Раньше девочки носили платья в горошек - Катя Майорова Страница 8

я узнала, находясь в московской районной больнице. Если точнее: стоя у койки, на которой лежал муж с переломом шеи. Его положили в одну палату с бомжами – и дело не в их социальном статусе, а в запахе, который заполнял все пространство комнаты и был, мягко говоря, невыносимым. Когда я думала, что это дно, то снизу постучались: мне пришло сообщение от подруги, что Лена умерла. Мое состояние даже шоком нельзя было назвать, я как будто на несколько секунд выпала из реальности. Я была единственная из класса, кто продолжил с ней общаться после выпуска. Она, как и я, уехала учиться в другой город, и мы навещали друг Друга.

Если я не была жертвой буллинга в классическом понимании – мне лишь время от времени прилетало, и я сразу же отвечала: «Пошел в жопу», «На себя посмотри, чмо» и молчаливым жестом (средний палец), то Лену травили по-настоящему.

Она была полная, небольшого роста, с заливистым смехом – вся какая-то громкая, нелепая, несуразная. Пару лет назад я обсуждала Лену с подругой (пожалуй, единственной оставшейся с тех времен). Она сказала интересную мысль: «В основном стебали нас троих из-за полноты, но я смогла с ними договориться и подружиться, ты их сразу посылала – Ленка же была ни туда ни сюда. Пыталась отшучиваться – не получалось, агрессивно реагировать она не умела, поэтому все проглатывала, держала в себе».

К сожалению, так оно и было. Честно признаться, все подшучивали над Леной, даже те, кто с ней дружил, – и я не исключение. Хотя, безусловно, есть разница между дружескими приколами и унижением. Это снова история про непохожих: Лена отличалась от других, и никто не хотел этого принимать.

Мы дружили с младших классов, ходили друг к другу на дни рождения, когда подросли, часто гуляли после школы, говорили о будущем, ходили в кино, иногда на один и тот же фильм по несколько раз. Когда были деньги, покупали роллы с огурцом и колу в кофейне недалеко от ее дома. Иногда она меня сильно раздражала. Лена могла ляпнуть какую-нибудь несусветную херню, да еще громко, в конце сдобрив реплику своим раскатистым смехом. Она называла меня Майором из-за моей фамилии. Иногда это было даже мило, но когда за день ты слышишь «Майор» 18 раз, то начинаешь беситься. Лена относилась к очень странному и довольно нелепому типу людей, которые напрочь не чувствуют никаких социальных норм. Однако в них нет агрессии, в отличие от тех, кто тоже эти нормы не чувствует, отчего творит не пойми что; скорее они просто безобидные чудаки, которыми либо умиляешься, либо испытываешь по отношению к ним раздражение.

Стычки Лены с одноклассниками были малоприятными: один одноклассник ударил ее в живот, потому что она громко смеялась; другой постоянно гнобил за вес; третий зло пародировал ее смех. Чаще она просто старалась не обращать внимания и дальше шла по своим делам. По иронии судьбы она дружила с очень высокой и худой девочкой, что только подчеркивало ее низкорослость и полноту и создавало еще больше поводов для насмешек.

Как-то учительница химии заступилась за Лену на уроке, сказав главному мудаку, который больше всех травил ее: «Если бы вы над моей дочерью так издевались, я бы пришла и просто вас убила». Парни сразу начали что-то говорить из серии «Да она сама виновата», учительница же не стала их слушать и выгнала из класса. После урока преподаватель вызвала Лену к себе в кабинет, они долго говорили, в частности о том, почему ее родители не вмешиваются, на что она ответила: «Они мне говорят, что я должна учиться сама решать свои проблемы». Только сейчас я понимаю, насколько это неправильно.

Ребенок, даже если речь о подростке, должен получать помощь взрослых, если она ему нужна. Так закрывается базовая потребность в безопасности. Да, нужно уметь решать свои проблемы самостоятельно, никто и не спорит, но, если ты не можешь этого сделать (Лена, очевидно, не могла), надо просить помощи.

Я тоже не рассказывала дома о тех проблемах, которые у меня были в школе. Мне было страшно об этом сказать родителям. Боялась я много чего: оказаться слабой в их глазах, не получить поддержки, услышать осуждение. В конце концов, дома тоже поднималась тема моего веса, конечно, не так радикально, как в школе, но я была уверена, что мои родители думают так же, как одноклассники. Я делилась с бабушкой, и она рекомендовала сразу бить в нос. Если в младших классах это работало, то в старших как-то уже слабо: ломать носы никому не хотелось, да и было страшно, что в ответ тебе снесут челюсть.

Если углубляться в тему буллинга, то стоит отметить, что агрессоры тоже своего рода жертвы. Как правило, внутри своей семьи. Тот парень, который больше всех унижал Лену, как-то отличился на уроке изо. Что самое ужасное, его рисунок возмутил только меня, учительница сказала: «Хорошая работа» – и поставила пятерку. В тот день у нас была свободная тема: рисуй что хочешь. Я написала на листке строчки из песен The Beatles и добавила к ним иллюстрации: получился коллаж. Мой одноклассник (тот самый) изобразил голую женщину со следом удара на заднице, рядом кнут и надпись «Бьет – значит любит». Через пару лет его мама придет в школу с синяком под глазом. Вопросов, конечно, никто задавать не будет. Еще через год этот парень ударит Лену в живот, будет называть ее жирной, тупой и постоянно передразнивать. Думается мне, во всех этих процессах есть болезненная, травмирующая закономерность, о которой можно лишь многозначительно молчать, ведь у нас не принято «выносить сор из избы».

После школы Лена уехала в другой город, где училась на врача. Последние годы она работала в реанимации – там же и умерла. По официальной версии, у нее была опухоль мозга, которая привела к отеку мозга и кончине. На самом же деле к смерти причастен ее парень, с которым она встречалась последние несколько лет. Как рассказывала мне универская подруга Лены, она часто приходила с синяками на пары, а когда ее спрашивали, в чем дело, она отвечала, что у них с бойфрендом жесткий секс. Насколько мне известно, в той истории еще много подобных деталей, приводящих к одному печальному выводу, что парень был абьюзером, время от времени бил Лену и в один день убил. Следствие до сих пор ведут: парень то в бегах, то притворяется невменяемым.

Я очень долго не могла принять ее смерть. Однажды