Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий Страница 40

Судя по месту рождения Игоря, к 1919 году театр и семья переехали дальше на восток и оказались в Верхнеудинске. В 1920 году город стал столицей Дальневосточной республики, контролируемой большевиками, но формально независимой. В 1923 году, когда большевики присоединили республику к РСФСР, семья Арказановых уехала в Китай. Там умер отец Игоря, его мать с маленьким сыном эмигрировала в США, где снова вышла замуж и сменила фамилию свою и сына. Элберт Жаров, сторонник левых взглядов, под началом которого Ревердитто служил в разведывательном управлении миргородской базы, не доверял Игорю и называл его “белогвардейцем”, предполагая антибольшевистские настроения его семьи. Не приходилось сомневаться в том, что они покинули Россию, спасаясь от большевиков17.

Как и все американцы, владевшие русским, Ревердитто вскоре после прибытия на полтавскую базу оказался под пристальным вниманием офицеров Смерша. Они узнали, что американец – красивый и высокий блондин – проявлял интерес к местным женщинам. Контрразведчики не знали, но до прихода в ВВС США Игорь провел некоторое время в Голливуде, где, согласно семейной легенде, встречался с восходящими звездами Алексис Смит и Донной Рид. А в конце июня 1944 года Игорь встречался с девушкой-украинкой по имени Валя, и Смерш, естественно, хотел узнать о ней больше. Но не пришлось: уже в июле Игорь познакомился и начал встречаться с привлекательной полтавчанкой Зинаидой Белухой. У нее был ребенок от предыдущего брака, а ее отец, сотрудник милиции, был расстрелян еще до войны. Ревердитто сказал Белухе, что американцы на базе недовольны. Им сообщили, что хотя местным женщинам официально не запрещалось общаться с американцами, им дали понять, что это крайне нежелательно: если те и встречались с американцами, то делали это тайком. Ревердитто, как и все, был этим возмущен18.

В пятницу, 8 сентября, Ревердитто продемонстрировал это недовольство в присутствии осведомителей Смерша. Агенты Свешникова заметили его в ресторане “Полтава” в компании товарища, тоже русскоговорящего, старшего лейтенанта Уильяма Романа Калюты. Согласно отчету Смерша, эти двое “пытались поссориться с нашим офицерским составом, распространяя при этом провокационные слухи, что русский офицерский состав мешает американцам гулять с девушками”. В следующий раз, когда агенты Смерша сообщили о Ревердитто, они заявили, что он не только распространял антисоветскую пропаганду, но и принимал участие в драке с офицером Красной армии. Согласно сообщению, 12 сентября Ревердитто и Калюта избили советского лейтенанта Федора Гришаева и пытались напасть на других советских офицеров. “В разгар скандала, – говорится в отчете, – Ревердитто выкрикивал грубые оскорбления против коммунистов и заявил, что «это не вы нам помогаете, это мы помогаем вам!»”19.

Американское расследование пришло к выводу в виновности Ревердитто (но не Калюты) по этим обвинениям. Все началось с того, что первый лейтенант Майкл Дубяга, еще один американский офицер восточноевропейского происхождения, сделал замечание Ревердитто, который много пил и сквернословил. Дубяга и Ревердитто сцепились. В драке участвовал и собутыльник Ревердитто, первый лейтенант Черри Карпентер. Ревердитто оскорбил американского капрала, а потом уже Ревердитто и Карпентер накинулись на Дубягу. Внезапно на месте происшествия появился Калюта, попытался разнять дерущихся, но вместо этого схватился с Ревердитто. В какой-то момент этой драки Ревердитто, кричавший что-то по-русски, напал на советского управляющего рестораном. Его реплика была услышана и зафиксирована потом в отчете. Как всегда, Советы отклонили просьбу американцев опросить советских граждан, в расследовании остались пробелы, но в целом история была ясна: утомленный скукой и смертельно уставший от действий советской стороны, американский офицер не выдержал напряжения20.

Через два дня после драки Свешников представил генералу Перминову длинный список “провокаций” американцев. Первым номером значилась упомянутая стычка, но были и другие, в том числе необоснованное заявление, что два американских офицера совершили попытку изнасилования женщины-офицера, служившей на авиабазе в Пирятине; обвинение в том, что американцы в Миргороде намеренно фотографируют бедно одетых людей и позволяют себе антисоветские высказывания, причем как публично, так и в частных беседах. Перминов, в свою очередь, выразил протест генералам Уолшу и Кесслеру. Обещали расследовать все упомянутые им случаи. В отношении Ревердитто действовали молниеносно: его оштрафовали на половину месячного жалованья, отменили повышение в звании и уже 15 сентября перевели из Полтавы. Американские командиры должны были как можно быстрее восстановить среди своих офицеров и солдат если не моральный дух, то дисциплину, прежде чем ситуация полностью выйдет из-под контроля. И все же сочувствовали офицерам, которым пришлось делать выговор.

В тот же день, 15 сентября, когда Ревердитто покинул Полтаву, генерал Кесслер написал ему блестящую характеристику, в которой не упоминалось об инциденте, и рекомендовал Ревердитто как “преданного, искреннего и добросовестного офицера”21. Кесслер и его заместители в Полтаве больше не доверяли своим советским коллегам, как и американское командование в Москве. В очередной попытке умиротворить Советы Уолш приказал отослать капрала Петра Николаева, офицера русского происхождения, которого Смерш и генерал Перминов считали распространителем антисоветских взглядов, обратно на западноевропейский театр военных действий, а также издал приказ, запрещающий военнослужащим делать фотоснимки за пределами баз. Меньше всего Уолш и Дин хотели дать Советам какой-либо предлог для закрытия баз до того, как ВВС США смогут завершить свою последнюю миссию над Восточной Европой – рейд на Варшаву, восставшую против немцев22.

Глава 11. Падение Варшавы

В последнюю неделю августа мастер-сержант Эстилл Рейпьер и капрал Лерой Пипкин вылетели с Украины в советскую столицу. Их разместили в главной московской гостинице “Метрополь” и пригласили на прием в посольство США, устроенный для советских офицеров, получивших американские награды. Москва произвела на них неизгладимое впечатление.

В “Метрополе” летчики были потрясены, увидев в ресторане японских дипломатов – Советский Союз с Японией не воевал. “Я смотрел прямо на ублюдков, но они сознательно избегали моего взгляда, – вспоминал Рейпьер. – Я с них глаз не сводил, пока они не заслонились газетами”. На приеме у посла Аверелла Гарримана 22 августа 1944 года Рейпьер и Пипкин общались с советскими официальными лицами и высокопоставленными командирами. “Я обнаружил, что мне сердечно жмут руку Молотов, комиссар иностранных дел, маршал Рокоссовский [командующий Первым Белорусским фронтом, наступавшим в то время в Польше], которого вызвали в Москву для награждения, посол Гарриман, британский посол, китайский посол, советский комиссар здравоохранения и многие другие советские и дипломатические «шишки»” – вспоминал Пипкин. Особенно его впечатлил Молотов, откровенно отвечавший на резкие вопросы американцев1.

Американские летчики приехали в