Андрей Посняков - Сюзерен Страница 13

Юная колдунья не произвела на Вожникова абсолютно никакого впечатления. Памятуя слова Сен-Клера, он ожидал большего, даже некоего подобия чуда. А оказалось — обычная девчонка, да, златовласая, с карими глазками и недурна собой, очень даже недурна, однако таких девчонок — море! Стройненькая, но грязная, заплаканная, а под левым глазом расплывался синяк, словно у набедокурившего мальчишки, — и жалко, и смешно. Тоже еще — дама.

— Ты, значит, девица Аманда? — с ходу уточнил брат Диего. — Обвиняемая нынче в колдовстве?

Услыхав такое, девушка с испугом подняла глаза, полные слез и боли.

Бегло просмотрев лежащие на столе бумаги, судя по желтоватому цвету, произведенные на местных мельницах, инквизитор махнул рукой:

— Ну, что стоишь? Раздевайся!

— Вы… вы будете меня пытать? — со страхом спросила ведьма.

— Да нет, для начала осмотрим. Давай, скидывай живо свои лохмотья! — Доминиканец нетерпеливо хлопнул в ладоши. — Или тебе помочь?

— Нет-нет, я сама…

Не прошло и пары секунд, как юная ведьма стояла перед следователями голой, стыдливо опустив голову и прикрывая руками лобок.

— Подними руки, — тут же велел брат Диего. — Да не бойся, нас вовсе не интересует твое естество. Выше подними… вот так. Теперь повернись спиной… боком… Ну, — инквизитор повернулся к высокому гостю, — что скажете, сир?

— Похоже, ее сильно избили, — тихо промолвил Егор, с жалостью глядя на покрывавшие почти все девичье тело ссадины и синяки.

Никакого удовольствия от подобного осмотра он что-то не испытывал… впрочем, как и все.

— Да, — кивнул монах. — Те женщины нам не соврали… точнее — все-таки мы дознались правды. Можешь опустить руки, Аманда. Теперь вдохни… глубже!

Девичья грудь приподнялась — и тут же послышался стон.

— Больно?

— Да, святой брат.

— Где именно болит, покажи!

— Вот здесь… и здесь, под грудью, — девушка безропотно показала рукой.

— Думаю, сломано ребро, а то и пара, — задумчиво покусав губу, промолвил доминиканец. — А синяки на запястьях, конечно же, от наших кандалов. Перестарались!

— Могу я уже одеться, святой брат?

— Да, одевайся… Посидишь пока у нас. Братья, — инквизитор подозвал своих дюжих помощников, — принесите ей обед из трапезной, а на ночь поставьте кувшин с водой. И постелите свежей соломы. Да не заковывайте больше ее, это лишнее.

— Благодарю за вашу доброту, святой брат, — вместе с одеждой к юной ведьме вернулась уверенность. — Могу я спросить кое-что?

— Ну спроси, Аманда.

— Меня обвиняют в колдовстве, так?

— Да, — кивнул следователь. — Ты верно мыслишь.

— Значит, мне предстоят пытки и смерть на костре? — В блестящих больших глазах узницы цвета слегка разбавленного молоком шоколада мелькнуло странное выражение ужаса и — одновременно — надежды. Впрочем, похоже, надеждам колдуньи, увы, сбыться было не суждено. Да инквизитор и не стал особенно обнадеживать:

— Насчет пыток скажу тебе так — я на них не особо рассчитываю, человек слаб и вполне может оговорить себя и других, а это нам вовсе не надо. Нужна правда — именно для того и ведется расследование. Если ты просто знахарка — это одно дело, если же ведьма — а основания предполагать такое, скажу тебе, есть, — совсем другое. Будем разбираться.

— Да поможет вам в этом Бог, святой брат!

Колдунью увели, и брат Диего, чуть прикрыв глаза, улыбнулся, довольно и слабо, как человек, изрядно уставший от честного и нужного всему обществу дела:

— Мы с вами неплохо поработали, господа, — отделили зерна от плевел. Брат Эгон! Отправь их алькальду дело…

— А как его назвать, брат Диего?

— Хм… назови так: «О причинении телесного ущерба девице Аманде двумя установленными женщинами, случившееся на почве обострившихся неприязненных отношений». Записал?

— Да, святой брат.

— Ну, отправляй. А завтра, наконец, займемся нашим непосредственным делом — колдовством. — Потерев руки, брат Диего посмотрел на князя: — Не сомневайтесь, дон Георгио, все будет сделано с надлежащим тщанием и в срок. Колдовство — это не какая-нибудь там драка, особого подхода требует. Хотя я вовсе не верю в ведьм! — неожиданно огорошил доминиканец. — Как, скажем, не верил в них знаменитый богослов Григорий Турский или иные отцы церкви. Думаю, и папа Мартин тоже не верит, однако… Мы не верим, а люди верят! И мы, церковь, должны это учитывать…

— Поощрять тупые сельские суеверия? — не сдержавшись, съязвил Егор.

— Можно и так сказать, — инквизитор ничуть не обиделся. — Кто б еще посоветовал, что со всем этим мракобесием делать? Священники и те часто неграмотны, что уж говорить о пастве.

Князь пожал плечами: что делать, он и сам не знал, как-то на эту тему еще не раздумывал, не до того было. Однако из своего личного опыта точно знал — есть, есть ведьмы! Вот только девчоночка эта, Аманда, вряд ли к ним отношение имеет — обычная сельская знахарка, правда, чересчур симпатичная… даже если и выпустят, не будет у нее в той деревне жизни! Просто не дадут, заклюют, если замуж не выйдет… а за кого выйти-то… да и кто безродную бесприданницу возьмет? Хотя, с другой стороны, не совсем бесприданница — дом у нее… Интересно, в каком состоянии только?

— А это что еще?

Князь остановился у двери и обернулся, услыхав удивленный возглас доминиканца. Тот нашел еще какие-то бумаги, вчитался…

— Это прислал все тот же алькальд, — пояснил брат Эгон. — Ну, которому мы все отправляем.

— И что тут? — инквизитор поднял глаза. — Ну, загрызли волки рыбачка, овец да пастушку… жалко, конечно, девчонку… И рыбачка того жалко. Но, ради Святой Девы, мы-то тут при чем?

— Просто алькальд не думает, что это волки, — тихо произнес секретарь. — Он полагает — в округе завелся оборотень.

— Оборотень? — брат Диего изменился в лице. — Он там совсем с ума сошел, алькальд этот?

Глава IV

Танцующие эвридики

Ах, как они танцевали, как пели, как извивались смуглые гибкие тела под томительно-волшебную музыку, исходившую, казалось, из самых небесных сфер! И все эти танцы, танцовщицы, музыканты были для него — князя!

Два барабана, свирели, бубны и лютня, и чудесная мелодия томно обволакивала мозг, а полунагие девушки танцевали, то приседая, то кружась, а вот, упав на колени, разом склонили головы, доставая волосами пол, и тут же вскочили на ноги, побежали, размахивая руками в такт барабанам и бубну. Ох, девы, девы, танцующие эвридики!

Эти нагие восточные танцы напомнили Вожникову Орду: знаменитую танцовщицу Ай-Лили с ее «кордебалетом» и даже саму царицу, великую ханшу Айгиль, ставшую правительницей с помощью и по слову великого князя.

Девушки двигались так же, как и те, в Новом Сарае, столь же томно и страстно. Эти смуглые гурии, готовые завлечь в свои сети любого вменяемого мужчину, словно упали своим танцем прямо на сердце Егору, вызвав цепь воспоминаний, приятных и не особо, но тем не менее князю хотелось вспоминать. Восток… Орда… Как много оказалось связано с этим в его здешней жизни! Айгиль, Ай-Лили… да что там говорить — сама княгиня Елена! Не ордынский плен — так и не встретились бы… Значит, и тут Восток, восточные ритмы, напевы, без которых ничего не было бы… Играй, играй флейтист! Бейте, барабаны, звените, цимбалы и бубны! Пой, лютня, пой, расскажи до конца свою историю волшебной и неземной любви, ибо о чем еще могла бы быть эта история, выраженная в этой чарующей музыке, танце и томных взглядах прекраснейших гурий, словно сошедших с каменной патоки Альгамбры, одного из прекраснейших дворцов гранадского эмира Юсуфа ибн Юсуфа, приславшего столь дивный подарок «великому правителю далеких полночных стран».

Смешно звали эмира — Юсуф ибн Юсуф, или, как посмеивался про себя Вожников, вспоминая старинный фильм, Бурухтан-Бурухтан Второй-Второй. Поглощенный интригами кастильцев и возможными кознями Арагона, князь как-то совсем забыл о Гранаде, последнем исламском анклаве на Пиренейском полуострове, колдовской стране цветущих апельсиновых садов, резных мечетей и сладкой гаремной неги, населенной маврами, берберами, мувалладами, мосарабами и сефардами. Гранада… Анклав, на который давно никто не нападал, без чего Реконкисту — отвоевание христианских земель — нельзя было считать законченной. Не завоевали… ни кастильцы, ни Арагон — наверное, у них и между собой поводов для раздора хватало, а может быть, Бурухтан… то есть Юсуф, подсуетился — эмир, говорят, хитрый. Еще бы не хитрый, вон каких девок прислал! Гурии. Как есть, гурии.

А муваллады кто? Евреи? Нет, это сефарды — евреи, а муваллады — местные, принявшие когда-то ислам… скорей, их предки приняли. Те же христиане, что жили — живут сейчас в Гранаде, — это мосарабы. Интересно, кто эти девушки? Христианки? Наверное, так — мусульманки бы не открывали столь бесстыдно лицо… Впрочем, перед императором, наверное, можно…