Ошибка комиссара - Евгений Васильевич Шалашов Страница 13

драка, а тут кого-то спустили с лестницы, здесь причинение тяжких телесных. М-да… Все та же картина. Пожалуй, систематизировать по видам преступлений не стоит. Значит, что остается? А остается разложить дела в соответствии со сроками их возбуждения. Помню, что следователь может расследовать дело в течение двух месяцев, а потом требуется продлевать дело у прокурора.

Е-мое! Добрая треть уголовных дел уже «просрочена», а постановлений о приостановлении дела нет. И что мне с этим делать?

Только собрался пойти к Рябинину, как тот снова изобразил ветерок, влетев в кабинет.

— Ну что, вникаешь? — жизнерадостно поинтересовался Борис.

— У! — прорычал я, молча кивая на папки с просроченными делами. — Тут же сроки истекли где месяц назад, а где и два?

— Вот, не зря я тебя в следствие выпросил! — поднял Рябинин указательный палец вверх. — Понимаешь, с чего следует начинать. Правильно, нужно срочно навести порядок в этих делах. Карточки на то, что дела приостановлены я уже выставил, с прокуратурой договорился, подождут. Они тоже люди, все понимают. Срок у тебя — аж до завтра.

— Так ведь к карточке и постановление должно прикладываться, — проявил я недюжинную компетенцию в статистических делах. — Один экземпляр сюда, другой — туда.

Рябинин удивлённо посмотрел на меня, дескать взял на свою голову. Потом изрёк:

— Ты слышал, что я сказал? Я выставил карточки, Я! — он выделил голосом, кто именно это сделал, только что в грудь себя пальцем не истыкал — Так ты хочешь, чтобы я ещё и бумаги за тебя писал?

Во как повернул! Кто-то когда-то при Борином же попустительстве постановление не вынес, а виноват я? Только уважение к своему нынешнему шефу, к нашей многолетней с ним дружбе, о чем он сам пока не догадывается, удержало меня от слов, что прямо-таки стремились вырваться из утробы. А капитан милиции Рябинин, уже хихикавший в предвкушении мата (смешно ему, видите ли!), не дождавшись, даже слегка загрустил.

— Эх, молодежь, даже ругаться не умеет, — посетовал Борис, а потом с укором сказал: — Пришел бы с утра, все бы и успел. А сейчас не знаю, когда печать будешь.

Я посмотрел на часы (которые наручные). Времени — пятнадцать часов. Кажется, мечта о том, что стану заканчивать работу в восемнадцать часов, так и останется мечтой. Изладить все необходимые бумаги я точно не успею. С моей-то скоростью я и завтра не управлюсь. Колотить по кнопкам пишущей машинки — это вам не по компьютерной клавиатуре пальцами бегать.

— Боря, ну, предположим, вынесу я постановление о приостановлении уголовного дела, но срок-то по делу истек еще месяц назад!

— Так ты и выноси. Только сроки ставь в соответствии с законодательством, — повел плечами Рябинин.

— Так меня в то время еще и в следствии не было, — вяло запротестовал я. — Как я стану выносить постановление месячной давности, если работаю только с сегодняшнего дня?

Но начальник следствия только отмахнулся:

— Леша, ты дела смотри, и постановления выноси. Главное, чтобы все по УПК было. Подозреваемых нет, в СИЗО никто не томится. Тут главное, чтобы формальности были соблюдены. А на сроки и на фамилию никто внимания не обратит. Проверяющие приказы о назначении не смотрят, они им и на фиг не нужны. Чай, не первая у нас проверка. — Михалыч уже развернулся на каблуках, чтобы снова куда-то умчаться, но вспомнив о чем-то, повернулся ко мне: — Не забудь только еще одно постановление составить — что ты принял дело к производству. Ну, допустим, накануне постановления о приостановке.

Вот тут я чуть не завыл. Дрожащим от злости голосом спросил:

— Так что, еще одно постановление печатать?

— Ну, его-то ты можешь позже напечатать, как понесешь мне дело сдавать, — утешил меня Рябинин. — А вот постановление о приостановлении сейчас. Да не запутайся тут во всём этом, Сусанин.

Кинув мне на стол еще одно дело, сообщил:

— Вот тебе образец и подсказка — протоколы допросов потерпевшего, свидетелей, какие характеризующие материалы должны быть собраны на потерпевшего, постановление о назначении экспертиз, да и сами экспертизы глянь. И постановление о приостановлении дела. Это я из архива взял, верни завтра. Это Риты Гурьевой дело. Она у нас лучший следователь, все дела идеальные. Она теперь на «светлые» переведена. Кстати, если что — можешь с ней тоже проконсультироваться. Рита — девка умная, подскажет.

Борис умчался по своим начальственно-следственным делам, а я, горестно вздохнув, принялся терзать пишущую машинку. Сколько, кстати, нужно копий постановлений? Не то три, не то целых четыре. Ладно, пусть будет четыре. И образец нужно посмотреть. Как там постановления выносят?

Я занимался бумаготворчеством. Какие-то постановления загубил, но через час дело пошло на лад. К семнадцати пятидесяти пяти я уже успел отпечатать почти все постановления о приостановлении дел. А ровно в восемнадцать дверь открылась и в проеме появилась голова Рябинина. Даже и странно, что не влетел!

— Леша, а ты домой-то собираешься? — поинтересовался мой временный начальник. — Слышу, что так и стучишь, как дятел, а рабочий день уже к концу подошел.

Борис хихикнул, а я с грустью сказал:

— Еще три дела осталось.

— Так завтра и доделаешь, — улыбнулся Рябинин.

— Ты же мне сам сказал — срок у меня до завтра? — опешил я.

— Так все правильно я сказал. Срок у тебя до завтра, так завтра все и доделаешь. Я в прокуратуру с обеда поеду, а ты утром и допечатаешь.

Ну Боря! Мог бы и предупредить, что срок до завтра, до обеда. А я тут уже мозоль на указательном пальце натер.

— Гад ты, товарищ капитан, — с чувством произнес я.

— А это я и без тебя знаю, — хохотнул Борис Михайлович. — А если бы сказал тебе, что время терпит, ты бы дня два телился, разве нет? А тут сел, да все и сделал. Так что, убирай все в сейф, да и дуй домой.

Борис исчез, а я, разгибая усталую спину, принялся убирать уголовные дела в сейф. Вроде бы, один сижу в кабинете, а мои «несекретные» материалы нафиг никому не нужны, но привычка превыше всего. Да и не только привычка. Теперь эти жалкие листочки считаются уголовными делами с соответствующими уникальными номерами, а утрата уголовного дела — это уже серьёзно. Так что правильно я их убираю подальше. Подальше положишь — поближе возьмёшь, как