Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий Страница 39

Перминов забил тревогу. Двадцать шестого июля он приказал и своим подчиненным, и офицерам Смерша расследовать случаи хищений среди военнослужащих Красной армии. Командование ВВС приказ выполнило, а вот офицеры Смерша выразили протест и довели его до Москвы. Они утверждали, что Перминов не имел над ними власти и что расследование мелких преступлений в их обязанности не входит. Начальники Смерша в Москве согласились со своими подчиненными в Полтаве: задача контрразведки – искать шпионов и дезертиров, а не разбираться с имущественными преступлениями против американцев. Перминову предстояло разбираться с правонарушениями без их участия11.

Смерш вовлекался в расследование хищений только тогда, когда советские военнослужащие участвовали в преступных схемах вместе с американцами: те поставляли товары, а красноармейцы занимались продажей. В этой сфере советско-американское сотрудничество почти не знало неудач. В сентябре 1944 года офицеры Смерша обнаружили в автомастерской на одной из баз три ящика с американскими товарами. Их приобрел для перепродажи лейтенант Иван Кучинский. Он показал, что коробки, в которых находились восемь пачек фотобумаги, кожаная куртка, одежда, банки с тушенкой, колбаса, а также пачки с сахаром и жевательной резинкой, принадлежали американскому знакомому, технику фотолаборатории, который попросил его продать товар. Знакомый Кучинского собирался покинуть базу и, видимо, продавал либо личные вещи, либо все, что получил с военных складов, куда легко мог попасть, – например фотобумагу.

Кучинский признал вину. Он рассказал, что и ранее, когда ездил по делам в Харьков, продавал товары, принадлежавшие его американскому знакомому. В тот раз он продал товаров более чем на 2 тысячи рублей: это в десять раз превышало ежемесячное содержание американского солдата на базе. Кучинский во всем признался и просил о помиловании. Он сказал следователям Смерша, что не потерян для общества, но ему нужны деньги, чтобы помочь семье, переживавшей тяжелые времена. Мольбы услышаны не были. Товар нашли 12 сентября, а на следующий день Кучинского исключили из партии: явный знак того, что его ждал трибунал. Смерш стремился показать свое рвение в борьбе с нелегальной торговлей американцев12.

К концу лета 1944 года рубли, полученные американцами от подпольной торговли, резко изменили символический баланс сил в военторговских ресторанах. Теперь американцы пировали там наравне с советскими военными и даже могли их превзойти. А богатые американцы, которые имели доступ к военным магазинам и могли просить пилотов привезти им товары из Великобритании, Италии и Ирана, также явно превосходили советских коллег в возможностях красиво ухаживать за женщинами. Почти все случаи сексуальных связей американцев с местными жительницами, расследованные офицерами Смерша, включали материальную выгоду для последних, даже когда американцы не искали любовных утех, а просто хотели насладиться женским обществом. Согласно донесениям Смерша, таким был мотив хирурга Уильяма Джексона, восхвалявшего храбрость советских рядовых во время нападения Германии на базы 22 июня. Он встречался с Зинаидой Блажковой из Полтавы. За время общения, которое началось, как установил Смерш, в июне 1944 года, Джексон подарил Зинаиде чулки и духи.

Однако почти всегда подарки сглаживали шероховатости на пути американцев и советских женщин к сексу. Тридцатого августа, примерно в 02:00, дежурный офицер в Миргороде обнаружил, что двое военнослужащих его отделения, 19-летняя Таисия Несина и 20-летняя Любовь Абашкина, не вышли в ночную смену в местную пекарню. Офицер вскоре нашел их в комнате, “спящих обнаженными с двумя американцами”. При обыске в комнате нашли “630 рублей, 5 кусков американского туалетного мыла, упаковку американского шоколада, брошь с камнями, 4 упаковки дорогой пудры, 2 флакона духов и 2 фотографии этих американцев”. Девушек арестовали, одну из них исключили из комсомола, а всех женщин в их подразделении отправили на лекцию “о морали советского человека”13.

* * *

Будущее баз становилось все более мрачным, и Советы проявляли все меньше заинтересованности в пребывании американцев, а те, в свою очередь, все больше раздражались из-за ограничений, налагаемых советской стороной на их свободу передвижения и общение с местными. Начался резкий всплеск конфликтов. Особенно “продуктивными” в этом отношении были первые две недели сентября, когда среди американцев распространились слухи о том, что скоро они покинут базы. Терять было нечего, и они стали еще более открыто выражать свое недовольство тем, что генерал Кнерр в своей докладной записке, направленной 25 августа генералу Спаатсу, назвал “политическим контролем”, который он не считал “ни дружественным, ни способствующим сотрудничеству”14.

События, призванные улучшить и укрепить отношения союзников, все чаще приводили к ссорам. Первого сентября группа американских офицеров, отмечавших повышение по службе, пригласила советских коллег отпраздновать это событие в ресторане полтавской авиабазы. Видимо, они слишком много выпили, и, согласно донесению Смерша, один из американцев, капитан Хиллер, подрался с советским лейтенантом по фамилии Савчук. Хиллер сказал советскому переводчику, старшему лейтенанту Ивану Сиволобову, что “ненавидит русских, как собак, и хочет кого-нибудь избить”. Подполковник Свешников истолковал такие конфликты как преднамеренные провокации с целью ухудшить отношения между союзниками и взял на себя задачу не допустить обострения столкновений. Он с гордостью доложил начальству, что такая драка между советскими офицерами и американскими сержантами была предотвращена в ресторане на базе в Пирятине: там американцы якобы ворвались в ресторан в нерабочее время, требуя еды и выпивки15.

В первые недели сентября советско-американские конфликты случались все чаще и становились все ожесточеннее, агенты Смерша под началом Свешникова и Зорина не сводили глаз с некоторых американских военных. Как отмечал Свешников в своем докладе, отправленном в Москву в середине сентября “в большинстве случаев провокации имеют место со стороны сотрудников американской разведки, лиц, знающих русский язык и имеющих родственные связи в СССР”. В сентябре Смерш настаивал на привлечении к ответственности одного из таких русскоязычных офицеров – второго лейтенанта Игоря Ревердитто, который вступил в драку и выкрикивал ругательства по адресу коммунистов16.

Ревердитто – это интересный случай. Несмотря на итальянскую фамилию, родился он в 1919 году в Забайкальской области, в ее столице Верхнеудинске (позже Улан-Удэ) в семье актера и театрального режиссера Константина Петровича Арказанова и его жены, харьковской актрисы Марины Михайловны. Фамилия была сценической, “позаимствованной” из популярной пьесы А. И. Сумбатова-Южина “Арказановы”. Театральная труппа была настоящей. Театр переезжал и до Первой мировой войны, и в военные годы, и чета Арказановых, Константин и Марина, постоянно были в разъездах. Русская революция застала семью в сибирском Томске,