Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий Страница 34

Перминову за объяснениями. Перминов, как сообщил Каллен на следующий день, “официально и торжественно заявил, что ни командование Красной армии, ни власти не издавали никаких запретов или ограничений на общение советских женщин с военнослужащими из США”. Каллен, главной заботой которого, помимо безопасности своих бойцов, было поддержание хороших рабочих отношений с СССР, попросил офицеров, бывших под его командованием, передать слова Перминова своим рядовым и сержантам и, пользуясь случаем, напомнил своим бойцам об обязательстве блюсти верность женщинам, ждущим на родине. Он предложил им представить обратную ситуацию: будто это не они оказались на советской земле, а советские военные на американской, и тогда “кое-кто из здесь присутствующих совершенно точно разозлится или даже придет в ярость, увидев, что их жены и возлюбленные позволяют другим ухаживать за ними”. Кроме того, Каллен пытался обучить своих бойцов основам советского права: “Советское правительство не терпит проституции и делает все возможное, чтобы искоренить ее, и проституток, как правило, высылают или сажают в тюрьму”13.

* * *

Полковник Каллен был прав: Советы стремились искоренить проституцию. В первые годы после революции проституция считалась социальной проблемой, порожденной капиталистическим обществом. В 1930-х годах политика по этому вопросу принципиально изменилась: проституцию стали рассматривать как преступление, проституток и сутенеров сажали в тюрьму, объявив их классовыми врагами. Официальная позиция была простой: советская власть ликвидировала социальные условия, порождающие проституцию, следовательно, та перестала существовать как социальное явление. Теперь советская сторона стремилась не допустить ее возрождения с приходом американцев, чье общество, согласно марксистской теории, этому весьма способствовало.

На первый взгляд, армия США была в этом солидарна с Советским Союзом. Во Франции после Дня D французские власти собирались урегулировать сексуальную активность американских солдат, создав армейские бордели, чтобы хотя бы убрать проституцию с улиц и из парков – иными словами, с глаз широкой публики. Американские командиры, опасаясь вспышки гнева со стороны оставшихся на родине жен и подруг, отказались подчиниться. И американцы, и французы соглашались в том, что секс полезен для боевого духа и общей формы бойцов, но расходились во мнениях о том, какую роль должна играть армия в обеспечении сексуальной активности. В общем, от армейских борделей американцы отказались, как и советские военные. Советы пытались сдержать распространение венерических заболеваний, но в остальном их армия была предоставлена самой себе.

Конечно, в Красной армии секса хотели не меньше, чем в любой другой. Как вспоминал бывший сержант Николай Никулин, солдаты чаще всего говорили о “смерти, жратве и сексе”. Но если первой темой занимались похоронные отряды, а второй – полевые кухни, то третьей неспециальной службы не полагалось. Секс в сталинском обществе не обсуждался, а значит, в военное время армии предстояло заботиться о желаниях солдат за счет гражданского населения. Летом и осенью 1944 года, когда Красная армия вышла за рубежи СССР, женщины (особенно немки) стали считаться законными трофеями, а советские командиры закрывали глаза на сексуальные преступления своих подчиненных или даже поощряли изнасилования, как было в Восточной Пруссии.

Еще были “внутренние резервы” армии – женщины, служившие в ней. Их считали законными объектами домогательств со стороны сослуживцев. Таких женщин было около полумиллиона: летчицы, зенитчицы, пулеметчицы, врачи и медсестры, телефонистки, разнорабочие – самые распространенные женские специальности во время войны. Какую бы должность ни занимали женщины, какими бы ни были их задания – и офицеры, и солдаты Красной армии по большей части рассматривали женщин прежде всего как сексуальные объекты. Женщинам в смешанных подразделениях – а такими в советской армии были почти все – было особенно тяжело: на службе преобладали мужчины, они остро соперничали за расположение женщин, и старшие по чину одерживали верх над подчиненными. Порой и сами женщины называли свои казармы “гаремами”14.

Но когда речь зашла о сексуальных связях с иностранцами на своей территории, Советы были готовы не допустить их любыми доступными средствами. В отбитых у немцев поселениях советские официальные лица – к слову, в отличие от французов – никогда публично не унижали женщин, “горизонтально сотрудничавших” с немцами во время оккупации: вопрос политической лояльности на самом интимном уровне был бы неизбежен, и тема казалась слишком болезненной для гордости режима, чтобы обращаться к ней публично. Власти предпочитали сохранять пуританский фасад, отказываясь признавать сексуальное желание законным предметом государственной политики как в военном, так и в гражданском смыслах.

Что же до секса американских солдат и их советских подруг, политика была избрана, но публике не сообщалась. Офицерам Смерша на полтавских базах дали особое указание: контакты ограничить, а те, что не контролируются госбезопасностью, – разорвать. Нападавшие на американцев объясняли свои действия тем, что пытались защитить их от венерических болезней, но едва ли можно этому верить. Американцы подмечали: никто из советских не реагировал, если дело касалось встреч с женщинами сомнительной репутации, но злились, когда союзники начинали встречаться с привлекательными девушками. Те из американцев, кто понимал русский язык, слышали, как нападавшие упрекали девушек за встречи с немцами или американцами, а не с соотечественниками, которых, по-видимому, считали недостойными своего внимания.

Молодые женщины, которым не позволяли встречаться с американцами, думали, что запрет был вызван культурными причинами. Одна призналась американскому офицеру, владевшему русским, что местные украинки, проведя два года в условиях немецкой оккупации, увидели, что “немцы были гораздо культурнее и цивилизованнее русских, и если бы этим девушкам позволили увидеть, что американцы живут еще культурнее и цивилизованнее, те явно предпочли бы американцев русским, а те, само собой, не хотят этого допустить”15.

* * *

Американские командиры уже считали, что видят общую модель поведения. Ревность местных мужчин к американцам, которые встречались с хорошенькими девушками; нападки на женщин за “встречи с немцами” – со всем этим американские военнослужащие уже сталкивались в других частях Европы.

Американцам завидовали в Великобритании, откуда началось американское вторжение в Европу, которое возглавили союзники из-за океана. У американцев была более красивая форма, в которой они все походили на офицеров; у них было больше денег, чем у их британских товарищей; и, что не менее важно, они могли достать дефицитнейшие товары: американские сигареты и нейлоновые чулки, в военное время ценимые на вес золота. И все это делало их популярными у англичанок – по крайней мере, так считали британские мужчины. “Они думают, что могут купить их с потрохами, если приведут в паб и купят выпивку, – писал один британский солдат. – Что тут ловить бедному солдатику с парой медяков в кармане?” 16.

Успех американских военных у женщин вызывал у англичан, служивших за пределами страны, даже больше