Петр Донцов - Николай I - Попаданец Страница 11

— Не переживай ты так, — ласково сказал брат Шарлотте, видя насколько она расстроена. Пока еще я император, — он усмехнулся, и у Никса есть время подготовиться, так что вашему счастью ничего не угрожает.

Брат был довольно закрытым и противоречивым человеком, поэтому я не знал точно, что с ним происходит и каковы на самом деле его мотивы. Помня, что межвластие после смерти Александра началось из-за того, что завещание императора и отречение Константина хранились в секрете, я выторговал у Александра обещание, что будет составлен официальный акт отречения Константина от прав на престол, а также назначение меня наследником. Акт этот должен был составлен в нескольких экземплярах, и храниться, в том числе, и у меня и у Марии Федоровны. Почему-то Александр не хотел обнародовать сей акт. Может он боялся, что кто-то в придворных кругах воспользуется этим и уберет его с трона. Не знаю. Как я уже упоминал, брат был скрытным и непоследовательным человеком.

Глава 20

Агнесс с помощью служанки украшала рождественскую елку. На подносе были разложены яблоки, золоченые орехи, конфеты и ленты. Служанка подавала украшения, а Агнесс развешивала их на елке. Рождество 1819 года обещало быть снежным. Ночи стояли морозные, что аж деревья во дворе и оконные рамы жалобно потрескивали. Но в доме было тепло, даже жарко от горящего камина. Два года назад она и предположить не могла, что останется в России, которая станет её новым домом.

Приехав в Россию, в свите великой княгини Александры Федоровны, Агнесс, вскорости, должна была уехать назад в Пруссию, но на одном из званых вечеров она познакомилась с молодым гвардейским поручиком Карлом Гофманом, из остзейских немцев и осталась в России. Молодой офицер влюбился с первого взгляда, и Агнесс не устояла перед его натиском. Карл происходил из довольно богатого помещичьего рода и был принят при дворе, благодаря семейным связям и знакомству с великим князем Николаем. Вскоре после свадьбы молодые уехали в Москву, новое место службы, уже капитана Гофмана.

Шарлотта, то есть Александра Федоровна, привезла с собой обычай рождественской елки в Россию. Вечнозеленое дерево впервые нарядили в канун Рождества 1817 года в московском Кремле, где проводила зиму в том году императорская семья, специально для Шарлотты. Этот обычай быстро переняли в обеих столицах.

Агнесс очень понравилась Москва, с её степенно-размеренной жизнью. Звон колоколов на праздники, посещение знакомых, или тихие вечера с любимым. Была в этом какая-то патриархальность, которая была близка Агнесс, воспитанной в семье военного.

«Интересно, каким он будет новый 1820 год» – подумала Агнесс, «и кого он принесет: мальчика или девочку?». Девушка улыбнулась своим мыслям и погладила свой живот.

Глава 21

— Важно не только лично передать хану мое послание, но и разузнать какими товарами там торгуют, каково ханское войско, возможно ли перебросить через пустыню войска без потерь и каковые маршруты для сего потребны. Вдобавок, ежели удастся, разузнайте о судьбе русских пленных. Но это по обстоятельствам. Генерал шагал взад и вперед перед штабс-капитаном Муравьевым, волнуясь за предстоящую операцию. — Впрочем, именно поэтому я выбрал вас, ибо в первую очередь ваше умение нравиться и находить общий язык с местными племенами должны стать серьезным преимуществом.

— Господин генерал, — ответил капитан. — Цели миссии мне ясны. Каковые средства будут мне предоставлены для похода? Ведь для того чтобы пересечь пустыню, мне надобно будет заплатить местным туркменам, да и на подарки хану и его приближенным требуются средства немалые.

— Вам будут выделены все нужные средства для осуществления вашей миссии. Я уже отдал приказ штабному казначею. В Баку вас будет ждать корабль, который доставит вас Ленкорань, где вы сможете договориться с местными племенами и присоединиться к одному из караванов в Хиву. Корабль доставит вас на восточный берег Каспия, откуда вы с караваном отправитесь далее. Корабль будет вас ждать полгода, после чего вы будете считаться погибшим. Как вы понимаете, ваша миссия неофициальная и ежели вас постигнет неудача, и вас посадят в тюрьму или казнят, спасти вас будет невозможно. Государь не может потерять лицо от наших неофициальных действий. Генерал умолк, и лишь его небольшие, яркие глаза, сощурившись, смотрели на капитана, пытаясь уловить его реакцию.

— Я осознаю эту опасность, ваше превосходительство, — ответил Муравьев, — но, так же как и вы, я считаю, что нам необходимо опередить англичан, и обезопасить южные рубежи империи. Во что бы то ни стало, — подчеркнул он.

— И еще, — добавил Ермолов. — Когда вы будете говорить с ханом или его приближенными, не бойтесь льстить. Не рассматривайте лесть и подхалимство с европейской точки зрения. У азиатов она в порядке вещей, так что никогда не бойтесь с ней переборщить.

— Я приложу все усилия, дабы наладить отношения с Хивинским ханством, — ответил Муравьев.

— Я знаю, — ответил Ермолов. — Ну, храни вас господь, — он перекрестил капитана и похлопал его по плечам. До скорой встречи, сказал он на прощанье и улыбнулся.

— Буду рад вновь видеть ваше превосходительство, — капитан улыбнулся в ответ, но тут же, по-военному четко прибавил: – разрешите исполнять? — и козырнул.

— Исполняйте, штабс-капитан, — ответил генерал и козырнул в ответ.

Муравьев развернулся, и четким строевым шагом покинул кабинет наместника. А Ермолов еще долго ходил взад-вперед, о чем-то размышляя. Капитан, выйдя из губернаторского дома, направился к штабному казначею, для получения необходимых средств, ибо через два дня он должен был отбыть в Баку, присоединившись к казачьей сотне, которая тоже направлялась в те края.

В утро отъезда вы могли застать молодого человека в недавно отстроенном православном храме, в центре Тифлиса. В церкви было тихо и темновато. Все еще пахло известкой и краской. Капитан стоял в углу и молился за успех экспедиции, так как шансы вернуться у него были очень сомнительными.

Впрочем, для молодого офицера эта была не первая секретная экспедиция. В свои двадцать четыре года он имел за плечами огромный боевой и дипломатический опыт. Николай Николаевич Муравьев родился в семье генерал-майора, создателя Московского училища колонновожатых, готовившего штабных офицеров. Будучи юношей, он увлекался масонством и даже успел побывать членом тайного общества. Правда, после увиденного за войну, его идеализм постепенно улетучился. Военную службу он начал в семнадцать лет – колонновожатым при штабе императора. Воевал под начальством генералов Толля и Милорадовича в Отечественной войне и участвовал в Заграничном походе русской армии. Отличился во всех значимых сражениях этой войны, в том числе под Бородино и Дрезденом. В 1816 году он был командирован на Кавказ, к генералу Ермолову. Так как он был квалифицированным военным топографом и знал татарский язык, он совершил ряд секретных экспедиций в Персию, под видом мусульманского паломника, дабы разведать пограничные территории на случай войны. После чего был отправлен в Персию уже в составе чрезвычайного посольства, для ведения переговоров. Поэтому выбор генерала Ермолова был не случайным, ибо, если кто и мог попасть в Хиву и вернуться оттуда живым, так это капитан Муравьев.

Капитану предстояло, переодевшись кочевником проделать восемьсот километров через пустыню, чтобы передать послание Ермолова Хивинскому хану. И это несмотря на недавнее предупреждение от южного владыки, что любой русский, который окажется во владения Хивинского ханства будет немедленно казнен. Неверных в Хиве не любили, ну разве что в качестве рабов. Но империя была заинтересована в налаживании торговли с далеким ханством, так же как и в прекращении набегов кочевников на свои южные границы, и ради этого стоило рисковать.

Месяц капитан провел в туркменских кочевьях, пока ему не удалось договориться с одним из племен, что он присоединится к их каравану, идущему в Хиву. Было решено, что он будет путешествовать под видом туркмена Мараг Бега. И хотя люди в караване знали, что он русский, за сорок золотых монет, они согласились закрыть на это глаза. И все же опасность быть раскрытым была очень велика, и поэтому, молодой офицер не расставался с парой пистолетов, спрятанных под одеждой. Наконец, в конце сентября, когда жара начала немного спадать, а ночи стали прохладными, караван тронулся в путь.

Поход через пустыню проходил без особых происшествий, не считая паразитов которые прямо-таки кишели в одежде. Одежду клали днем на раскаленный песок, но это мало помогало. Вдобавок вся одежда пропиталась запахом пота и дымом костров, но Муравьеву, привыкшему к воинским тяготам, это не доставляло особых неудобств. Он был полон впечатлений от увиденного, и по вечерам, тайком, вел дневник, куда записывал все увиденное за день.