Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий Страница 66

В 13:06 Рузвельт одобрил формулировку телеграммы. Через девять минут он сказал своему окружению: “У меня ужасно болит затылок”. Вскоре он потерял сознание. О смерти президента объявили 12 апреля в 15:30. В Ворм-Спрингс близился вечер. В Москве и Полтаве он давно наступил24.

Глава 18. Последний парад

Осмерти Франклина Рузвельта в Спасо-хаусе в Москве узнали в ночь на 13 апреля 1945 года. Весть прозвучала по государственному радиовещанию: программу прослушал дежурный посольства, затем немедленно позвонил в резиденцию Аверелла Гарримана. Было около часа ночи, но никто не спал – в самом разгаре был прощальный вечер в честь дипломата посольства Джона Мелби. Его отозвали в США, в Сан-Франциско, для участия в конференции по формированию ООН1.

Кэти Гарриман, взявшая трубку, выслушала сообщение и передала его отцу. Оба подошли к Мелби и посвятили его в новость. Гостей отпустили, не объяснив, почему вечер закончился так внезапно. Когда все уехали, Гарриман, Мелби и другие ключевые сотрудники собрались в офисе посла, чтобы обсудить дальнейшие шаги. Они решили немедленно звонить Молотову и сообщить ему о смерти Рузвельта. Сталин, страдающий хронической бессонницей, работал до раннего утра и заставлял бодрствовать и своих подчиненных. Молотов действительно был в своем кабинете, когда Гарриман позвонил ему и сообщил новость. Советский комиссар иностранных дел настоял на том, чтобы немедленно приехать в Спасо-хаус и выразить соболезнования2.

Сталин казался не менее взволнованным, по крайней мере такое впечатление сложилось у Гарримана, посетившего Кремль вечером 13 апреля. Сталин сказал ему: “Президент Рузвельт умер, но его дело должно продолжаться”. По просьбе Гарримана Сталин решил отменить свое прежнее решение и назначить Молотова (вместо советского посла в США Андрея Громыко) главой советской делегации на конференции, посвященной открытию ООН. Именно этого хотел от него Рузвельт, и теперь, получив известие о смерти президента, Сталин решил исполнить его желание. Еще он, вероятно, хотел, чтобы Молотов присмотрелся к неизвестному сменщику Рузвельта, бывшему вице-президенту, а ныне президенту Гарри Трумэну3.

Как можно скорее увидеть Трумэна хотел и Гарриман. За несколько недель до смерти Рузвельта посол планировал вылететь в Вашингтон, повидаться с президентом и убедить его занять более жесткую позицию по отношению к Сталину и советской стороне. Теперь он решил ускорить свои сборы, выехать как можно скорее и предложить Трумэну помощь в формировании политики новой администрации по советскому направлению. Перед отъездом, 15 апреля, Гарриман еще раз встретился со Сталиным. Его сопровождал Патрик Херли, посол США в Китае: он направлялся из Вашингтона в Чунцин, столицу правительства генералиссимуса Чан Кайши.

Встречу нельзя было назвать дружеской. В присутствии Херли Гарриман схлестнулся со Сталиным по поводу недавних событий в Восточной Европе, находящейся под контролем СССР. Основной темой был состав польского правительства, но самые острые разногласия касались американских ВВС. Сталин обвинил американских авиаторов в поддержке польского подполья против Красной армии. Речь шла о попытке первого лейтенанта Майрона Кинга тайно вывезти из Польши подпольщика-поляка. Расстроенный Гарриман сказал Сталину, что тот, делая такое заявление, подвергает сомнению преданность самого генерала Джорджа Маршалла. Сталин ответил, что подвергает сомнению здравомыслие младшего офицера, и добавил, что американцам не хватает дисциплины. Гарриман предпочитал говорить о “поступке безмозглых солдат, видимо, смелых, но все равно безмозглых”. Херли был удивлен столь напряженным и недипломатичным поворотом беседы. Он не знал, насколько важными персонами стали пилоты ВВС США в повседневных отношениях американских дипломатов и их советских коллег.

Семнадцатого апреля Гарриман уехал в Вашингтон и увез с собой все разочарование, которое он и его соотечественники-американцы, в том числе полтавские офицеры, недавно отосланные из СССР, накопили за последние месяцы отношений с советской стороной. Он намеревался подробно рассказать в Вашингтоне о том, как американцы, побывавшие в СССР, теперь представляют себе советскую политику и способы ведения дел. Краткие совещания, в которых Гарриман участвовал с Трумэном и ключевыми деятелями правительства США, окажут значительное влияние на перемену отношения новой администрации к Советскому Союзу4.

* * *

На американской базе в Полтаве известие о смерти Рузвельта услышали утром 13 апреля по британскому и немецкому радио. Это стало новым ударом по и без того невысокому моральному духу американцев. Вылетов никто не совершал уже больше двух недель, и личному составу нечем было занять себя. Экипажи, застрявшие в Полтаве, чувствовали себя брошенными, а то и позабытыми. Присутствие на базе полковника Хэмптона, подполковника Александера, майора Коваля, освобожденных с должностей, но не покинувших Полтаву из-за запрета полетов, усугубляло упаднические настроения. Все злились на Советы. Некоторые считали, что президент был бы жив, если бы Сталин за несколько месяцев до того не заставил его совершить опасное и изнурительное путешествие в Ялту5.

Получив из Москвы известие о смерти американского президента, генерал Ковалев снова собрал подчиненных, приказал выстроиться в колонну и маршировать к казармам американцев, чтобы продемонстрировать им свою солидарность. Подобно Молотову в Москве, Ковалев этой неожиданной демонстрацией сочувствия удивил американских сослуживцев. Появление колонны красноармейцев вывело американцев из апатии, и наутро они устроили свой парад. Они шли строем, во главе шел знаменосец с американским стягом – впервые за все время на базе открыто развевался американский флаг. Раньше все попытки демонстрировать флаг были запрещены, чтобы не настраивать против себя советских военных. Теперь, когда терять было почти нечего, американцы не стеснялись сделать это6.

В тот день американские офицеры собрались на поминальную службу в честь президента, все как один в парадной форме. Франклин Гольцман впервые увидел свое начальство в Полтаве в таком облике. На церемонии выступил капитан Тримбл, новый командующий базы. “Сегодня Соединенные Штаты потеряли великого лидера. Восточное командование тоже лишилось своего лидера…” – сказал он. Он имел в виду полковника Хэмптона, который сидел в первом ряду рядом с генералом Ковалевым, возглавлявшем на церемонии советскую делегацию. Гольцман вспоминал, что Тримбл первым упомянул Хэмптона, а потом Рузвельта – зал затаил дыхание. Гольцман, выпускник университета, считал Тримбла, не имевшего основательного образования, хорошим человеком, но слишком простым, не соответствующим должности командующего базы в непростых условиях; до этих высоких требований он явно не дотягивал7.

Пятнадцатого апреля Тримбл как новый командующий базой нанес визит генералу Ковалеву и сказал, что ему приказано сделать все возможное для улучшения отношений с Советским Союзом. Ковалев предположил, что отношения натянуты потому, что американцы не могут отослать из Полтавы экипажи самолетов,