А. Боровский - Особенности национального похмелья Страница 28

Второй механизм, «включающий» рвотный рефлекс, является центральным: выпитая совместно с вином водка способствует усилению проницаемости ГЭБ (см. выше), и многочисленные токсические примеси начинают поступать в чувствительные ткани головного мозга, причем настолько интенсивно, что «рвотный центр» включает защитный механизм – мышцы желудка сокращаются и его содержимое извергается наружу. Интересно, что рвота возникает не только у дилетантов, но и у граждан, пребывающих во II стадии алкоголизма, т.е. в той благословенной стадии, в которой рвотный рефлекс утрачен давно и, практически, навсегда.

Теперь о принципе «малых доз».

Медикам известно, что слизистая оболочка полости рта обладает способностью активно усваивать некоторые лекарственные вещества – вспомните, как «сердечному» больному рекомендуют положить таблетку нитроглицерина под язык для скорейшего его действия, – оказалось, что немалая часть этилового спирта, содержащегося в горячительном напитке, попадает в кровеносные сосуды именно таким способом. Дело в том, что слизистая полости рта весьма обильно снабжена артериальными и венозными сосудами – в зеркале видно, как эти сосуды просвечивают под тонкой оболочкой, придавая ей синеватый оттенок.

Всасывание алкоголя здесь происходит даже легче, чем в желудке, т.к. оболочки лишены защитного слоя слизи и «не умеют» рефлекторно сокращаться.

Любой алкогольный напиток, особенно газированный, подогретый или содержащий экстрактивные вещества (раздражающие слизистую и увеличивающие ее кровенаполнение), опьяняет сильнее, чем обычно, если его пить малыми дозами или долго удерживать во рту.

Завершая сей краткий обзор коварных свойств алкоголя, мы бы хотели отметить следующее: НИ ОДНА НАЦИЯ В МИРЕ НЕ ПОДВЕРГАЕТ СЕБЯ ТАКОМУ НАСИЛИЮ ПО ЧАСТИ СПИРТНЫХ НАПИТКОВ, КАК НАША, и только невероятные генетические ресурсы (к сожалению, истощаемые) позволили нам сохраниться хотя бы в том состоянии, в котором мы сегодня существуем; этот вдохновенный процесс нельзя назвать самоистязанием, так как нация явно получает удовольствие, и, после некоторого раздумья, нам удалось подобрать соответствующий термин – РУССКИЙ АЛКОГОЛЬНЫЙ МАЗОХИЗМ.

Времена социалистического благоденствия, когда отцы нации еще как-то (хотя бы формально) присматривали за здравием среднестатистического гражданина, уходят, и здоровье каждого работоспособного человека превратилось в одну из самых значимых разновидностей капитала, когда-либо известных в России. Здесь мы, как обычно, отстаем от цивилизованных стран на несколько десятилетий, ибо это несложное умозаключение является повседневной нормой существования для любой страны, обогнавшей в своем экономическом развитии Верхнюю Вольту или Монголию.

Россия не в состоянии отказаться от алкоголя полностью, т.к. он давно превратился в неотъемлемую часть нашего образа жизни, в немалой степени помогая преодолевать ту пучину социальных катастроф и потрясений, в которой наше отечество барахтается уже не одно столетие. Вместе с тем, невозможно объять необъятное, и даже усилиями всей страны нам никогда не удается выпить всю водку – ее всегда произведут больше. Давайте посильно отказываться от русского алкогольного мазохизма, ибо если каждый не поможет себе сам, то ему уже не поможет никто.

ОПОХМЕЛЕНИЕ КВАСОМ

Исцеление похмельного страдания квасом – имеется в виду современный слабоалкогольный напиток, а не то жуткое пойло, которое называли квасом древние скандинавы и наши славянские пращуры, – известно в России на протяжении десяти столетий. Именно тогда, с появлением в отечественном обиходе алкогольных напитков, выгодно отличавшихся от древнейшего варианта кваса по крепости и по качеству (ввозимые через Византию греческие вина), любимый русский напиток утратил свои позиции единственного источника душевного и телесного веселия.

Естественно, что высококачественное иноземное вино являлось сугубо аристократическим напитком – плохие вина в те времена на Русь не привозили, заботясь о всемерном расширении сбыта этого уже привычного в Европе продукта, – но начиная с X века на Руси распространяется технология производства дешевых сортов т.н. «вареного» меда, хорошо удовлетворявшего извечную потребность населения в доступном алкоголе. По своему качеству меды значительно превосходили квас, который в своем первоначальном виде имел множество недостатков: мутный цвет, неприятный запах и высокое содержание побочных продуктов брожения, награждавших пьяниц добротным похмельем.

В погоне за высокой крепостью, достигавшей 7-8 об.%, квас предварительно проваривали, добиваясь этим более полного «разложения» углеводов зерна на составляющие элементы. Дальнейшее сбраживание, часто проводившееся в открытых бочках, велось до того момента, пока «квас» не приобретал искомую крепость и, соответственно, устрашающие органолептические свойства.

Проведем следующую аналогию.

Почему, например, пиво, чья технология близка по основным операциям, имеет невысокую градусность? Дело заключается в том, что содержание алкоголя не является его основным достоинством: человечеству давным-давно известны гораздо более крепкие напитки. Качество пива определяется тремя компонентами.

Во-первых, умеренная градусность, затем вкусовая окраска (здесь для пивоваров открываются неограниченные возможности) и, наконец, – относительно низкое содержание нежелательных продуктов. Это рациональное сочетание отрабатывалось не одно тысячелетие, прежде чем обрести свой окончательный вид.

Подобное можно сказать и о квасе. Как только отпала необходимость в получении высокой крепости, качество этого напитка настолько улучшилось (за счет уменьшения «сивушной» фракции), что его «облагороженный» вариант сохранился до наших дней, составляя неплохую конкуренцию бесчисленным лимонадам.

Но вернемся к похмелью.

Вплоть до ХП столетия пьянство не являлось обязательной частью отечественного жизненного уклада и имело выраженный сезонно-культовый характер. Обильным возлиянием слабоградусных напитков древние славяне отмечали строго определенные этапы сельскохозяйственного цикла, дававшего, кстати, и необходимое сырье для организации праздника. Поэтому систематическое употребление спиртного могло быть лишь уделом немногих людей, обладавших необходимыми для этого средствами.

Столь регламентированный образ жизни довольно долго удерживал пьянство в разумных границах, не позволяя ему приобрести характер социальной болезни. Прослойка населения, страдавшая алкоголизмом в современном понимании, была незначительной, и оставалась таковой вплоть до XVI века, когда наше многострадальное отечество постигла воистину национальная катастрофа.

Усиление Московского княжества с его выгоднейшим геополитическим положением привело к небывалому увеличению численности городского населения. Крестьяне покидали разоренную страну и переселялись под стены могущественной Москвы. Развернутые Великими князьями строительные работы – формировался оборонительный «пояс» будущего центра русской государственности – непрерывно требовали рабочих рук, и беднейшая часть крестьянства охотно нанималась для выполнения труда, не требовавшего особой квалификации.

И вот, где-то между 1450 и 1480 годами в России – не исключено, что волею дьявола, – была освоена технология дистилляции и подобрано наилучшее сырье для этого весьма непростого процесса: явилась водка. Огромная масса наемных рабочих (огромная по меркам того времени), будучи «выключенной» из непрерывного сельскохозяйственного цикла, в заботах о котором днем и ночью пребывала остальная часть населения страны, получила доступ к сравнительно недорогому и крепкому алкоголю.

По свидетельству современников, в течение 30-40 лет произошло ужасающее падение нравов и пьянство вовлекало все новые и новые слои населения. Произошла сегрегация среди городских жителей – появилась совершенно новая категория русских, та, которую Алексей Толстой много позже будет упоминать как «кабацкую требень» – праздношатающиеся «меж двор» люди с наклонностями к криминальным деяниям. Разбой, грабежи на дорогах и в городе, воровство появились в расшатанном укладе старинной русской жизни, способствуя все большему одичанию и пьяному разгулу.

Невиданная доселе вспышка пьянства поразила воображение не только московских правителей, но и самих городских граждан, испытывающих понятные нам затруднения от сосуществования с опустившимися братьями по вере, и Иван III (1462-1505 гг.) был вынужден принять меры по обузданию новоявленного социального порока. Альберт Кампезее, посетивший Москву в 1502 году, указывает: «…эта народная слабость (пьянство), принудила государя их навсегда, под опасением строжайшего наказания, запретить употребление пива (!) и другого рода хмельных напитков, исключая одних только праздничных дней. Повеление сие, несмотря на всю тягость онаго, исполняется московитянами (…) с необычайной покорностью…»