Патрисия Норрис - Я выбираю жизнь. Целительная сила человеческого духа Страница 12

Гэррет видел свой организм изнутри дважды. Оба раза это происходило в состоянии полного расслабления. Первый раз – в тот вечер, когда он обнаружил, что его опухоль пропала и вместо нее было «забавное белое пятнышко». Второй случай произошел, когда он работал над своим гипофизом, который в результате облучения перестал вырабатывать гормон роста. Находясь в состоянии глубокой релаксации, он «увидел» эту железу настолько ясно, как будто он действительно смотрел на нее.

Подобные случаи, конечно, очень интересны, существует бесчисленное количество таких историй. Чаще всего за ними не следует мгновенного подтверждения анатомической точности увиденных образов. Однако не приходится сомневаться в том, что для конкретного человека они имеют большое символическое значение, и это является для нас отправной точкой.

Постепенно с помощью визуализации и образного представления создается мостик между сознательными и бессознательными процессами, процессами, происходящими в коре и подкорковых областях головного мозга и его «сознательных» и «бессознательных» отсеках. Доказательства этому восходят к нейрогуморальным и биохимическим уровням, на которых действуют эти механизмы.

Несмотря на то, что в области терминологии, имеющей отношение к воображению, пока еще нет полного единства, я бы хотела остановиться на различии в терминах «визуализация» и «образное представление».

Визуализация – это сознательно выбранные, произвольные указания, даваемые организму.

Образное представление (воображение) – это спонтанный ответ бессознательного, придающий этим указаниям определенный вид и изменяющий их в соответствии с внутренней необходимостью. Таким образом, взаимодействие визуализации и образного представления можно метафизически представить себе как отношения передатчика и приемника.

Визуализация – это послание бессознательному, включая подкорковые части мозга и особенно его лимбическую систему, гипоталамус и гипофиз. А образы, подобно снам – послание бессознательного нашему сознанию.

Это прекрасно видно на примере записи абстрактной визуализации Гэррета. Сознательно выбранная визуализация предполагала, что лазеры и торпеды разрушат опухоль. Но во время записи пленки появился спонтанный образ, когда Гэррет внезапно объявил, что еще один неопознанный объект проник в Солнечную систему. Он определил, что это космический корабль с живыми существами, которые могли построить еще один планетоид вроде уже имевшейся у него опухоли.

Понятно, что в этом отразился его страх, возможно, полностью бессознательный, того, что у него может возникнуть еще одна опухоль. Мне это было понятно благодаря опыту работы с визуализацией и образным представлением с другими пациентами. Когда мы закончили запись, я сказала ему, что, должно быть, очень страшно думать о том, что у него может появиться еще одна опухоль.

Облегчение, отразившееся на лице Гэррета, подтвердило, что мы коснулись чего-то очень важного. Это был неосознанный и, возможно, подавляемый страх, который необходимо было вывести на осознанный уровень. Важно было объяснить Гэррету, что он мог работать с этим страхом так же, как с опухолью.

С течением времени образы претерпевают изменения и все больше соответствуют поставленным задачам. Это достигается с помощью обучения и с помощью вопросов, которые обращены к организму и спрашивают о том, что надо сделать. Это происходит в ходе бесед с «внутренним доктором» и с помощью психотерапии. Так создается визуализация, и часто, особенно со взрослыми пациентами, это непрекращающийся процесс.

Глава IV

Терапия, учитывающая индивидуальность

В медицинской литературе описываются редкие случаи внезапного выздоровления онкологических больных… эта удивительная тайна является основанием для надежды в будущем: если несколько сот больных смогли сделать это, самостоятельно уничтожили огромное число злокачественных клеток, можно представить себе, что медицине тоже дано этому научиться.

При разработке эффективной визуализации необходимо иметь в виду несколько моментов. Большое внимание следует уделять формированию положительного образа. В книге «Образное представление рака» Ахтенберг и Лоулис пишут: «Символы, имеющие положительное значение, должны обладать силой и внутренней чистотой: силой, чтобы подавить противника и чистотой, чтобы иметь на это право. Часто такими символами являются рыцари или викинги – герои, которые по времени и месту в истории приближаются к белым рыцарям. Рыцарь – это архаический сказочный символ, с которым знакомо большинство людей».

Второе, на мой взгляд, важнейшее свойство визуализации состоит в том, что она должна быть созвучна данному человеку, т. е. согласовываться с его самыми глубинными желаниями и ценностями. Прекрасным примером этому может служить случай с молодой женщиной, которая обратилась ко мне, когда я читала лекцию в Аризоне, в городе Финикс.

У этой женщины был рак шейного отдела позвоночника, который давил на позвоночник и вызывал постепенную потерю двигательной функции руки и неподвижность головы и шеи. Опухоль росла, несмотря на медицинское лечение и программу БОС, работу с визуализацией, которой она самоотверженно занималась и на которую возлагала большие надежды. Она соблюдала диету, занималась физическими упражнениями и делала все, чтобы улучшить свое здоровье, однако состояние ее все ухудшалось, и врач даже посоветовал ей приготовить завещание и подумать о том, кто будет заботиться о двух ее маленьких дочерях. Казалось, ей осталось жить всего несколько месяцев.

Эта женщина рассказала мне о своем ощущении, что ее визуализация просто не работала, и она не понимала, почему. Она представляла свой рак как дракона, а свою иммунную систему как белых рыцарей, нападавших на этого дракона, но действия рыцарей, казалось, никогда не достигали успеха.

Я попросила ее нарисовать эти образы. Она нарисовала белых рыцарей и дракона, которые, на мой взгляд, ничем особенным не отличались, но она, посмотрев на свой рисунок, воскликнула: «О боже, это ведь мой муж»! На ее глаза навернулись слезы, и она сказала: «Я не могу убить собственного мужа».

Вот что она рассказала о своей жизни. Этой женщине пришлось расстаться со своим мужем-алкоголиком, который, когда бывал пьян, обижал ее и дочерей.

Теперь она жила отдельно от него. Она считала, что напряжение, тяжесть и трагизм ситуации, которую ей пришлось пережить, и последующий за этим разрыв отношений стали причинами рака. Иными словами, муж был драконом, сидевшим на ее спине.

В этом случае простого изменения визуализации оказалось достаточно. Когда она сказала, что не может убить своего мужа, я ответила, что ей надо избавиться не от мужа, а, скорее, от его свойств и поступков, причиняющих ей боль. Надо было символически избавиться от пьянства, грубости и оскорблений.

Если с помощью воображения ей удается освободить мужа от этих черт, она не только не причинит ему зла, но, наоборот, принесет пользу, а сама, по крайней мере, сможет сбросить со своей спины его недостатки, поскольку это и есть те драконы, которых надо прогнать. Услышав это предложение, она просияла и воскликнула с готовностью: «А, грубость! Я готова разорвать эту грубость в клочья»!

Через год там же, в Финиксе, проводя семинар на ежегодной конференции, я снова встретила эту женщину. Она рассказала, что благодаря новому направлению, которое она придала визуализации, ей удалось вложить в нее всю свою энергию, и вскоре опухоль начала таять. У нее наступила полная ремиссия. Свидетелями ее рассказа стали участники моего семинара. Он обогатил их опыт и помог запомнить очень важную вещь: визуализация должна соответствовать истинным желаниям человека.

В том или ином виде больным часто приходится сталкиваться с одной и той же проблемой. Она очень распространена и сводится к тому, что, если белые клетки хорошие, то они не могут убивать или причинять зло. Часто пациенты каким-то образом идентифицируют себя со своими раковыми клетками. Очень важно с самого начала обращать на это внимание и помогать пациентам решить эти трудности положительным образом.

Еще одним героем среди моих пациентов был Томми. Когда мы начали заниматься с ним психофизиологической терапией, ему было одиннадцать с половиной лет и у него была болезнь Ходжкина степени IV В. Впервые этот диагноз был поставлен, когда Томми было девять лет. В то время у него была самая легкая степень болезни Ходжкина – I А. Томми лечился, но болезнь прогрессировала и теперь уже дошла до степени IV В. Она не поддавалась химиотерапии, и жизнь мальчика становилась все тяжелее.