Вилли Шрёдтер - Целительное воздействие. Исцеление через присутствие Страница 27

«Комиссия выбрала опухшую от водянки женщину, которая, казалось, была при последнем издыхании. Ее ноги напоминали колонны, туловище – башню, а руки – провансальские тыквы, все это вот-вот должно было лопнуть…

Женщина сделала небольшой шаг вперед. “Вам здесь хорошо видно? – спросил Филипп комиссию. – Так… Дело сделано…» Юбка (женщины) свалилась к ногам исцелившейся чудом больной. Страдавшая водянкой (хотя) стояла нагая, но стройная и исцеленная. На земле ни на расстоянии шага, ни где-либо еще не было видно ни одной капли жидкости… Чудо? О да, другого слова не подберешь. Чудесное явление во всей его непостижимой простоте.

Доктора Анкосс и Лаланд незамедлительно составили протокол, в котором записали, что обследовали пациентку до и после воздействия целителя и ни секунду не оставляли ее вне поля зрения; что они убедились в реальности излечения и что такие исцеления были у Филиппа обычным явлением… Оба подписались. Однако профессор Брордель, не отрицая произошедшего, что вряд ли было возможно, отказался поставить свою подпись рядом с двумя другими под предлогом, что не понял, как это произошло»[411].

Но не будем делать поспешного вывода о представителе академической медицины! Филипп и сам ничего не понимал.

«Я совсем ничего о себе не знаю. Я никогда не понимал тайну себя самого и никогда не пытался этого себе объяснить. Уже тринадцать лет я совершаю чудотворные исцеления. Я бессознательный посредник между человечеством и силой, которая стоит над нами. Каждый день я добиваюсь удивительных результатов, я восторгаюсь ими, но я их не понимаю».

Филипп был как раз одним из тех «высоких людей» (Лао-Цзы; 604–514 [?] до н. э.), которых апостол Павел называет «домостроителями таин Божиих»[412], а Парацельс, постулирующий, что только такая «сумма человека» и есть настоящий, богоугодный человек, – служащими Христа! К могиле Филиппа на кладбище Лойяс в Лионе еще и сегодня совершают паломничество те, кто хочет исцелиться, точно так же, как к могильному обелиску Хоэнхаймера в капелле Филиппо Нери церкви Себастьяна в Зальцбурге!

Феномен Филиппа послужит вступлением к письму, в котором один из тех молчаливых[413] людей, обладающих глубокими знаниями, 1 августа 1958 г. выразил согласие с моими мыслями о «воздействии соприсутствием»:

«Все люди воздействуют друг на друга одним только своим присутствием, но взаимно и в пределах привычных границ. Поэтому это кажется совершенно естественным и не бросается в глаза. Это взаимодействие – такая же непременная часть нашей жизни, как хлеб насущный.

Но у людей, которых Вы имеете в виду, добавляется нечто чрезвычайное, чужое – в хорошем или плохом смысле!

Речь идет о безличных (благодаря пониманию, смирению) или обезличенных[414], вследствие идефикс (честолюбия, жажды власти, сладострастия и т. д.), людях.

В их присутствии обычное человеческое взаимодействие прекращается, поскольку человеческий партнер отсутствует!

С над-человеческим или не-человеческим сталкиваешься неожиданно и ощущаешь его присутствие, умом этого даже не понимая. Дикарь назвал бы это маной[415].

Это можно почувствовать как присутствующую, неспецифицированную силу на фоне молчаливости и пустоты («Я») мудреца, которые в то же время создают дистанцию. Тебя это согревает, но не сжигает. И наоборот, обезличенный человек – это троянский конь тех специфицированных сил, которыми из пристрастия он настолько себя связал, что они в нем стали персоной[416], и которые через эти пропускные врата вторгаются в наш человеческий мир. Тогда мы противопоставляем себя персонифицированному пороку как чему-то не-человеческому и соответственно этому чувствуем себя взволнованными[417]. Отсюда превосходящее всякую человеческую меру загадочное влияние таких индивидов и их закрытость от всех человеческих ощущений[418]. Они не придут на выручку, когда кто-то оказался в беде, и всегда слишком поздно распознаешь в них мошенников!

Активные секс-бомбы (а также Дон Жуан[419]) – точно такие же троянские кони; пассивные – привлекательные пустые формы, сексуально фригидные, имеющие огромную притягательную силу полового вакуума. Как природный феномен они точно так же безличны и поэтому являются могилой для персонифицированных страстей.

Как правило, (безличный) целитель об истинном положении вещей сам ничего не знает! “Добродетель” (Парацельс) пристает к нему, как к ромашке ее целебная сила. Если он предается самолюбованию, размышляя над тем, как он “это” делает, то колдовство пропадает, потому что “это” делает его.

Настоящих “целебных излучателей” не существует, но есть превосходные “отражатели”[420] и “собирательные линзы” для присущей природе[421] огромной силы регенерации. Этой собирательной линзой, очевидно, является человек, когда он находится в совершенно определенном состоянии альтруизма (не в смысле простого добродушия, щедрости и т. д.), которое в то же время означает притягательность и проницаемость. Как, скажем, у вентилятора, который отталкивает от себя то, что имеет, и тем самым создает пустоту, привлекающую все к себе и делающую возможной бесконечный приток и дальнейшее течение до тех пор, пока вентилятор не останавливается, чтобы что-то удержать “для себя” (фиксация на “Я”); тогда он перестает действовать. И точно так же обстоит дело с целителями, которые молниеносно вспыхивают, а под конец становятся чванливыми и принимают позу, чтобы тут же исчезнуть и жить посмертной славой…

“Субуд”, равно как и “Абу-Бекр-Зикр”, ни к чему другому и не стремятся, кроме как создать состояние пустоты[422]. Если она возникает (когда упражнение делается в правильном расположении духа), то обязательно должны заявить о себе настоящие силы, потому что природа не терпит пустоты[423].

Разумеется, человек, живущий на земле, испытывает большой страх пустоты, поскольку в его сознании вырисовывается новая ситуация, которая для него совершенно незнакома и в которой он поначалу ощущает себя беспомощным»[424].

Зикр означает «воспоминание». Существует два вида этого упражнения, которые должны сохранить воспоминание о «светлой родине душ»: зикры произносятся либо про себя («Абу-Бакр-Зикр» дервишей накшибенди), либо вслух («Али-Зикр»).

Стать голосом Бога…

И я совершенно отчетливо понял: созидающая и обновляющая сила Бога разливается по всему моему существу, словно врывающиеся электрические волны.

Мы узнали, что необыкновенные исцеления – моментальное устранение самых тяжелых болезней, возможно, даже на расстоянии – происходят через ставших безличными одиночек. Было бы наивно приписывать такие успехи лечения самим «посредникам». Они – всего лишь «распределительные подстанции» «высших сил». Это становится совершенно ясно, если вспомнить об общепризнанном факте излечения по телефону человека и домашних животных от укусов смертельно ядовитой носатой гадюки, что начиная с 1901 г. с помощью Аллаха бескорыстно демонстрирует бывший инспектор при Министерстве финансов Мустафа Эффенди Муягич (род. 1875) из Сараево, которого я навестил 11 июля 1955 г. В пользующейся большим уважением семье этого глубоко верующего мусульманина, посещавшего турецкую, арабскую и персидскую школы, уже 300 лет передается по наследству лечебная формула – королевский подарок хозяевам от странствовавшего по миру шейха дервиша Руфаи, которому была оказана большая услуга[425]. Известный швейцарский психолог, доктор философии Гуго Дебруннер (род. 1896) верифицировал способность лечить на расстоянии этого в высшей степени благочестивого человека и выявил у него самого и двух его сестер, Сулейки и Рефики, очень четкие линии на руках и ногах. Так, например, все линии руки идут по направлению к большому пальцу, но поблизости от него исчезают. «Доктор Дебруннер охарактеризовал это как “источение во Вселенной”, желая указать, что подсознание медиума способно, так сказать, устанавливать связь с потусторонним миром»[426].

У Муягича были исключительные учителя: в «Официальном вестнике округа Кройцнах» (№ 168 от 20 июля 1944 г., 2) под заголовком «Я умру 20 июня 1944 г.» можно прочесть:

«Белград, 20 июля. В Сараево умер знаток Корана Тузло. Его смерть вызвала всеобщее возбуждение, а именно из-за его пророческого дара, который он доказал и по отношению к своей собственной судьбе. Дело в том, что уже несколько лет назад он попросил изготовить надгробный камень и на нем написать: “Умер 20 июня 1944 г. в 12 часов пополудни”.