Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий Страница 72

И “авиационное дело”, и “трофейное дело”, затронувшее Жукова и других генералов, в те дни шли полным ходом, и Управление военной контрразведки в МГБ Абакумова приказало провести расследование по обвинениям Бондаренко. Следователи допросили самого Ковалева и многих свидетелей и завершили работу к концу декабря 1947 года. Было установлено, что Ковалев действительно провел немало официальных и частных встреч с американскими офицерами на полтавской авиабазе. Однако утверждения Бондаренко, что Ковалев устраивал с американцами попойки, не подтвердились. Ковалев помогал организовывать обеды, которые давали на авиабазе в честь посла Гарримана, Эллиота Рузвельта, генералов Дина, Уолша и Хилла, и присутствовал на этих обедах. Кроме того, он вместе с подполковником Щепанковым посещал вечера, которые по выходным устраивались в клубе американских офицеров на полтавской базе. Эти обеды и знаки внимания следователи не посчитали “попойками”. Их не интересовало, сколько там пил Ковалев.

Не особо волновали следователей и подарки, которые Ковалев получил от американцев. Пресловутый “кожаный комбинезон” так и не обнаружился, а сам Ковалев, по всей видимости, все голословные обвинения отрицал. Он признал, что порой получал подарки от американцев, но они всегда были взаимными. Генералы Уолш и Дин, гостившие на базе, подарили Ковалеву самозарядное охотничье ружье, авторучку и коробки с духами, а он в ответ прислал им фрукты. От генерала Хилла Ковалев получил шелковый спальный мешок, но и сам во время одного из визитов в Москву преподнес генералу кожаные сапоги. Американцы дарили Ковалеву зажигалки и другие безделушки. Следователи явно не сочли их значимыми.

Следствие установило, что топографические карты действительно были переданы американцам. Но это делалось с официального разрешения: им требовались карты маршрутов в Полтаву из Тегерана и Москвы, а также карты тех районов Западной Украины, где совершались аварийные посадки. Продовольствие, оставленное американцами на полтавской базе, раздали офицерам и солдатам, а часть отправили в штаб Киевского военного округа. Впрочем, установили, что Ковалев и его помощники получили больше остальных. Что касается автомобилей, оказалось, что Ковалеву и Демину они достались не от американской щедрости, а благодаря реквизициям, проведенным Красной армией в Германии. Машину Ковалева доставили в Полтаву из Германии на транспортном самолете, а Щепанков и Демин получили автомобили, изъятые у офицеров-красноармейцев, пригнавших их из Германии в СССР без официального разрешения.

В первую очередь следователей Абакумова интересовало, оставался ли Ковалев когда-либо наедине с американцами. Они установили, что генерал беседовал с полковником Хэмптоном почти всегда в присутствии советских переводчиков. Его незнание английского стало его спасением. Более подозрительными выглядели встречи Ковалева и Хэмптона, на которых присутствовали Джордж Фишер и Сэмюэль Чавкин, которых следователи считали сотрудниками американской разведки. Впрочем, ничего не указывало на то, что на этих встречах произошло нечто нежелательное. К тому моменту майора Бондаренко допросить было уже невозможно – по неизвестной причине он умер в военном госпитале 27 июня 1947 года, за несколько месяцев до того, как его письмо попало в кабинет Берии.

Отчет следователей заканчивался выводом, не сулившем Ковалеву и его помощникам в Полтаве ничего хорошего: “Таким образом, факты, изложенные в заявлении гвардии майора Бондаренко, в основном проверкой подтверждаются”. На самом деле подтвердились лишь некоторые утверждения Бондаренко, но в напряженной обстановке «авиационного дела» и «трофейного дела» следователи предпочитали ошибаться в пользу властей и меньше всего хотели, чтобы их обвинили в сокрытии преступлений. О выводах они сообщили генералу Николаю Селивановскому, заместителю Абакумова, а он решил передать результаты расследования генералу Ивану Москаленко. Как и сам Селивановский, Москаленко служил в Смерше, а во время расследования был помощником начальника 3-го Главного управления МГБ (военная контрразведка)17.

В этом Ковалеву повезло. Москаленко, тоже украинец, был уроженцем Киевской губернии, карьеру начинал в авиации. И, что еще важнее, дочь Москаленко, младший лейтенант Галина Гринько-Околович, служила на полтавской авиабазе одной из переводчиц Ковалева. Начав ревностно расследовать дело Ковалева, Москаленко мог подвергнуть опасности собственную дочь. Ковалев к тому времени уже пребывал в своеобразной “ссылке” в Москве, преподавал в Военно-воздушной академии. Его имя не фигурирует среди преследовавшихся по “авиационному” и “трофейному” делам. Он скончался в 1964 году в Москве.

Ковалеву посчастливилось пережить чистку. Следователи Абакумова прежде всего стремились узнать о контактах генерала с американцами, а чекисты разыскивали признаки коррупции. В 1947 году, когда генерал Москаленко, по всей видимости, закрыл дело Ковалева, Министерство государственной безопасности начало просматривать полтавские папки Смерша, выискивая возможных шпионов. С началом холодной войны подозрительными стали все стороны советско-американских отношений, и даже простой контакт с американцами мог считаться достаточным основанием для начала расследования о шпионаже. Полтавские дела будут еще тщательно изучены в поисках компромата.

Глава 20. Сомнительные личности Полтавы

Умногих ветеранов-американцев, служивших на полтавских базах, послевоенный Берлин вызвал дежавю, причем не столько вид разрушенных улиц обоих городов, сколько знакомые лица по другую сторону советско-американского раздела и, что важнее, знакомые мысли, взгляды и типы поведения. Не только Советы, создавая администрацию оккупированной Германии, полагались на офицеров своей полтавской авиабазы. Американцы тоже разместили своих “полтавских экспертов” в самом сердце Европы.

Советско-американские трения, начавшиеся в Полтаве, продолжились и в Берлине. Город был разделен на четыре оккупационные зоны, но в нем преобладали представители двух послевоенных сверхдержав. Американские и советские военные – полтавские знакомые – встречались снова, казалось бы, как союзники, но все больше и больше как соперники. Американцы не верили в добрую волю советской стороны. Советы в свою очередь не доверяли ни американцам, ни своим “полтавским ветеранам” и следили за всеми, кто общался с американцами в Полтаве или в Берлине. Под подозрение попали даже советские офицеры, доносившие Смершу в Полтаве. Холодная война, главным содержанием которой было соперничество разведок, разгоралась все сильнее. В Берлине союзники медленно, но верно превращались во врагов…

* * *

Генерал-майор Роберт Уолш, бывший глава Восточного командования, располагавшегося на полтавских базах, в ноябре 1944 года улетел из Москвы в Вашингтон и вернулся в Европу два года спустя, осенью 1946 года. Он возглавил 12-е тактическое авиационное командование, которое разместилось в западногерманском городе Бад-Киссинген, а в апреле 1947 года переместился в Берлин, где занял пост начальника разведывательной службы в Европейском командовании под началом генерала Люциуса Клея – нового военного губернатора Германии. Уолш прослужил на этой должности до октября 1948 года, потом вернулся в Соединенные Штаты и как ключевой советник Клея сыграл важную роль в формировании американской политики в отношении Советского Союза в первые месяцы холодной войны1.

В то время, когда