Анат Гарари - Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой Страница 3

– Ах, Анна, Анна, тебе-то хорошо: ты никогда не толстеешь, – вздохнула в ответ рыженькая и направилась к расставленным по кругу стульям.

– Может, и вправду надо в следующий раз принести чего-нибудь съестного? – присоединилась к ним миловидная полноватая женщина в красной шляпке, которая подходила по цвету к большой сумке, висящей у нее на плече. – Я бы тоже не отказалась от сладкого. Меня зовут Маргалит, – добавила она, улыбаясь. Голубые глаза и улыбка придавали ее лицу наивное детское выражение.

Элла заметила, как Маргалит, вынув из рукава бумажную салфетку, вытерла руку, на которую пролилось несколько капель кофе, и второй раз за те несколько минут, что она находится в комнате, вернулась в детство: именно так, в рукав, прятала носовой платок ее бабушка Рахель.

Заранее расставленные, обитые фиолетовой тканью стулья образовывали замкнутый круг в центре комнаты. На одном из стульев лицом к распахнутой двери сидела седая стриженная под мальчика женщина, одетая в бежевые льняные брюки и белую блузку. Она поправила золотистый поясок на брюках и тщательно разгладила складки. Даже глядя на нее сидящую, было ясно, что она здесь самая высокая. Еще одна женщина, с короткими красновато-коричневыми волосами и крепкой широкой фигурой, приблизилась к кругу. На ней были разноцветные шаровары и черная трикотажная футболка, а руки были заняты простыми полиэтиленовыми пакетами, которые она неуклюже положила на пол, чтобы пододвинуть к себе стул. Большая пестрая сумка соскользнула у нее с плеча и задела рядом сидящую женщину, которая вздрогнула от неожиданности и резко отодвинулась.

– Извините! – сконфузилась владелица сумки. – Я случайно, простите, ради бога!

Пострадавшая сухо кивнула:

– Ничего страшного.

– Меня зовут Орна, – представилась хозяйка сумки, пытаясь загладить неловкость. – Напомните мне ваше имя?

– Това, – коротко ответила ей соседка и отвернулась в сторону низкой полноватой женщины в белой юбке и широкой красной блузке, которая только что заняла свое место в кругу и громко поздоровалась со всеми. Элла обернулась на этот громкий приветливый голос и отметила про себя черные волосы, собранные на затылке, и многочисленные золотые браслеты на правой руке, которые слегка позванивали при движении. Глядя на нее, Элла вдруг повеселела.

– Я – Клодин, – продолжила женщина. – Ну и денек был у меня сегодня! На шоссе Тель-Авив – Беер-Шева была авария, и его перекрыли на целый час. Из-за этого я не успела встретиться с дочкой – мы собирались вместе пообедать. Я, конечно, встречусь с ней позже, но все равно жаль.

Она заметила стоящий в углу кофейный автомат и поднялась со стула, направляясь к нему:

– Есть желающие пить? Лично я хочу кофе.

Орна и Това, поблагодарив, отказались.

Элла по-прежнему стояла в стороне, все еще решая, к какой из групп примкнуть, когда почувствовала на себе чей-то взгляд, и, обернувшись, почти столкнулась с улыбающейся зеленоглазой молодой женщиной.

– Вы, наверное, Элла?

Элла тут же узнала ее голос.

– А вы, конечно, Нири, – улыбнулась она с облегчением. Перед ней стояла обаятельная шатенка; густые вьющиеся волосы придавали ей чуть наивный, почти юношеский вид, который естественно сочетался со звонким энергичным голосом.

– Рада вас видеть, – несмотря на молодой возраст, Нири вела себя очень уверенно. – Займите себе место в кругу, мы начинаем.

Нири отошла от Эллы и, подойдя к женщинам, которые все еще стояли у автомата, молча, слегка касаясь, будто обнимая за плечи каждую из них, взглядом указала на свободные стулья, приглашая их переместиться в центр комнаты.

Элла все еще стояла вне круга, хотя незанятыми остались всего-лишь два стула. Женщина в красной шляпке не спеша подошла к одному из них и, осторожно отпивая из одноразового стакана, указала ей глазами на соседний. Элла ответила ей еле заметной улыбкой и села на краешек стула, нервно теребя бахрому легкой шали, которую она набросила на плечи, несмотря на душный июльский вечер.

– Еще раз добрый вечер, – вступает Нири, обводя всех взглядом. – Итак, мы опять вместе – теперь уже на второй встрече группы «Мамы мам». Обратите внимание, каждая из вас заняла то же самое место, на котором сидела в прошлый раз.

И она делает короткую паузу, давая возможность присутствующим убедиться в справедливости ее наблюдения.

– На прошлой неделе мы познакомились друг с другом и начали строить нашу группу. Сегодня к нам присоединяется еще одна участница.

Нири обращается к Элле:

– Сейчас вы сможете представиться. Элла увидела объявление слишком поздно, – продолжает Нири, – и хотя это против общепринятых правил, я уступила ее просьбе примкнуть к группе. Но теперь, все: «Двери закрываются». Ну что ж, Элла, давайте знакомиться!

Элла скрещивает руки, будто сама себя обнимает, подается несколько вперед, и произносит тихим голосом:

– Мне неудобно, что я так… вроде как напросилась. Нири мне рассказала вкратце о группе, и вот я здесь… Спасибо! Я не особо представляю, о чем вы говорили в прошлый раз, – она сконфуженно ерзает на стуле, пытаясь устроиться поудобней.

– Может, расскажете немного о себе, как и почему вы попали к нам, чем вы занимаетесь? – подсказывает Нири.

– А-а, извините, – поспешно продолжает Элла. – Меня зовут Элла, мне сорок девять лет, и у меня есть двадцатисемилетняя дочь Эйнав.

Нири ободряюще улыбается, и Элла замечает у нее маленькую ямочку, которая образуется почему-то только на правой щеке.

– Я – секретарь в медицинской клинике, живу в Тель-Авиве, недалеко отсюда; здесь же и родилась, я имею в виду в Тель-Авиве. На прошлой неделе, возвращаясь с работы, наткнулась на ваше объявление, позвонила Нири, мы поговорили.

Она явно чувствует себя неуютно под изучающими взглядами мам, опять старается поудобнее устроиться на стуле, заново поправляет шаль.

Все молчат, паузу нарушает Нири:

– Очень непросто присоединиться к группе с опозданием, да и, вообще, начало новой встречи, хоть и второй, – дело нелегкое. Элла сказала, что не знает, о чем вы говорили на прошлой встрече; я думаю, что нам всем не помешает слегка вернуться назад. Я предлагаю вам еще раз коротко представиться, а заодно и рассказать, что вам запомнилось от нашей предыдущей встречи и что вы чувствуете здесь сейчас.

В комнате тишина. Наконец, примерно через минуту, раздается приятный мелодичный голос:

– Будем знакомы, Элла, я – Маргалит, – говорит женщина в красной шляпке. – Я – социальный работник из Реховота, мне пятьдесят один год. Я замужем и мать четверых детей, а также бабушка одномесячного внука.

Она допивает содержимое стакана и ставит его на пол возле себя.

– На прошлой неделе я много думала о нашей группе.

Маргалит смотрит на Нири.

– Само занятие мне показалось очень коротким. Я помню, что каждая из нас представилась, коротко рассказала о себе, и – все. Обстановка была очень приятная, я с нетерпением ждала сегодняшней встречи, – заканчивает Маргалит, облокотившись на спинку стула, и с выжиданием смотрит на свою соседку слева.

– Я – Това, – принимает та немой вызов и продолжает в темпе радиорепортажа: – Шестьдесят лет, мать троих, врач-окулист, живу в Тель-Авиве.

Това поворачивается влево, поддерживая новый порядок – передавать слово соседке по кругу.

– Я – Орна, замужем и мать сына и дочки; еще не бабушка, но скоро буду. Я библиотекарь в Тель-Авивском университете, живу в пригороде, – Орна пожимает плечами, взвешивая, что еще она может добавить. – Я пришла сюда с удовольствием, хотя и безумно устала.

Она прикрывает рот рукой, скрывая зевок; и Элла, которая сидит рядом с ней, а значит, пришла ее очередь говорить, кашлянув в кулак, коротко произносит тихим голосом:

– Элла.

– Добрый вечер всем, я – Клодин, – раздается громкий, еще более энергичный на фоне предыдущего, еле различимого, голос любительницы браслетов. – Мне сорок пять лет, я мать семерых детей и, к великому сожалению, вдова. Живу в Сдерот, но по вторникам всегда приезжаю к моей дочке Лиат, которая живет здесь, в Тель-Авиве. Я не работаю, мне достаточно работы дома, – смеется она, забавно щуря глаза. – Я тоже еще не бабушка, но жду не дождусь рождения внука. Главное, чтобы был здоров!

Клодин целует сложенные щепоткой кончики пальцев и стучит по ножке стула. Сидящая по соседству Нири перенимает эстафету:

– Я – Нири, – представляется она, – замужем и мать двоих детей – девочки и мальчика. Мне тридцать пять лет, и я психолог, живу в Тель-Авиве. Я тоже с нетерпением ждала сегодняшней встречи. Прошлое занятие пролетело для меня как один миг, и мне очень любопытно, что же будет сегодня.

Она скрещивает руки на груди и вопросительно смотрит на Мики, сидящую слева от нее, которая не заставляет себя ждать и подхватывает громким голосом:

– Я – Мики, пятидесяти двух лет, редактор на телевидении, на втором канале. Замужем, есть сын и дочь, живу на севере Тель-Авива.