Борис Порфирьев - Чемпионы Страница 103

— Да, девочки… Совсем забыл: за час до отъезда я был в редакции «Огонька» и получил так называемый сигнальный экземпляр журнала с моей статьёй о вас… Но дело не в этом; в журнале есть вклейки с интереснейшими картинами какого–то не то Каверзнева, не то Коверзнева…

— Какого Коверзнева? — испуганно перебила его Наташа. И произнесла растерянно: — Это, наверное, мой муж…

— Так вот что за «Венера с коньками»! — удивлённо сказал Мельников. — А я мельком взглянул и думаю: на кого она походит?

— Яков Фёдорович, миленький, — пробормотала Наташа, — покажите. Это так важно для меня.

Мельников расправил согнутый вдоль журнал и распахнул его на середине. Боже мой! На Наташу глянула родная «Венера», такая же цветная, отлично отпечатанная на мелованной бумаге. А рядом — «Гол». Наташа торопливо перевернула страницу — «Одержимая», перевернула другую — «Преимущество». С ума сойти! И вводная статья подписана художником, которого так любил Рюрик!

Девушки не дали ей насладиться торжеством — выхватили журнал из рук. А через их спины потянулся врач команды, приговаривая:

— Постойте, постойте… Покажите–ка ещё «Гол»… Ну, так и есть. Этот форвард изображён на моём спичечном коробке! — И он поднял над головой спички.

Сомнения не было — это был футболист с картины Рюрика: левая рука прижата к груди, правая откинута назад; переломился в ударе, выбросив правую ногу вперёд; и хотя, как и на картине, не было ни ворот, ни вратаря, — по всему было видно, что он забил гол… «С ума сойти, — пробормотала Наташа. — Подарите, пожалуйста…» И когда он протянул ей спички, она не удержалась и чмокнула его в щёку.

— Вот, оказывается, как выгодно быть курильщиком, — пошутил Аниканов. — А тренер так никогда и не дождётся поцелуя, даже если он поможет своей ученице подобраться к рекорду‑

— Иван Яковлевич, миленький! — воскликнула Наташа и чмокнула его в щёку.

Глядя на всех сияющими глазами, Наташа подумала, что если бы её выпустили на лёд сейчас, сию минуту, — она, наверное, побила бы мировой рекорд на пятьсот метров, до которого у неё в Горьком не хватило секунды, — так неудержимо рвалась из неё энергия.

В волнении она забыла в автобусе занять место у окна… И что это разболтался сотрудник посольства?.. Новый город расположен по берегам залива и озера Мелар… Смотрите, это всё особняки и виллы спичечных, лесных и рыбных королей… Обратите внимание, как много здесь парков, стадионов, памятников…

Хоть бы показал телеграф или почту!.. Наконец она не удержалась — спросила:

— А телеграф где–нибудь здесь есть?

— Ну конечно. А что?

— Да мне до зарезу надо дать телеграмму домой.

— Вот вам блокнот и самописка. Напишите, я отправлю. А то ведь у вас и денег шведских нет?.. Итак, мы въезжаем в старый город…

Когда телеграмма Рюрику была готова, словно гора свалилась с Наташиных плеч. Теперь можно было приникнуть к стеклу. Да, эти прямые улицы и мрачноватые тона понравились бы Рюрику. А особенно — средневековая архитектура. Это старинное ядро города? Как, он сказал, называется остров, на котором основан город? Стаден? А это что? Боже мой — королевский дворец! Как смешно: короли, оказывается, существуют не только в сказках! А это ратуша? Банки, конторы… Левостороннее движение? Ха–ха–ха! Сколько всё–таки занятного на свете!

Наташа проглотила смешок и попыталась сосредоточиться, чтобы запечатлеть в памяти виденное, но ни сейчас, ни позже, в поезде, когда они отправились в Осло, ей не удалось этого сделать. А путешествие ведь могло быть занимательным — поезд карабкался в гору, дорога то и дело петляла, вагон так раскачивало, что проводник предложил тем, кто ляжет на второй и третий ярусы, привязаться ремнями, — но никто и не думал забираться спать, все толпились у окон. Одна Наташа сидела в сторонке и рассматривала «Огонёк».

В мыслях о Рюрике она и не заметила, как поезд приблизился к вокзалу в Осло. Так вот она, столица родины конькобежного спорта! Ого, сколько встречающих! А кто этот импозантный старик с седой щёточкой усов? И почему так радостно с ним здоровается Мельников? Боже мой, да это сам Оскар Матисен — такая же легенда, как и Яков Мельников!.. Но бог с ними, с легендами, скорее бы на каток, скорее бы соревнования, чтобы самой стать легендой! Ощущение, что она может побить рекорд, не покидало её всё время. Оно не покидало её и на стадионе «Бишлёт», куда они пришли, чтобы посмотреть окончание женского первенства скандинавских стран.

Будущие соперницы — норвежки — были в красных колпачках с кисточками. Рюрик, так долго писавший Наташину спартанскую шапочку, назвал бы эти колпачки легкомысленными. Зато никто бы не упрекнул в легкомысленности их обладательниц: в прекрасной форме были Ранди Турвальдсен и Эви Хуттонен, а Сульвей Олсен даже побила вчера рекорд Норвегии. Она и сегодня была первой, и Наташа залюбовалась её лёгкостью и плавностью бега на три тысячи метров; а законченность её стиля привела Наташу в восторг. Однако время на пятисотку у Наташи было лучше, чем у неё. Да! Скорее бы соревнования — Наташа ещё покажет себя! Если она в Горьком чуть не повторила рекорд, то уж здесь–то, после того, как реабилитировали, да что там реабилитировали — прославили Рюрика, она побьёт рекорд! Наташу даже не отрезвило замечание Аниканова:

— А Олсен–то бежит не в полную силу, или бережёт себя, или не выкладывает своих козырей.

Она только усмехнулась про себя при этих задумчиво произнесённых словах. А когда землячке и подруге Маше Исаковой кто–то, указав на солидную даму в очках, сказал, что это Лайла Шоу — Нильсен, чей рекорд Маша побила десять лет назад, Наташа подумала: «Маша побила его, когда была девчонкой, — всё ведь это было на моих глазах, в Кирове, — так неужели я сейчас не побью Сульвей?»

И та уверенность в своих силах, которая так властно сказала о себе на аэродроме в Стокгольме, когда Мельников показал журнал с картинами Рюрика, всё время не отпускала сейчас Наташу.

Всю неделю в соседнем городке, где должно было проводиться первенство мира, девушки озабоченно обсуждали лёд; изумительно скользкий, он, по словам Мельникова и Аниканова, был коварен; оба тренера говорили о том, что наша вода, в отличие от норвежской, застывая, выделяет твёрдую известь, которая тормозит скольжение, и потому у нас другой стиль бега — он требует больше мускульных напряжений.

Но даже здесь Аниканов поддержал в Наташе веру в свои силы:

— Только на кировском «Динамо» подобное скольжение, потому что там шлифуют лёд кипятком, — и добавил: — Тебе и карты в руки, Ната.

Лёд действительно понравился Наташе, хотя каток заливали не из шлангов, а по–кустарному — из бочки, а потом растаскивали воду лопатами по дорожке. Санки с бочкой выглядели допотопно, но какое дело было до этого Наташе? В общем, все заботы, которые тревожили её подруг, были ей нипочём. Подумаешь, непривычные атмосферные условия! И что с того, что соревнования проводятся по другим правилам?

Наташа видела, что Мельников всячески старался отвлечь команду от этих раздумий, и по–прежнему усмехалась про себя: её–то отвлекать ни к чему, ей бы только поскорее выйти на старт пятисотки. Но за то, что он возил их везде, как опытный экскурсовод, она была ему благодарна: будет что рассказать Рюрику. Они дважды ездили в театр, на катке «Юрдау» любовались выступлением фигуристок, а на горе Холменколлен смотрели, как состязаются прыгуны с трамплина. Но больше всего Наташа полюбила прогулки по прямой как стрела улице Карла — Иоганна. До чего же была мила норвежская столица, притулившаяся к холмам в самом конце Осло–фиорда!

В киосках и на лотках продавали портреты Сульвей Олсен: танцует, ест пирожное, примеряет в магазине шляпу. Газеты писали, что на первенстве Скандинавии она превзошла самое себя, и прочили ей лавровый венок. А «Афтенпостен» даже угрожающе заявила, что чемпионка бежала не в полную силу. «Ну и бог с ней, — беспечно думала Наташа. — Мне это не страшно».

Чем ближе подходило первенство мира, тем заметнее туристы заполняли городок. Редко–редко среди расшитых свитеров, элегантных полупальто и до ядовитости ярких спортивных курток с капюшонами и пелеринками мелькала скромно одетая женщина и подкатывала на длинных полозьях финских санок к булочной… Лыжи, цветные курортные сумки, фотоаппараты и даже портативные кинокамеры — всё было, как на глянцевой обложке западного журнала.

Десятки автобусов заполняли площадь перед ратушей; то и дело через толпу продирались легковые машины. Были выделены дополнительные поезда; отели оказались переполненными, и говорили, что железнодорожная компания разрешила туристам жить в вагонах.

Совсем не стало заметно тех, кто работал на серебряных рудниках. Даже с рабочими соседнего лесопильного завода девушки сталкивались лишь по дороге в лес. Рабочие улыбались при встрече, поднимали приветственно руку: «О, Москва! Совет!»