Паоло Ди Канио - Ди Канио Паоло. Автобиография Страница 32

«Да пошли вы все!» — ответил я. Бранные слова — это всегда первое, что запоминаешь в иностранном языке.

Никогда не забуду единственный раз, когда Томми разозлился на меня. Это было через месяц после начала того сезона. Как–то раз на утренней тренировке я вышел из себя. После «Милана», где меня окружали талантливые футболисты, в «Селтике» мне было очень сложно адаптироваться. Не хочу ничем обидеть игроков «Селтика», но с точки зрения технической подготовки, они просто не выдерживали никакого сравнения.

Мы играли двухсторонку и я стал все больше и больше раздражаться, потому что ни разу за весь матч не получил нормальной передачи. Пасы были либо слишком слабые, либо слишком сильные, или на уровне пояса, так что их было тяжело обрабатывать. Я хотел попросить своих партнеров, чтобы они просто расслабились и постарались пасовать точно и так, чтобы передачу было удобно принимать, вместо того, что делать все второпях.

Вместо этого, из–за ограниченности своего словарного запаса, я только рассерженно закричал: «Да это дерьмовые пасы! Это просто дерьмо!»

К тому времени я, вообще–то, не выучил других слов, которые можно было добавить к сказанному. Питер Грант попросил меня успокоиться и не использовать подобные выражения. На мгновение я потерял контроль над собой.

«Нет! Я так говорю, потому что это все дерьмо!» — заорал я в ответ. «Вы дерьмо! Мы всегда проигрываем «Рэйнджерс», потому что вы дерьмо! Вы отдаете дерьмовые передачи, вы дерьмовые игроки! Все это дерьмо!»

Я не хотел оскорбить своих одноклубников, но это был единственный способ передать свои чувства. Я просто пытался сказать, что нам нужно прикладывать больше усилий и быть более собранными, потому что пока мы не можем бросить вызов «Рэйнджерс». Но все пошло не так, как хотелось.

Томми выскочил на поле и подбежал ко мне.

«Паоло, замолчи, — заорал он. — Возьми себя в руки! Не смей так говорить!»

«Нет, Томми, все это дерьмо! — ответил я. — Посмотри на этих дерьмовых игроков!»

«Паоло, прекрати!»

Я не могу терпеть, когда на меня орут. Я был страшно раздражен: казалось, никто не понимает, что я хочу сказать.

«Нет, я не собираюсь молчать, — закричал я. — Это дерьмовые игроки! Это дерьмовый клуб!»

Выражение на лице Томми изменилось.

«Убирайся! — заорал он. — Вон! Сию же секунду!».

Было очевидно, что он взбешен. Но я тоже был вне себя. Я злился, что никто меня не понимает. Здесь не было ничьей вины, конечно, но это никоим образом меня не успокаивало.

Я тут же ушел со стадиона и направился в «Селтик Парк». От тренировчной базы «Селтика» в районе Бэрроу Филд до района Паркхед не меньше двух миль, но я прошел это расстояние в бутсах и форме, в которой тренировался. Люди удивленно смотрели на меня, возможно, некоторые даже меня узнавали, когда я шел через жилые районы, но мне было все равно. Я напряженно думал, пытаясь понять, что же произошло. Когда я дошел до «Селтик Парк», я уже очень сожалел о перепалке с Томми. Я знал, что это недоразумение, я был уверен, что мы оба элементарно не сумели совладать со своими эмоциями. Но я также понимал, что все кончено, и я больше не буду играть за «Селтик».

Я зашел в ворота и неожиданно увидел перед собой Томми. Оказывается, сразу после нашей ссоры, он запрыгнул в машину и примчался на стадион. Он не хотел, чтобы все так закончилось.

«Паоло!» — позвал он меня.

Я просто стоял и смотрел на него, не зная, что делать.

«Паоло, не уходи! Останься с нами!»

Такого от него я точно не ожидал. Обычно тренеры смотрят на нас свысока, они слишком гордые и считают ниже своего достоинства просто подойти к игроку и извиниться. Я не находил слов.

«Паоло, все в порядке! — голос Томми дрожал от волнения. — Только не уходи из–за какой–то нелепой ссоры!»

Меня переполняли эмоции. Не помню, что я сделал, услышав это. Кажется, обнял Томми. То, как он ценил меня и «Селтик», как он спрятал свою гордость ради того, чтобы удержать меня, казалось просто поразительным. С того момента он стал для меня как брат.

Бетта и Людовика приехали ко мне в Глазго в середине августа. Сначала я боялся, что им там не понравится, но они сразу полюбили Шотландию. Мы жили в роскошном доме сразу за городом. Там был сад и небольшой ручей. Но главное — там были утки, белки и лисицы. Людовика была на седьмом небе от счастья. Для нее это была сцена из фильма студии Уолта Диснея. Кажется, диких зверей до этого она видела только по телевизору. Помню вечера, когда мы с ней сидели и смотрели в сад в ожидании, когда какая–нибудь лисица или белка пробежит мимо датчика движения и зажгутся осветительные лампы.

Мы никогда раньше не жили за рубежом, но скоро у нас появился свой круг знакомых. «Il Pavone», итальянский ресторан в торговом центре на площади Принс Свер в Глазго стал для нас вторым домом. Мы до сих пор общаемся с владельцами этого ресторана — Гверино и Марко.

Я сразу стал брать уроки английского, хотя студент с меня был, прямо скажем, неважный, особенно по сравнению с Беттой. Казалось, она все схватывает на лету. Хотя учеба давалась мне непросто, я скоро привык к тому, что люди не всегда понимали то, что я хотел им сказать, и особо не переживал по этому поводу. Конечно, я мог и должен бы был лучше разговаривать на английском. Смотря на Виалли, я слегка ему завидую, ведь он живет здесь столько же, сколько и я, а его английский при этом раз в десять лучше моего.

Я знаю, что частично в этом заслуга его учителя, который просто дрессирует своего ученика. По–моему, главное в овладении иностранным языком — научиться на нем думать. Многие просто переводят свои мысли с родного языка на английский. Виалли, в свою очередь, именно думает на английском, а это ключ к успеху в изучении иностранного языка.

Я дебютировал в выездном матче против «Килмарнока». Это был третий поединок сезона, и мне все еще докучала вывихнутая лодыжка, поэтому Томми не поставил меня в основной состав. Я вышел на поле за тридцать минут до конца матча, когда мы проигрывали 0:1.

Я мог слышать все более нараставший гул с трибуны, где сидели фанаты «Селтика». Мне совсем не хотелось их разочаровывать.

Я сразу же забил, а потом отдал две голевые передачи Энди Торну и Хорхе Кадете. После финального свистка я подбежал к болельщикам, чтобы поблагодарить их за поддержку. Они хором скандировали мое имя. Я был просто поражен такой любовью. Я нашел новый дом.

К этому времени стало очевидно, насколько принципиальная борьба предстоит нам за чемпионство с «Рейнджерс», но я понятия не имел, что меня ожидает в моем первом шотландском дерби.

Это произошло 28 сентября 1996‑го года. Нам предстоял поединок с «Рейнджерс» на «Айброксе», и я должен был вскоре попасть в совершенно иной мир. Это поистине что–то неповторимое. Коренной римлянин, я вырос, впитав с молоком матери неприязнь к «Роме», и искренне полагал, что римское дерби — величайшее в мире.

Но так я считал, пока не перебрался в «Селтик», и на своей шкуре не почувствовал, что значит поединок двух главных команд Шотландии.

Можно взять и объединить все дерби в мире, но они не будут стоить и одной миллионной шотландского дерби. С ним ничто не сравнится.

Еще в туннеле перед матчем было видно, какой у игроков настрой. Обычно футболисты пожимают руки друг другу, болтают о том, о сем, или, по крайней мере, хотя бы приветствуют соперников. Но в тот день все молчали и просто смотрели друг на друга. Нет, воинственных взглядов не было, но атмосфера была напряжена до предела. Мы напоминали бойцовых псов, изучающих своих противников перед тем, как их спустят с поводка.

На стадионе стоял просто невыносимый шум. Я знаю, что многие игроки, особенно иностранцы, теряются в такой накаленной и враждебной обстановке. И действительно может стать страшно. Я не говорю только о давлении со стороны фанатов противоположной команды. Даже когда смотришь на собственных болельщиков и видишь, как страстно они тебя поддерживают, как перекошены их лица от ненависти к своим противникам, можно и правда испугаться.

Но я не из пугливых.

Наоборот, давление мне нужно, как воздух. Оно дает мне энергию. Я чувствую себя сильней физически и психологически, когда болельщики распевают свои песни. Мне казалось, я слышу голос каждого сидящего на трибуне, и эти голоса сливаются в один большой хор, который меня подбадривает.

Я взял от болельщиков этот заряд энергии и пропустил его через себя.

С такими фанатами я просто обязан был стать гордостью «Селтика» и показать свою лучшую игру.

Я знал, насколько важно было остановить «Рейнджерс». Они выиграли восемь чемпионатов подряд. Еще раз — и они сравнялись бы по титулам с легендарными командами «Селтика» конца 60‑х — начала 70‑х, девять раз кряду триумфовавших в первенстве Шотландии.

Мы не должны были этого допустить.