Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий Страница 59

Советский Союз впервые вступил в контакт с американскими военнопленными 23 января, когда войска 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокоссовского захватили Офлаг 64 – немецкий концлагерь в Шубине, польском городке между Гданьском и Познанью. В лагере находилось около 1,5 тыс. американских офицеров, плененных в Северной Африке и Западной Европе. Немцы вывели маршем большую часть заключенных до прихода советских войск, но остались около сотни больных или раненых офицеров. Вскоре к ним присоединились десятки других, которым удалось бежать во время перехода на запад. Красноармейцы, занявшие лагерь, не особо тревожились о нуждах пленников, и советский офицер, который представился связным с командованием фронта, появился в Шубине лишь через несколько дней. Американцев перевели на восток, подальше от передовой, разбили на мелкие группы и велели ждать транспорта в Москву или Одессу6.

Ни до подписания Ялтинского соглашения, ни после него Советский Союз не ставил Дина и его миссию в известность о пленных американцах. Впервые о том, что тех обнаружили на территориях, уже занятых советскими войсками, Дин узнал 14 февраля и лишь через три дня получил подробную информацию о судьбе заключенных в Шубине. Семнадцатого февраля трое бывших военнопленных переступили порог миссии США. Капитан Эрнест Грюнберг и двое его сослуживцев 21 января ушли из Шубина на запад вместе с колонной пленников. Через два дня они сбежали и направились в советский фильтрационный лагерь для американцев к западу от Шубина. Поскольку Советы ничего не говорили о планах перемещения бывших военнопленных, трое офицеров покинули лагерь и направились на восток сами, прежде всего волнуясь о том, как бы не попасть в советский репатриационный лагерь, устроенный для американцев на окраине Варшавы: по пути они встретили соотечественников, и те рассказали, какие испытания ждали там бывших военнопленных. Днем они ловили попутки, ночевали в домах польских крестьян и наконец добрались до железной дороги, сели в поезд и прибыли в Москву.

В миссии их встретили как героев. Капитан Грюнберг сказал Дину, что в Польше десятки американцев нуждаются в медицинской помощи, а сотни других оказались всеми заброшены. Польские крестьяне помогали американцам как могли, но красноармейцам – хоть командирам, хоть рядовым – не было до союзников никакого дела. Порой советские солдаты отбирали у американцев наручные часы и другие вещи, которые тем удалось сохранить в немецком лагере. О подобном рассказывали и другие беглецы.

Еще трое американских офицеров, тоже бывшие пленники лагеря в Шубине, были доставлены в Полтаву 21 февраля спасательной авиацией, вернувшейся из Польши. Их опрашивал подполковник Уилмет. “Советская сторона относится к освобожденным американским военнопленным так же, как к странам, освобожденным советскими военными. Пленные – это военные трофеи, завоеванные советским оружием. Их можно грабить, морить голодом, мучить, и никто не имеет права ставить под сомнение такое обращение”, – писал Уилмет, обобщая то, что слышал от бывших пленников, и опираясь на свой собственный опыт общения с советской стороной7.

В Полтаве Уилмет все больше приходил в отчаяние. По своим каналам в советской армии Дин получил известие, что 18 февраля Наркомат иностранных дел разрешил Уилмету и его команде отправиться на восток Польши, в Люблин. Но генерал Ковалев по-прежнему тянул время. Уилмет начал искать возможность добраться поездом до Люблина, куда отправляли всех американцев, прежде чем посадить их на поезд до Одессы. Или же отправиться сразу в Одессу… В Полтаве местные чиновники и партийные деятели обещали помочь с поездкой, но Уилмет опасался, что эти обещания, как он писал Дину, были снова пустыми отговорками. Вечером 24 февраля, в тот самый день, когда Уилмет сообщил Дину о своем намерении поехать на поезде, Ковалев наконец сказал Хэмптону, что Уилмету разрешено лететь в Люблин. Но из-за плохой погоды Уилмет с помощниками вылетели только 27 февраля. Еще одна группа американских офицеров вылетела из Полтавы в Одессу через две недели после того, как до миссии США в Москве дошли первые известия об американцах, освобожденных из немецкого плена8.

Уилмет предполагал, как было сказано выше, что его задерживали так долго, чтобы советская сторона за это время успела подготовить образцовые условия для американцев в Люблине. И тут его ждал сюрприз. Советские офицеры, отвечавшие за американский репатриационный лагерь, сказали Уилмету, что в его присутствии в городе нет необходимости, ведь за день до его прибытия штаб советского комитета по репатриации переехал из Люблина в пригород Варшавы – Прагу. Уилмет пожелал увидеть американских военнопленных, но ему ответили, что для этого требуется разрешение, а получить его можно только в Варшаве. Он был готов отправиться в Варшаву. Советская сторона ответила, что для этого нужно разрешение Москвы. Это был мастер-класс советского цинизма.

Уилмет смог вырваться из этого замкнутого круга только тогда, когда представил письмо от генерала Дина, в котором говорилось, что его миссия заключалась в помощи бывшим американским военнопленным в их возвращении домой. Видимо, на высоком – московском – уровне советская сторона никаких проблем создавать не хотела. Уилмета препроводили в казармы, в которых находились 91 американец и 129 освобожденных англичан. Перед тем как оказаться в Люблине, некоторые из них были в Майданеке, немецком лагере смерти на окраине города. Там погибли примерно 80 тыс. человек, три четверти из которых были евреями. СССР сделал все возможное, чтобы предать гласности зверства нацистов, но не смог устоять перед искушением использовать лагерь по прямому назначению и посадил в него бойцов польской Армии Крайовой, начавшей Варшавское восстание. В конце концов американцев и англичан поместили в те же бараки, где раньше ждали своего конца жертвы холокоста.

Уилмет узнал, что бывшие военнопленные недовольны тем, как с ними обращались. За три дня до его приезда их спешно перевели в другое здание, но в новом корпусе не было теплой воды, туалеты забиты, на улице уборных не оказалось. Кроватей не хватало, многие спали на полу. Ни постельного белья, ни чистой одежды, только одеяла. У некоторых были вши. Кормили дважды в день черным хлебом и жидкой кашей. Если это был главный репатриационный лагерь, можно только представить, что творилось в меньших. Неудивительно, что бывшие военнопленные пытались любой ценой избегать таких лагерей, хотя советскую сторону это, похоже, ничуть не беспокоило и не особо смущало. Условия, в которых жила и сражалась их собственная армия, не сильно отличались. Теперь же им приходилось делиться скудными ресурсами, давая кров и еду бывшим пленникам, которые, по их мнению, заслуживали наказания за то, что сдались