Наталья Болдырева - У обелиска (сборник) Страница 106

Выкурив пару папирос за порогом столовой и еще раз обменявшись с друзьями несколькими словами, Степан осоловел окончательно. Его натурально качало. До койки он добрался с трудом, и с еще большим трудом заставил себя раздеться. Лечь и закрыть глаза было чудом. Хотелось, чтобы приснился дом, но попросить об этом было некого.

Игнат проснулся в ужасе и в первую секунду отбросил от себя одеяло далеко в сторону, будто напугало его именно оно. Сердце колотилось, как пластиковое ведро под ударами развеселого ямайского барабанщика. Затылок промок от пота – он потрогал слипшиеся волосы ладонью, и его передернуло. Что ему приснилось? При том, что это было только минуту назад и до сих пор плавало где-то рядом, в темноте, ничего конкретного вспомнить не удалось. Во рту стоял мерзкий вкус – или, точнее, не мерзкий, а просто нехороший. Как будто мокрой бумаги пожевал. В этом, впрочем, не было ничего удивительного: за вечер Игнат уговорил три пива, и сдуру не светлого, а темного нефильтрованного, какое обычно не пил. Чего-то туда намешали…

Прошуршали шины за окном, мазнуло по тюлю светлыми полосами фар. Качало ветвями и шуршало за распахнутой рамой здоровенное старое дерево, которое он помнил много лет. Доносились отзвуки музыки – какой-то дешевой русской попсы – и еще молодые голоса и смех. В затылок чуть кольнуло болью, – будто кто-то пробовал мозг на ощупь тупой иголкой. Надо же, с трех-то бутылок…

По-прежнему настороженно Игнат поднялся с кровати и еще постоял посередине комнаты – озираясь, но уже немного успокаиваясь. Когда стало легче, он дошел до двери и выглянул в коридор. В квартире было темно и мирно. Не включая свет, Игнат по стеночке продвинулся до нужного места. Смешно сказать, но и в этом месте тоже все было как обычно. С шумом спустив воду и машинально сполоснув руки под холодной струйкой, он вышел на кухню. Почесываясь, нацедил из фильтра стакан холодной воды. На кухне было и светлее, и шумнее, чем во всей остальной квартире. Тюль здесь был короткий, а окно по случаю лета открыто на всю ширину, и через сетку от комаров пахло настоящим июлем. Снова смех за окном, молодой и искренний, а не пьяный.

Помотав головой, Игнат вернулся в темную комнату. Споткнулся о штаны на полу, чертыхнулся, сел на кровать и понял, что сон ушел окончательно. Блин. Стоило так глушить себя компьютером и пивом, чтобы поспать всего-то полночи…

Выругавшись еще раз, Игнат поднялся, перешел к компьютерному столу, сел на привычный стул – и еще с минуту просто сидел в темноте, прислушиваясь к себе. Что же его все-таки так напугало во сне? Вспомнить не удавалось никак, хотя правильный ответ был «вот совсем рядом», но так это обычно со снами и бывает, если ты не шизофреник.

– Да пошло оно, – хрипло произнес он не своим голосом, ткнул левой и правой рукой одновременно в обе кнопки выключателей, врубая компьютер и настольную лампу. Мягко загудел вентилятор, разгоняя пыльный теплый воздух. Лампа покрыла стол резким светом, и он отвернул рефлектор дальше от себя. Затылок продолжал гудеть, но теперь уже было непонятно: то ли от мгновенно забывшегося ночного кошмара, то ли от пива, то ли все-таки от долгих часов за экраном. В любом случае – не удивительно.

Приказав себе не думать об этом, Игнат поморгал, прогоняя муть из глаз. Компьютер помогал лучше другого. Дура по имени Инна испортила ему настроение уже дня три назад, и оно не улучшалось до сих пор, что ни делай. И выбор-то был широкий: родители в Эмиратах, самому ему до рая Ибицы четверо суток, в Академию не надо, на улице тепло, а права выкуплены и можно ехать куда хочешь. Но не помогало.

Игнат учился не где-нибудь, а в «Президентской» Академии народного хозяйства и государственной службы, которая на проспекте Вернадского. То есть в месте, которое открывало прямую дорогу во все без исключения ветви управления страной: финансовые, силовые, промышленные и околопромышленные – по всему списку. Быдло отсекали еще на этапе подачи документов, и все студенты были, в общем, одного поля ягоды. У самого Игната отец был заместителем начальника одного из новых Управлений при Президенте РФ, и это сразу же ставило его выше многих других. Но пока Игнат окончил всего лишь один курс, перейдя, соответственно, на второй, – и эта цифра заставляла его переживать. Отец уже договорился с дядькой, а дядька – с кем-то из обязанных ему людей: после выпуска молодого Приходько ждало такое место, что все ахнут. Но мечтать об этом «в деталях» было рано: после первого курса даже учебная практика была не на таком месте, вывеской которого можно было впечатлить девушку.

Инна была не из впечатлительных. Откуда она взялась, он запомнил очень хорошо. Ее привела на одну из послесессионных посиделок Ольга – красивая девица из параллельной группы, с которой уже почти месяц гулял Богдан. Причем привела не в кабак или клуб, а именно домой к Богдану. Зачем-то это ей понадобилось. Представила как старую подругу. Девушка была яркая и с действительно впечатляющими манерами. Ее начали расспрашивать, и тут выяснилось, что она учится практически рядом, тоже на Вернадского. Только в МИТХТ – то есть в Университете тонких химических технологий. Который имени Ломоносова. На инженера-химика-технолога или химика-аналитика – сначала даже никто не уловил точно, потому что в комнате начался настоящий вой. Они все ржали, с переливами выли и обнимались, скулили от смеха. Это было реально здорово.

Игнат не сразу заметил тогда, что поведение Инны оказалось ненормальным. Девушка не заплакала, не убежала и даже не начала хихикать и подлизываться к компании, как сделали бы на ее месте почти все. Вместо этого она довольно спокойно дождалась, пока хохот утихнет, но пока все еще не переключились, и очень громко и отчетливо спросила: а кем будут они? Ей ответили, не стесняясь в выражениях. Богдан еще, помнится, предложил подруге своей девушки что-то откровенно неприличное в отношении «рабочих позиций» на будущее, «когда ей жрать станет нечего». Инна выслушала все это с явным интересом, пожала плечами. Что-то негромко сказала Ольге и ушла, разминая сигарету в длинных пальцах. От нее все отвлеклись, а потом выяснилось, что она ушла совсем. Разумеется, никому до этого не было дела: Богдан лапал Олю, пара человек с интересом за этим наблюдали, то ли надеясь поучаствовать на следующем этапе, то ли просто развлекаясь, и все, в общем, было совершенно нормальным. Оля, конечно, сдурила: она бы еще уборщицу с собой привела! Одно дело, если бы хотела, например, найти хорошую пару старой школьной подруге или что-то в этом роде, но здесь все явно было не так.

Как ни странно, после случившегося Игнат почувствовал себя неуютно довольно быстро. Рюмка не помогла, возня в дальнем углу комнаты стала раздражать, громкие разглагольствования и умничанье пары относительно трезвых ребят о современной политике – тоже. Не на втором курсе судить о политике, даже если наслушался папу и его друзей за домашним столом. Он вышел покурить, потом снова выпил, потом снова курил и все думал об этой странной Инне и о том выражении, которое успел увидеть на ее лице, пока она оборачивалась от дверей.

Ольгу Игнат встретил через день, созвонившись и забежав к ней на ее «практику». Смешное было слово, вообще никакого отношения не имевшее к будущей жизни. Самому ему практику поставили «автоматом»: достаточно было одного звонка отца в приемную ректора. У Ольги тоже все было нормально, но перед ней поставили условие «прийти с утра два раза», и она не стала лезть в бутылку, пришла. Когда они трепались за сигаретами, Ольга внятно объяснила, что Инна с ней в гости не напрашивалась, наоборот. Но ей было интересно посмотреть на подругу из спортклуба в такой обстановке, и из интереса она сумела ее уговорить, что будет весело и хорошо. Та действительно оказалась будущим химиком, как ни странно это звучит. Веселая, спортивная, не ломака, на редкость умная, но при этом нормальная, а не «чулок в гармошку». Тогда Ольге показалось, что Инна поведет себя в компании как надо, а та чего-то закобенилась. Ну и сама дура…

Ольга уже переключилась на что-то другое, когда Игнат спросил: а что подруга прошептала ей на ухо, когда уходила? Та не сразу сумела вспомнить; видимо, ей запомнилось из вечера иное. Но когда вспомнила – это сразу отразилось у Ольги на лице как тень. Говорить она не хотела, и Игнату пришлось настаивать. Было утро, они сидели на ограждении у входа на ювелирную фабрику, в дирекцию которой Ольгу распределили на «как бы практику», чтобы была запись в зачетке и личном деле, – и вокруг было тепло и ветрено. Когда девушка все-таки ответила, Игнат решил, что ему послышалось, что помешал ветер и шорох идущих мимо ног. Попросил повторить. «У тебя все новые друзья такое быдло? Ну, ладно, развлекайся», – вновь процитировала Ольга, уже не так смущаясь. – «Во дает Инка, а?»