Живой Журнал. Публикации 2012 - Владимир Сергеевич Березин Страница 8

Однако, когда я купил его в магазине, название его было иным.

Какой-то странный кирилломефодий был в этом магазине.

Но придя домой, я сразу понял — сиськи.

То есть, не сразу понял, но уже догадывался — сиськи.

У меня в этот момент был питерский человек У. А город Петербург — город повышенной духовности. Но и У. сразу признал в этой форме сиськи. Нас отговаривали, но мы держались до последнего и победили. Слишком многое прошло у нас перед глазами в жизни, чтобы не признать сиськи. Я, впрочем, хочу сообщить иное.

Дело в том, что в магазине-то оно, это печенье, продавалось под другим именем. В магазине оно называлось — "Глаголики".

Глаголики, а?

Кстати, чтобы два раза не вставать, что-то все как-то оживились (каламбур) с перевалом Дятлова. Ну, годовщина, но не так, чтобы круглая. К чему бы это?

Извините, если кого обидел.

04 февраля 2012

История про то, что два раза не вставать

В общем, беда с этим перевалом Дятлова. С этой историей вечно какие-то сезонные обострения. Я полагаю, если бы мы выстроили их график, то много бы узнали о режиме работы Вселенной.

Но вот мне рассказывают, что американцы сняли фильм The Dyatlov Pass, а у нас и вовсе цветут синтетические искусства.

Эта история давно и хорошо разбиралась туристами-горниками, профессионалами и любителями. Мне её рассказывали на инструктажах (привет, Геворг Погосович!) перед сложными маршрутами, была она и в печати. Полвека показали, что гибель туристов может быть объяснено без привлечения заговоров, таинственных лучей и снежного человека. Трагическая случайность, паника, потеря управления и каскад ошибок, вызывающих одна другую. Но мы прекрасно знаем, что иллюстрации по технике безопасности общественности не нужны, нужна романтика тайны. Нужно, чтобы пришли манси и всех убили. Или убили духи гор. Или спецназ КГБ за случайно подсмотренные тайны.

Это навсегда — Есенина замучили, семь веков истории украли переписчики, а нацисты до сих пор жируют во льдах Антарктиды. Процесс ретрансляции историй про нацистов, убийство Есенина и гибель несчастных дятловцев примерно одинаков.

Честный обыватель ведь не специалист, он может, конечно, стать специалистом, но ему тогда нужно потратить время, изучить (иногда весьма скучные) книги, советоваться со специалистами — причём специалисты-то тоже разной квалификации бывают, часто некачественные, несмотря на апломб. Дилетанту нужно простое, и главное, быстрое объяснение. Тратить несколько недель, отрываясь от обыденной жизни, ему не хочется. Даже день на чтение ссылок никто не хочет.

А (я, увы, повторяюсь) за полвека всё счислено. Кто куда бежал, кто где упал, ничего сверхестественного. Только есть эмоциональный подход, а есть исследовательский, внеэмоциональный." После" не значит "в следствие того". Разные факторы могут действовать одновременно, а могут и порознь. Любая интерпретация искажает, ну и тому подобное.

Но эмоциональный путь — всегда выгоднее. Во-первых, он экономит наше время, а, во-вторых, он более интересен окружающим. На него спрос.

Этого и журналисты нынче не делают, а тут бесплатный обыватель.

А этому обывателю нужно разобраться, какие лавины бывают (он их только в фильмах видел, да и то там они постановочные), он должен научиться отличать "снежные доски" от прочих фрагментов снега, как они съезжают по склону, оценить специфику принятия решения — даже в городских условиях после ДТП обыватель норовит неграмотно переложить пострадавшего и часто его приканчивает. И, когда обыватель возмущается на то, что у него "Ну не укладывается в голове, что…", так это не возмущение мирозданием, а им самим — обывателем.

Мало ли что не укладывается в голове. Вот дифференциальное счисление у обывателя в голове укладывается? А квантовая механика?

Отец моей знакомой, бывший начальник оккупационной администрации, а потом посол в Германии, вспоминал: в 1953 году в Берлине, в советской зоне оккупации произошли народные волнения. Советская Армия двинула танки, пролилась кровь и всё такое. А всего этого можно было бы избежать — потому что это не было неожиданностью. Об опасности волнений предупреждали, особенно после того, как в несколько раз подорожал пластовый мармелад.

Ну вот представьте себе какого-нибудь советского чиновника, которому докладывают:

— Немцы очень недовольны, что мармелад подорожал. Хотят бунтовать.

Представляю себе, как он бы кричал, поминая кузькину мать, что немцы зажрались и их надо давить. Но это для русского, у которого полстраны в развалинах спустя восемь лет после войны — мармелад экзотика. А вот берлинский рабочий им и питался на работе — это был стандартный обед пролетариата — хлеб и толстый кусок пластового мармелада. Понятно, что вышло, не из-за одного мармелада это вышло, вовсе не из-за одного. Но всё же…

Вот обывателю кажется, что несчастные туристы поступают нелогично, а они поступают по своей внутренней логике — просто обыватель этого мармелада не ели, а читать статьи тех, кто ел — не хочет. Но даже Политбюро так делало.

Чтобы два раза не вставать, то я скажу, что раз люблю вариации на конспирологические темы, и вот почему: неверна сама постановка задачи "что случилось на самом деле" vs "непротиворечивый сюжет поверх известной легенды". Дело в том, что за последние полвека гибель всех членов дятловской группы получила естественное объяснение. (Конечно, без тех деталей, которые доступны только медиумам). Всех участников, и без привлечения какого-то туриста-убийцы, конфликта в коллективе, зеков и потусторонних сил.

То есть, я конечно никого не хочу заставить бриться электробритвой "Оккама", просто расставляю акценты в постановке задачи. Новое произведение меряется не линейкой "подлинной правды, что от нас скрывали", а талантом создателя в придумывании новой реальности.

Есть вечные сюжеты ажиотажного спроса — про то, что американцы не были не Луне, про группу Дятлова, про то, что Ленин болел сифилисом, про то, что Есенина убили.

Вот сколько ни уговаривали бы литературоведы почитать внимательно самого Есенина (потому что из стихов и писем видно, как неотвратимо он идёт к самоубийству, как сам уничтожает себя), но никто этого читать не будет, это всё-таки труд, а любой труд обывателю скукота.

Это очень хитрые сюжеты — у меня есть любимый анекдот о нетрезвом человеке. Этот человек приходит в аптеку и начинает требовать портвейн. Из окошечка отвечают, что это — аптека, и портвейном они не занимаются. Пьяный говорит, что все понимает, знает, что не задаром, и что вот они, деньги.

Из окошечка возмущенно требуют прекратить.

Пьяный, покопавшись в карманах, добавляет мятый рубль (анекдот старый).

— Побойтесь Бога, — произносит он, получив еще раз отказ, — это все, что есть.