тренируются лишь осенью. Весной у них экзамены, летом все разъезжаются, а зимой — манежей не хватает. Раньше достаточно было и осенних тренировок, уровень результатов был другой, а теперь без регулярных зимних тренировок не обойтись. Такие районные манежи я назвал бы поторжественнее. Скажем, Дом спорта и здоровья. При нем хорошо оборудованный врачебно-физкультурный диспансер, группы здоровья для пожилых, клубы любителей бега. В общем, центр физкультурно-оздоровительной работы для населения и спортивной работы среди молодежи. А мастера пусть тренируются по спортивным обществам — «Динамо», «Спартак», ЦСКА. А пока положение московской легкой атлетики неважное.

Да, с районными Домами спорта и здоровья мы бы решили многие проблемы…

В конце марта 1954 года я впервые принял участии в общемосковских соревнованиях. Это был комсомольско-молодежный кросс. Бежали в Сокольниках, примерно 5 километров. Сильнейших — Ивана Семенова, Никифора Попова, Семена Ржищина, Владимира Окорокова — не было. Они тренировались на юге. За километр примерно оторвался я от Михаила Дмитриева и Геннадия Хромова. Финишировал первым с большим отрывом. Засунул я кубок в картонный чемодан, сел в электричку и поехал в часть.

Наутро вызывают в штаб. Подполковник Воробьев показывает мне газету «Московский комсомолец». Там небольшая заметка о кроссе и фото победителя. «Ты?» — спрашивает подполковник. «По-моему, я», — отвечаю. «Молодец! Будешь получать увольнительные для тренировок каждый день!» Поблагодарил, повернулся через левое плечо и потопал.

Иду, а душа поет: «Да здравствует Петруха. Слава Болотникову! Всех победил, и фото в газете напечатали!»

После удачного кросса пригласили меня на сбор в Нальчик. Готовился, готовился, а сезон оказался неудачным. Кубок, полученный в Сокольниках, и фотография и газете оказались единственными моими трофеями 54-го года.

Перед самой эстафетой на призы «Вечерней Москвы» я вывихнул ногу. Играл в футбол и вывихнул. Лечился. За это время все стайеры выяснили отношения между собой, для меня, с вывихнутой ногой, не нашлось места в их компании. Предложили готовиться к марафону. Сорок дней готовился, потом умирал на трассе. Об этом мы говорили в самом начале. Потом приходил в себя после марафона.

Феодосий Карпович Ванин уговорил меня принять участие в пробеге Тарасовка — Москва. Он считал, что из меня выйдет неплохой марафонец. Карпыч твердил мне: «Будешь первым, будешь первым! Патефон твой!» На этом пробеге победителю должны были вручить патефон. Надо отдать должное Ванину: убедил он меня. Так убедил, что я даже купил набор пластинок. Как выяснилось потом, покупка была преждевременной.

Ванин считал, что я хорошо подготовлен. Сразу со старта я пошел в отрыв. На первых же километрах ушел от всех на четыре минуты. Я не сказал, что погода была скверная — дождь, холод, в такую погоду надо постепенно набирать скорость, исподволь прогреть мышцы. А я мчался сломя голову. В душе моей играли самые веселые пластинки из купленного загодя комплекта. Рано играли. Примерно на полпути свело икроножную мышцу. Сил полно, а нога не бежит. Поплелся пешком. На финише был двадцать первым. Расстроился страшно.

В раздевалке я трясся от холода и горя и ел бутерброды с сыром. Съел я их огромное количество, напал на меня волчий аппетит на нервной почве. С тех пор как увижу бутерброды с сыром, вспоминаю тот пробег.

К сезону 55-го готовился словно одержимый. Отказался от всех удовольствий — только тренировка. Очень хотелось оправдать себя за неудачный сезон 54-го. Никакого пятиборья, коньков, лыж, Только бег.

К марту чувствовал в себе огромный заряд. Прямо-таки рвался в бой. В Лефортовском парке проводилось первенство Москвы. Бежали в шиповках прямо по льду, посыпанному опилками. Бежать по льду удобнее, но жестко, можно ноги испортить. Я выступил на очень короткой дистанции — 800 метров. Неожиданно для себя опередил всех армейских средневиков, включи таких известных, как чемпион страны Георгий Ивакин и Сергей Слугин. А выиграл тогда Хулио Гомес, московский испанец.

Позднее он уехал в Барселону. Мы с ним виделись в Риме, на Олимпиаде. Юля, так мы звали Хулио, рассказывал, что, приехав в Испанию, побил там все рекорды, стал чемпионом. Включили его в олимпийскую сборную, но в Риме он многого не добился. В Москве он получил высшее образование, окончил инженерно-строительный институт, но работы в Испании довольно долго не мог найти. В конце концов все у него уладилось. Но вспоминать мне эту римскую встречу тяжело. Тяжело, потому что плакал Юля тогда. Все у него хорошо вроде, а плакал. Молодой крепкий мужчина плачет — это, знаете…