Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий Страница 71

Вопросы состояния ВВС была только ширма… Морально надломленный, доведенный до отчаяния несправедливостью обвинения, бессонные ночи… Не уснешь, постоянный свет в глаза… Не только по причине допросов и нервного напряжения, чрезмерная усталость, апатия, безразличие и равнодушие ко всему – лишь бы отвязались – потому и подписал – малодушие, надломленная воля. Довели до самоуничтожения. Были минуты, когда я ничего не понимал… Я как в бреду наговорил бы, что такой-то хотел убить такого-то8.

В письме на имя Сталина Новиков утверждал, что Жуков проявил неуважение к предводителю страны. “Сталин завидует моей славе, – якобы сказал Жуков Новикову. – Не забыл мою способность в первые месяцы войны резко возражать ему и спорить с ним, к чему он не привык”. И это было еще не все. “Новиков утверждает, что это не просто беспардонная и лживая болтовня, но и то, что Жуков может возглавить военный заговор”, – говорилось в докладе Абакумова Сталину. Диктатор явно опасался популярности Жукова и того влияния, которое приобрела военная верхушка во время войны. В нем он видел главный вызов своей власти – потенциальную угрозу следовало устранить, прежде чем она станет реальной9.

В августе 1946 года Сталин узнал, что таможенники конфисковали семь вагонов, везущих для Жукова мебель из Германии в СССР. Виктор Абакумов, министр госбезопасности, и его подчиненные получили приказ действовать. Пока Жуков был в Одессе, следователи обыскали его квартиру и подмосковную дачу. Нашли целый клад украшений, скульптур, картин и мебели, похищенных из немецких домов, коллекций и музеев. Выбрав время, Абакумов доложил Сталину о находках на даче Жукова: “…дорогостоящих ковров и гобеленов больших размеров, вывезенных из Потсдамского и других дворцов и домов Германии, – всего 44 штуки… ценных картин классической живописи больших размеров в художественных рамках – всего 55 штук, развешанных по комнатам дачи и частично хранящихся на складе”. Обвинений никто не предъявлял. Пристрастие Жукова к трофеям было секретом Полишинеля, и он сам позже признался в своих проступках10.

Аресты генералов, тесно связанных с Жуковым, в том числе ряда его высокопоставленных помощников в советской военной администрации в Германии, вскрыли сеть организованного воровства и коррупции, в которую входили не только офицеры командования Красной армии, но и сотрудники контрразведки. То, что начиналось как кампания против авиаторов, превратилось в дело против генералов – “трофейное дело”. В начале 1948 года Политбюро рассмотрело результаты расследования. В документе, принятом Политбюро, читаем:

Будучи полностью обеспечен со стороны государства всем необходимым, тов. Жуков, злоупотребляя своим служебным положением, встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей. В этих целях т. Жуков, давши волю безудержной тяге к стяжательству, использовал своих подчиненных, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления11.

Жуков, все еще пребывавший в Одессе, был сослан еще дальше – на Урал, командовать малозначительным военным округом. Вскоре к нему присоединился его давний союзник Куцевалов. Его отозвали из Германии в 1947 году и направили руководить второразрядным летным училищем в провинциальном Таганроге, а затем, после того как он окончил Военную академию, отправили на Урал. Как и Жуков, Куцевалов не подвергался аресту, но мог бы много рассказать о том, что похитили из Германии Жуков и его сослуживцы-генералы: множество этих вещей доставляли в Советский Союз транспортными самолетами, которыми командовал Куцевалов12.

Жукову и Куцевалову посчастливилось сохранить звания, медали и – главное – свободу. А многие из их коллег и подчиненных отправились в заключение. Среди них был генерал Владимир Крюков, конфидент Жукова, командовавший корпусом в Особом военному округе (Кёнигсберг) и отозванный в декабре 1945 года. Следователи обыскали три квартиры и два загородных дома Крюкова, обнаружили автомобиль “Хорхь”, два “Мерседеса”, один “Ауди”, 107 килограммов серебряных предметов высокой художественной ценности, 87 костюмов и 312 пар обуви. Спустя 10 дней арестовали жену Крюкова, Лидию Русланову, популярную исполнительницу народных песен и любимицу советских солдат в годы войны. Крюкову и Руслановой предстояло провести в тюрьмах и лагерях почти пять лет. Выйдут свободу они только в 1953 году, после смерти Сталина13.

* * *

Очередь генерала Ковалева наступила в октябре 1947 года. Лаврентий Берия, заместитель председателя Совнаркома, в чьем ведении находились и Министерство внутренних дел, и Министерство государственной безопасности, получил письмо от майора ВВС Павла Бондаренко, отвечавшего за поставки бензина и запчастей для американских самолетов на полтавской авиабазе и за их материально-техническое обслуживание. Бондаренко обвинял бывшего командира в подозрительных контактах с американцами и незаконном присвоении товаров и провианта, оставленных теми по отбытии из Полтавы. У Ковалева якобы были двое сообщников: подполковник Николай Щепанков и подполковник Павел Демин14.

И вряд ли Бондаренко придумывал. Кадровый военный, уроженец Сумской области на севере Украины, в 1940 году он участвовал в советско-финской войне, за что получил свою первую военную награду – орден Красной Звезды. После он удостоился ордена Красного знамени за оборону Ленинграда и медали “За боевые заслуги” за участие в кампании по возвращению в 1944 году Западной Украины и Белоруссии. В Полтаве пользовался уважением, хотя оставался в тени, не попал в отчеты Смерша, и американцы им особо не интересовались.

Бондаренко принял участие в обеспечении 1 100 вылетов транспортных самолетов, 900 вылетов бомбардировщиков B-17 и 138 вылетов разведывательных самолетов, и высокое начальство ставило это ему в заслугу. С декабря 1944 года по март 1945 года он сыграл важную роль в эвакуации американских самолетов, потерпевших аварию и совершивших вынужденную посадку на территориях Западной Украины и Восточной Польши. Семь раз он вылетал на помощь американским экипажам, занимавшимся ремонтом поврежденных самолетов. Если кратко, то он был блестящим офицером, и 31 мая 1945 года подполковник Щепанков, которого Бондаренко позже обвинит в коррупции, подписал документы к представлению о награждении майора высокой правительственной наградой: орденом Отечественной войны II степени15.

Бондаренко предъявлял бывшему начальству серьезнейшие обвинения: от морального разложения до государственной измены. Он утверждал, что Ковалев присвоил 2 тонны пшеницы и тонну джема, оставленные на базе американскими летчиками. Продовольствие разделили Ковалев, Щепанков и Демин. Эти же трое офицеров якобы завладели американскими автомобилями, а Демин даже передал местному колхозу джип “Виллис”. Еще одна машина, по его словам, досталась чиновнику из Полтавской области. Бондаренко приложил к письму две фотографии, на которых Ковалев был в кругу американцев, и предположил, что в обмен на кожаный комбинезон Ковалев снабдил американцев секретными авиакартами. Смысл был очевиден: теперь, когда американцы больше не считались союзниками, по этим картам американские самолеты