Петр Донцов - Николай I - Попаданец Страница 12

Но, когда до Хивы осталось всего пять переходов, счастье изменило капитану. Когда они ушли с дороги, пропуская большой, в тысячу верблюдов караван, один из купцов, видавший его мельком в Баку, узнал его и указал на него пальцем. О чем он говорил, Муравьев не слышал, но страх мерзким холодком разлился по его жилам. Другие торговцы и погонщики подошли к туркменам из его каравана и напрямую спросили кто он такой. Но глава каравана, как ни в чем не бывало заявил, что дескать да, он пленный русский и они везут его на продажу в Хиву. Торговцы заулыбались и закивали головами в знак одобрения. На этом инцидент был исчерпан и через пять дней на горизонте, наконец, показались белые стены и голубые минареты Хивы.

Остановившись в ближайшем к Хиве караван-сарае капитан послал двух человек впереди себя, дабы известить хана и местное начальство о своем прибытии в качестве российского посла. Между тем он, наконец-то, тщательно умылся и переоделся в свой парадный мундир, чтобы предстать перед хивинцами как официальное лицо. Через несколько часов к караван-сараю подъехали двое всадников в богато расшитых халатах. Один из них был низкий с обезьяньей мордочкой под большой белой чалмой, а второй высокий и дородный, с рыжеватой бородой. Главным оказался высокий, который оказался офицером ханской армии. Он и сообщил русскому послу, что хан примет его завтра, а пока попросили его подождать в небольшой крепости неподалеку.

На следующий день молодой офицер обнаружил, что его обманули и никакой аудиенции ему не назначено. Ему запретили выходить из крепости, для чего у ворот была выставлена усиленная стража. Капитан понял, что он попросту арестован, и может быть казнен, буде на то ханская воля. А в ханском дворце, между тем, кипели нешуточные страсти. Одни советники призывали правоверного владыку казнить неверного, другие же, опасаясь мести русского императора, советовали с ним встретиться и узнать, чего же хотят эти русские. Время на востоке течет медленно, и капитан провел под арестом полтора месяца. И только когда он уже задумал бежать, переодевшись кочевником, ему, наконец, сообщили, что владыка хивинский готов его принять, правда, не уточнили когда…

Но все-таки через два дня ворота крепости со скрипом открылись и капитан, щурясь от яркого солнца, последовал в середине почетного конвоя в Хиву. После пыльной и грязной крепости, где он провел последние семь недель, город поразил его своим великолепием. Множество садов, среди которых белели дворцы вельмож и голубые изразцы мечети, сверкающие на утреннем солнце бирюзовыми бликами, выглядели как драгоценная шкатулка посреди монотонной желтизны пустыни. Приезд русского посланника произвел фурор среди местных жителей. Многие окружили конвой, чтобы посмотреть на чужестранца в русской офицерской форме. Детвора бежала позади и когда капитана ввели в его новые апартаменты неподалеку от ханского дворца, они даже попытались войти вовнутрь, но были безжалостно отогнаны конвоем. Среди глазеющей толпы Муравьев различил русские лица. Несчастные рабы снимали перед ним шапки и шепотом умоляли сделать что-то для их освобождения.

Передав во дворец послание и подарки от генерала Ермолова, через два дня капитан дождался-таки аудиенции. Как и два дня назад, по пути в ханский дворец толпа густо усеяла крыши, наблюдая за диковинным послом. Пройдя три грязноватых двора, Муравьев очутился в еще более грязном дворе, поросшем травой. Посреди двора стояла ханская кибитка, которая и служила резиденцией местного владыки. Хивинский владыка оказался громилой, хотя и с приятной наружностью. Одет он был в красный халат, сшитого из привезенного послом русского сукна. Этим хан подчеркивал, что подарок пришелся ему по душе, и он дружески расположен к его дарителю, что было обнадеживающим началом. Муравьев поклонился, не снимая шапки, и молча стоял, ожидая когда хан заговорит первым. Тот осматривал его цепким взглядом несколько минут, после чего произнес:

— Добро пожаловать посланник. За чем ты приехал, и какую имеешь просьбу до меня?

За время своего заточения капитан имел много времени, чтобы продумать свою речь, и поэтому, по-восточному цветасто ответил:

— Счастливой Российской империи, главнокомандующий над землями, лежащими между Черным и Каспийским морями, имеющий в управлении своем Тифлис, Ганжу, Грузию и другие земли, послал меня к вашему высокостепенству, для изъявления почтения своего, и вручения вам письма в благополучное время писанного.

— Я читал письмо его, — коротко ответил хан.

— Я имею также приказание доложить вам о некоторых предметах изустно, я буду ожидать приказания вашего для докладу об них. Когда угодно будет вам выслушать меня, теперь или в другое время?

— Говори сейчас, — ответил Хивинский владыка.

— Император всероссийский желал бы развития взаимовыгодной торговли между нашими государствами, — объяснил Муравьев. — Для чего на восточном берегу Каспийского моря строится гавань для купеческих кораблей. Путь от гавани до Хивы вдвое короче нынешнего, но требуется добро вашего высокостепенства на проход караванов по этому пути. В гавани ваших купцов всегда будут ожидать любые товары, которые вы пожелаете.

— Хотя справедливо, что нынешняя дорога гораздо долее предложенной вами, но прибрежные же туркмены враждебны мне, и потому караваны мои подвергаться будут опасности быть разграбленными, и потому я не могу согласится на сию перемену, — ответил хан. Но молодой офицер был готов к такому повороту событий и поэтому ответил:

— Вступивши в союз с нами, ваши враги станут нашими врагами. Его высокопревосходительство, Кавказский главнокомандующий приказал просить у вас доверенного человека, с которым он мог бы обсудить все выгоду от союза нашего.

— Я пошлю с тобой хороших людей, и дам им письмо к главнокомандующему. Я сам желаю, чтобы между нами утвердилась настоящая и неразрывная дружба, — ответил хан. На этом аудиенция окончилась.

Уезжая назад с хивинскими послами, среди огромной толпы провожавших Муравьев заметил кучку русских рабов с печальными лицами. С появлением капитана у этих несчастных появилась надежда на вызволение из неволи. Русские невольники смогли передать Муравьеву записку в стволе ружья, отданного им в починку. Из записки он узнал, что всего в Хиве находится около трех тысяч русских невольников, которые подвергаются жестокому обращению и унижениям со стороны своих хозяев. Они надеялись, что капитан донесет эти сведения до государя, который, наконец, сможет их вызволить. Эти лица еще долго снились капитану, и он поклялся себе, сделать все возможное для их освобождения.

После мерзлых ночей в пустыне, в середине декабря, Муравьев, наконец, увидел вожделенный залив Каспийского моря и стоявший на якоре русский корвет. Когда от корабля отделилась шлюпка, чтобы забрать его, сердце капитана громко стучало – он вернулся.

Глава 22

Летом 1820 я совершил поездку на Кавказ, дабы ближе познакомиться с генералом Ермоловым и увидеть край, которым он управлял методом кнута и пряника. Ермолова называли «проконсулом Кавказа» за его независимость и жесткость. Генерал имел в своем распоряжении значительные силы и был фигурой легендарной. Участник всех крупных сражений Наполеоновских войн, он прославился своей храбростью и независимым нравом. Сторонник всего русского – он был очень популярен в армии и либеральных кругах, из-за чего уже успел подвергнуться опале. Но благодаря своим способностям и энергии его снова призвали на службу, на этот раз на Кавказ.

Кавказская война только разгоралась. Территории эти были относительно недавно присоединены к России и народы их населяющие, веками привыкли жить в постоянных войнах друг с другом и набегами на соседей. Османская и Персидская империи только номинально контролировали эти территории и многочисленные кавказские племена были фактически независимы, если хаос, царящий там, можно было назвать независимостью. Часть племен добровольно перешла в русское подданство, ища защиты от более сильных соседей, а часть перешла к империи в результате войн с Персией и османами. Многие племена приняли русское подданство лишь номинально, надеясь на то, что как и прежде никто не будет вмешиваться в их устоявшийся уклад жизни. Но империя была заинтересована в порядке, и племена привыкшие жить в постоянном хаосе войны и кровавой мести, вскорости увидели, что их привычный устой жизни нарушен. Русские войска пресекали набеги племен друг на друга и изымали часть земель для передачи их другим племенам или русским поселенцам. Поэтому, часть местной верхушки была недовольна властью империи и присутствием «неверных» на их территории и подстрекали других против России. Вдобавок Персия и Турция, не без помощи англичан помогали недовольным имамами и оружием, надеясь урвать свой кусок. Гористая территория идеально подходила для ведения партизанской войны, ибо позволяла небольшими силами наносить урон гораздо более сильному противнику.