Станислав Белковский - Новейший Путин. Что ждёт Россию? Страница 8

5. Оппозиция.

Как ни странно. Ходорковский в этом вопросе действовал куда правильнее Путина.

В России есть только три более или менее реальные политические партии — КПРФ, СПС, «Яблоко». Потому что у этих партий есть понятный базовый электорат. У «Единой России» его нет и быть не может, ибо тактический союз бизнеса и бюрократов во имя сохранения источников доходов есть всё что угодно, только не партия. Да и в целом идея «президентской партии» упадочна и порочна. Ибо глава государства в России призван быть общенациональным, а значит, надпартийным лидером. В начале 2000 года, когда политтехнологи Казанцев, Трошев и Шаманов выстрелами из всех орудий вели Путина к победе на президентских выборах, «путинское большинство» на 50 % состояло из традиционных избирателей КПРФ и СПС. «Единство» же охватило электоральное болото — огромный массив людей, реагирующих не на идеологии, но на условные знаки и символы, на ржавый скрежет истории. На болоте могут строиться стремительные PR-кампании и даже петровская столица, но никак не настоящие партии.

Как ни смешно, и Путин нужен оппозиционным (считающимся ныне таковыми) партиям. Потому что, действуя сообразно логике 90-х годов, партии выхолащиваются, превращаются в обманки, в краткосрочные олигархические проекты. Им же надо быть — системными структурами, способными к самовоспроизводству. Партиям жизненно необходим переход от постмодернистской среды тотального манипулирования к реальной политической жизни, с мясом идеологии и кровью борьбы. Такое возможно только после отставки элиты девяностых.

Путин не может заставлять страну долго ждать. Доверие к Кремлю и так расшатано до предела, как кровоточащий недолеченный зуб. Время — и президенту придётся это понять — жёстко работает против него.

Путин против Путина

…В сердце моем вдруг тогда зажглось и вспыхнуло другое чувство… чувство господства и обладания.

— Подлинно вы не в своём уме, — заметил он, даже не подняв головы, так же медленно сюсюкая и продолжая вдевать нитку. — И где это видано, чтоб человек сам против себя за начальством ходил?

Один из ключевых противников Владимира Путина — сам Владимир Путин.

Он ведь тоже порождение элиты 90-х годов, её ставленник. Эта элита до недавнего времени считала его заводной куклой, которая нуждается лишь в регулярной протирке механизма техническим спиртом. И они хотят, чтобы Путин выполнял по-настоящему только одну роль — гаранта результатов приватизации. Остальные роли — понарошку.

Ему временами кажется, что можно обойтись полумерами, что можно ещё, по Щедрину, погодить. Что Бог чего-нибудь даст и так.

Но земная кора уже пришла в движение. На поверхности 1/7 части суши видны аршинные трещины. Их не засыпать вчерашним мусором. Они неуклонно растут и ширятся, как сотрудничество КПСС с братскими партиями.

Поэтому Путину придётся выбрать. Он, наверное, может выбрать. Ведь он всё-таки — президент.

Одиночество Путина — 3

Вот и всё.

Почти 350 погибших, 600 раненых.

Победа.

Российская победа всегда добывалась самой дорогой ценой. Мы умеем терять больше, чем побеждённые нами. Не нашего ума дело — считать трупы. «Мамки новых нарожают».

Но всё-таки, как бы ни был страшен бесланский исход, надо признать: могло быть и хуже.

Если бы кризис продлился ещё неделю — управителями страны стали бы Аслан Масхадов и Руслан Аушев. Кремль принуждён был бы пойти на любые условия. Российская власть растаяла бы, как воск от огня.

А нет в России времени более трудного, безнадёжного и кровавого, чем время распада власти. Давайте вспомним, как в марте 1917-го солдаты отказались ходить к причастию — потому что пропал русский царь, и с ним — всё смирение и послушание.

Сегодня в либеральных кругах принято намекать на скорую спасительную революцию. И даже — кто бы мог подумать! — сострадать несчастному русскому народу, втравленному кремлёвской клептократией в монетизацию льгот и прочие социальные безобразия.

Кто бы сомневался, что отмена льгот, а значит, отцовских и материнских обязанностей государства, испортила отношения народа и власти, как ничто другое.

Удивительно только, что сокрушаются по этому поводу наши официальные либералы 90-х годов.

Ведь каких-нибудь 5 лет назад они говорили, что народ — грязное бессловесное быдло, которое лежит гнилым бревном на столбовой дороге капиталистической реформации. Что нужно сбросить это бревно в канаву, чтобы люди царственные, красивые и успешные могли пронестись на шестисотых бричках к вершинам открытой, как весеннее окно, экономики. И если думать об этих позорных алкашах и их бесформенных жёнах — либерализм в России никогда не построишь.

Отчего же теперь свободолюбцы зовут на помощь гниющее быдло? Ответ прост. Путин им очень не нравится. Чтобы свалить Путина, хороши любые пути.

И если можно поднять народ на бунт — значит, пора поднимать. А потом, когда Путина сменит очередной Чубайс, расширенный и дополненный, можно уже оправдать любую «монетизацию» и указать доверчивому народу его место в мясном отделе либерального супермаркета. Быдло — оно и есть быдло.

Но я всё же рискну предупредить революционеров новейшей формации: если огромный криворотый мятеж начнётся, первыми будут громить либерал-капиталистические офисы и особняки, а совсем не тайное укрывище венценосного Путина. От русской революции пострадают сначала те, кто её на свою голову призывает.

Так было всегда. Так случится и в будущем. Поэтому не надо торопить революцию. Она никому не поможет.

Я, может, и сам не люблю привязчивого старика Путина, изъеденного удвоением ВВП и прочими технократическими червями. Но всё же — нет для России бедствия страшнее, чем исчезновение царя.

И очень хорошо, что после череды терактов царь всё-таки не исчез. А даже — появился в национальном цветном телевизоре в субботу, в шесть часов вечера, после войны.

И — наконец-то произнёс обращение к нации. Искреннее и яркое. Сказал то, чего от него давно ждали. Нужна мобилизация нации. Нужно покаяться в собственной слабости и попытаться стать сильными. Должно признать, что мы бездарно профукали сверхждержаву — Советский Союз.

Путин сожалеет о Советском Союзе. Правда, его администрация, укомплектованная подержанными бюрократами ельцинского замеса, — нисколько. «Государство, которое, к сожалению, оказалось нежизнеспособным в условиях быстро меняющегося мира» — так говорил Путин с телеэкрана живьём. Но в печатной версии обращения словосочетание «к сожалению» так и не появилось. Его вычеркнули. Вычеркнули те, кто считает, что президент РФ есть лишь фантом их переполненного интеллектуальными прелестями накокаиненного сознания.

Но это терпкое «к сожалению» слышали почти все. Слышали и другое. Про солидарность. Про единство страны. И про восстановление сильных спецслужб. И почти все задались вопросом: что же теперь будет? И почему случилась трагедия, заставившая Путина произнести самое сильное и честное слово за всё время его правления?

Триумф либерализма

Сейчас, разумеется, во всём положено винить спецслужбы. Недосмотрели, недостреляли, недогнули, недоупекли. Проморгали, прозевали, проспали.

И ещё — русскую армию. Завшивленную, голодную, разворованную, ни на что в открытом бою не способную.

Ну что ж. В том есть доля (и даже блокирующий пакет) правды. Но, как сказал однажды известный остроумец, не надо путать причину и следствие — особенно не надо путать следствие.

15 лет напролёт — с конца восьмидесятых — либеральная общественность объясняла нам, что всё зло — от спецслужб. Что КГБ СССР со всеми его наследниками — страшный рудимент тоталитарной эпохи. И чем скорее спецслужбы будут распущены, разрушены, смешаны с грязью, тем скорее вздохнёт постсоветский человек полной грудью, освободившись от гнёта треклятого прошлого. Нас убеждали — и почти убедили, — что в спецслужбах трудятся кровожадные империалистические монстры, мечтающие исключительно о возвращении дедушки Сталина и больших дозах крови либеральных младенцев.

Это в Америке и в Англии — спецслужбы что надо. Потому там снимают фильмы про Джеймсов Бондов и агентов Малдеров. Эти лакированные, напудренные ангелы демократии и защитят нас от всех нежданных бедствий. Они, а не наши доморощенные уроды в потёртых до неприличия грязно-голубых мундирах.

Либеральная общественность своего добилась. Честные монстры, умевшие воевать за страну и дорожить честью потёртого мундира, ушли. А пришли на их место — подлинные либералы чубайсовой закваски, поставившие во главу угла экономоцентричный подход. Дают взятку— делаешь вид, что защищаешь национальную безопасность. Не дают — пишешь откровенную докладную, что вмешиваться нет оснований.