Nik Держ - Пёс. Книга 1. Страница 12

— Он не мучился, — бесстрастно произнес профессор. — Он ушел тихо и незаметно. Я был с ним до самого конца… Так же как буду с тобой, — прошептал Хильшер.

— Как ему это удалось? — не расслышав последних слов доктора, спросил Вольфрам.

— Скоро узнаешь, — загадочно пообещал Хильшер. — Я подарил ему шанс! Такой же призрачный, как и у тебя… Но все-таки шанс!

— Что ты задумал, Фридрих? — пристально глядя в глаза Хильшеру, решил расставить все точки над «и» штандартенфюрер.

— Тебе известно что-нибудь о последней экспедиции Отто Рана?[25] — игнорируя вопрос Зиверса, спросил Хильшер.

— Да, — немного подумав, ответил Вольфрам, — прежде чем отправить отчет рейхсфюреру Гиммлеру я с ним ознакомился. Это был неофициальный отчет участников экспедиции — Отто к тому времени разорвал все связи с СС. Ничего заслуживающего внимания в этом отчете не было.

— Смышленый был мальчишка, жаль, что все так получилось… — вздохнул профессор.

— Цианид — серьезная вещь, — согласился Зиверс. — Отчет о его самоубийстве я тоже читал.

— Отчет? — переспросил профессор. — Ах, вот ты о чем! — дошло до Хильшера. — Отчет был липой с первой и до последней буквы! С людьми из его команды мы основательно поработали. Отто нашли на вершине одной из гор возле Куфштайна. Оледеневший и нагишом он сидел в позе лотоса… Что он пытался этим доказать? — Фридрих пожал плечами. — Не знаю. Но перед самой смертью он сделал величайшее открытие! О чем тут же оповестил меня и Карла.

— Неужели Грааль? — ахнул Вольфрам. — Его Пиренейские экспедиции все-таки принесли плоды! — удовлетворенно отметил Зиверс. — Значит, все-таки катары[26] в тринадцатом веке вынесли из осажденного Монсегюра эту культовую чашу. Но почему я об этом ничего… Ведь Отто погиб в тридцать девятом! Вы молчали целых семь лет! — взорвался Вольфрам.

— Извини, друг, эти сведения могли погубить и тебя, и все наше дело, — чистосердечно признался Хильшер. — Вспомни, сколько раз ты ходил по краю? Арестов не смогли избежать многие из наших братьев, но они мало знали. Еще до ухода Отто из рядов СС, мы начали подготавливать почву для увольнения Карла из «Аненэрбе». Для этого Гиммлеру через Марию Виллигут были переданы некие документы, весьма смутившие рейхсфюрера. И уже в феврале тридцать девятого все службы «Наследия» были информированы о том, что бригаденфюрер СС Вейстхор уволен на основании собственного прошения, возраста и слабого здоровья. Все прошло как по маслу — все-таки семьдесят три года это возраст!

— Так что же все-таки нашел Отто? — нетерпеливо ерзал на нарах Зиверс. — Грааль?

— Ну, в том, что это Грааль я глубоко сомневаюсь, — признался Фридрих. — Но вещь явно неординарная… Гляди сам.

Он вновь открыл сумку и извлек из нее грубый каменный котел, сплошь покрытый руническими письменами. Некоторые символы тускло светились в полумраке камеры.

— Дьявол! — выдохнул штандартенфюрер, боязливо прикасаясь к древнему артефакту. По руке Зиверса пробежали мурашки, как бывает, если в передавленной руке вдруг восстанавливается кровообращение.

— Чувствуешь, как покалывает кончики пальцев? — заметив реакцию Вольфрама на прикосновение к чаше, спросил профессор.

— Да! — потрясенно ответил Зиверс, наслаждаясь ощущениями. Ему показалось, что через древний камень в его уставшее тело вливается тоненький ручеек силы. — Это чудо! Настоящее чудо! — не сдерживаясь, воскликнул Зиверс, прикасаясь к чаше и второй рукой.

— Обрати внимание на внутреннюю поверхность чаши. Видишь, чем ближе к донышку, тем темнее камень. Мы взяли пробу вещества, окрасившего камень. Это кровь…

— Человеческая? — Вольфрам оторвался от созерцания артефакта.

— Очень похожа, но не принадлежит ни к одной известной группе. — Это кровь Бога, Вольфрам! Легенды, как обычно, не врут!

— Неужели кровь иудейского Христа?

— Вольфрам, Вольфрам, — укоризненно покачав головой, произнес Хильшер, — даже беглого взгляда на эту посудину достаточно, чтобы понять — она намного древнее не только пресловутого назаритянина, но и Вавилона с Шумерами вместе взятых. Старик Виллигут считал, что в ней хранилась кровь прабога Криста, чье имя нагло узурпировали первохристиане. Отсюда и путаница! Я согласен с покойным Отто — катары знали правду. Иначе, как объяснить столь истовое желание церкви искоренить Лангедокскую ересь? Представляешь, какой удар по церковным догматам можно нанести этой посудиной?

— Как она работает? — Зиверс поставил чашу на стол, нехотя отрывая от нее руки.

— Увидишь, — загадочно пообещал Хильшер. — Эта чаша вкупе с табличками старика — убойная вещь!

— Можно, я взгляну? — Вольфрам потянулся к фолианту.

— Конечно! — Хильшер с готовностью подвинул книгу ученику.

Зиверс взял увесистый том в руки и раскрыл его наугад. Листы книги — тонкие деревянные дощечки, скрепленные меж собой позеленевшими медными кольцами, оказались сплошь покрыты замысловатой резьбой. О чем повествовали неизвестные символы давно забытого языка, Зиверс не знал. Но нечто подобное он уже видел, причем не так уж и давно.

— Знаешь, Фридрих, я уже видел подобную манеру письма, — признался штандартенфюрер.

— И где же? — заинтересовался профессор. В его глазах загорелись огоньки неподдельного исследовательского интереса.

— В сорок втором… Нет, в сорок третьем году, — вспомнил Зиверс. — В бывшей барской усадьбе одного села на территории оккупированной нашими войсками Украины были найдены странные деревянные таблички. Их бывший владелец утверждал, что это очень древняя вещь, передающаяся по наследству от отца к сыну на протяжении чуть не тысячелетия…

— И что? — с возрастающим интересом поторапливал ученика профессор.

— На поверку эти дощечки оказались липой — новодел семнадцатый-восемнадцатый века. Но даю голову на отсечение — эта книга и те Украинские дощечки написаны на одном языке! Они как близнецы…

— Не может быть! — воскликнул Хильшер. — Что стало с хозяином?

— По-моему, его расстреляли… Не помню точно… Потеряв свою книгу, он обезумел. Начал бросаться на охрану, проклиная всех именем какого-то их бога…

— Он называл его имя? — отрывисто, словно на допросе, поинтересовался Хильшер.

— Называл… Это было в отчете, — Зиверс потер виски пальцами, пытаясь вспомнить трудное имя чужого языка, — Ви… Ве… Толи Велос, толи Волес…

— Велес-Волос! — Хильшер вскочил с лежанки и принялся возбужденно ходить из угла в угол. — Черт! Почему ты сразу не сообщил мне об этой находке?

— Замотался, — честно признался Зиверс. — Были проблемы… На фронтах… Гиммлер злой как черт мне продохнуть свободно не давал… Если я ничего не путаю, книгой занимался Герберт Янкун[27]… Но он признал эту её подделкой… Неужели это так важно? — не выдержав, воскликнул Зиверс.

— Да, черт возьми! — выругался профессор. — Скорее всего, в ваши руки попала копия пресловутой славянской Влесовой книги. Был на Руси такой бог, — пояснил он. — И если эта книга, как ты утверждаешь, написана на том же языке, что и таблички старика Вейстхора… Значит, прав был Герман Вирт,[28] утверждая, что все сакральные знания происходят из одного источника — наследия нордической расы… И оно равномерно распределено между всеми национальностями — а не только среди германских народностей.

— Ты будешь смеяться, — сказал Зиверс, — но точно к такому же выводу пришел доктор Хирт! А уж он-то был нацистом до мозга костей. Так вот, на основании исследования скелетов большевистских комиссаров, он пришел к заключению, что процент истинных арийцев в их среде ничуть не меньше, чем среди немцев.

— И как на это отреагировал рейхсфюрер? — ухмыльнулся профессор. — Ведь не Гитлеру он его принес?

— Рейхсфюрер пришел в ярость. Он порвал доклад и бросил все, что от него осталось, в лицо Хирту.

— Забавно это должно быть смотрелось со стороны, — улыбнулся Хильшер. — Ладно, шутки в сторону, — вновь посуровел профессор, — времени у нас в обрез! А дел невпроворот.

— Фридрих, ты думаешь, что мне еще можно как-то помочь?

— Надеюсь, — положа руку на сердце, ответил профессор. — К тому же не ты первый…

— В смысле? Кто еще? — вскинулся Вольфрам.

— Старик.

— Виллигут? Но ведь он мертв!

— В каком-то смысле — да, — согласился Хильшер, — мертв. Тебе тоже осталось всего ничего…

— Но… я думал… как же тогда… — Вольфрам вновь потерял надежду на спасение.

— Твое тело умрет! — жестко обрубил блеяние Зиверса профессор. — А твоему духу мы подыщем новое вместилище! — Хильшер отточенным движением взмахнул рукой, указывая мизинцем вверх — знак воскрешения из мертвых.