Марик Лернер - Другая страна Страница 15

— Ты про оружие удивлялся, — заговорил он после второй. — А дело было так... В октябре 1933 г. арабы объявили, что хотят провести демонстрацию в Яффо против еврейской иммиграции. Последовало запрещение правительства. Демонстрация все равно состоялась, превратившись при этом в буйство. Полиция приказала разойтись, демонстранты отказались. Британский офицер майор Фарадей приказал стрелять. 7 убитых и раненых. В ответ начались убийства арабами евреев. Сначала в Яффо, несколько человек. Убийцы были не местные, а сирийские нелегалы. В конце 20-х в Сирии была засуха и большие проблемы, а у нас можно было заработать. Границы практически не было, ходи куда хочешь, так что многие приехали в города. То, что у нас считалось низким заработком, для них были приличные деньги, можно было даже посылать домой. Вот только, со временем они начинали сравнивать, и понимали, что на них наживаются. А их еще и подзуживали, тыкая на нас пальцами. Вот если бы не евреи, занимающие рабочие места, сколько бы мест было чтобы заработать. И в голову не приходило, что без нас и этих мест не будет. Когда убийства начались, полиция ловила их сотнями и высылала назад, в Сирию. Тут уж и не виновные, под общую гребенку угодили.

Потом высший мусульманский совет объявил всеобщую забастовку. Требования — передать политическую власть арабскому большинству, запретить продажу земли евреям, запретить еврейскую иммиграцию в страну. Если условия приняты не будут, начнется вооруженное восстание. Они объявили призыв не платить налоги. Молодые люди следили за арабскими магазинами в городах и деревнях, чтобы гарантировать участие. Неповиновение наказывалось смертью. Арабы перестали продавать овощи, фрукты, яйца, молочные продукты. С плантаций ушли садовники, из Яффского порта докеры. Шоферы арабы не вышли на работу, и общественный транспорт остановился. Любая машина на дорогах обстреливалась, так что одно время, самая опасная профессия была шофер. За исключением главных дорог и мест, в которых дислоцированы воинские части, власти практически потеряли контроль над широкими районами страны. Началось вырубание посадок плодовых деревьев и поджоги на полях. За время забастовки убито 80 и ранено около 400 евреев, уничтожено 1700 дунамов пшеницы и более 200 тыс деревьев вырублено, совершено более 380 нападений на автобусы и поезда. Все железнодорожные станции между Иерусалимом и Лодом были сожжены, также станции между Лодом и египетской границей. При нападениях в Беер Шеве, Хевроне, Бейт Лехеме и Рамалле подожжены почтовые отделения, здания муниципалитетов и полицейские участки. Правительство объявило забастовку незаконной и ввело военное положение. Арестовывали известных лидеров.

В Яффо по вечерам вооруженные группы арабов обстреливали и забрасывали гранатами здание полиции, полицейские патрули и солдат. Нападавшие уходили в старый город, касбу с ее узкими и кривыми улочками. 18 июня 1934 г. в город нагнали 1200 солдат и полицейских, Жителей домов вывели силой, кто сопротивлялся — прикладом по роже, и армейские саперы 3 недели сносили дома. Проложили через касбу две шоссейные дороги. Сейчас в Израиле, в городах, построенных еще до массового приезда евреев, только в одном месте нет старого района. В Яффо. Было еще несколько случаев сноса деревень после обстрела воинских подразделений из них.

Арабы хотели сделать хуже нам, а сделали хуже себе. Везде, где они работали, теперь принимали на работу евреев. Даже если бы они захотели вернуться, место уже было занято. Хайфский порт перестал работать? Моментально начали строить еще один, возле Тель Авива. А докеров набрали в Салониках. Там очень давно жила община, специализирующаяся на морских перевозках и рыбном промысле. У нас, даже сейчас, ткни пальцем в моряка или портового рабочего — обязательно из Греции.

К 1933 году, — продолжил он, опрокинув очередную кружку, — я дослужился до заместителя полиции Хайфского района по технической части. Начальник, естественно англичанин был, а заместитель еврей. Они хоть и создавали «еврейский дом», но про контроль не забывали. У меня в подчинении было все, что имело отношение к оборудованию, починке, снабжению. Очень хорошая должность, — довольным тоном сообщил он. — Все через меня шло. Хочешь новую машину, починить старую или поломал какую мебель, лупя об нее головой подследственного — все ко мне. Или конфискант. Тут решать надо, что можно в управлении оставить, что в продажу пустить. Уж я насобачился инструкциями вертеть. Кому хочу дам, кто мне неприятен — зажму. И позвал меня как-то Меер в гости. Это уже начало 1934 г. было... Да, февраль. То, что творилось в стране, никого не устраивало. Армия может воевать с армией, а ловить людей, когда он выстрелит в проезжающий автобус, винтовку быстренько в заранее приготовленную яму спрячет и продолжает ковыряться в земле, как ни в чем не бывало, она не способна. Разве что, как немцы, всю деревню спалить. Так это только хуже. Кровная месть у арабов на первом месте.

Полиция даже в городах не справлялась. Заходит такой, нормально одетый, просит попить, а когда спиной поворачиваются — стреляет. Двух еврейских медсестер, работающих в арабской больнице, прямо на улице вечером убили. Никого не нашли. Вот и требовали руководители Эцеля начать отвечать ударом на удар. Только это легче сказать, чем сделать. Оружие надо, и много. Ну и сделали мне предложение, как старому знакомому. Там, где списывают, или под пресс пускают поломанные или конфискованные стволы, из двух не работающих можно сделать один стреляющий, а списать оба. А возможности у меня были. Да мои ребята, если им правильно намекнуть, тоже не против помочь были. И с таможниками у меня возможность договориться была. Им необязательно знать про оружие было. Мало ли что в бумагах пишут, надо только вовремя глаза закрыть, особенно, если платят неплохо. Национальный еврейский комитет принял решение ввести дополнительный добровольно-принудительный налог на всех евреев, по состоянию здоровья или по иным причинам не участвующих в «Хагане» и «Эцеле». Так что деньги были. Теперь уже не было разделения, между тобой и твоим вчерашним товарищем из другой партии, потому что кто-то думает иначе, кровь у всех одинаковая.

В июле 1934 г. арабы угнали британский полицейский автомобиль-фургон, у них также имелось несколько припасенных полицейских униформ, так что никому не пришло в голову их останавливать. В укромном месте машину набили взрывчаткой и удачно припарковали прямо у центрального входа в газету «Палестайн Пост». Взрыв был страшным. Все стекла в окружающем квартале выбило, внутри здания рухнули перекрытия. Повезло, что время было обеденное, и почти никого в доме не было. Только охранников побило обломками.

Это нуждалось в ответе. И тут, как раз, случилась большая удача. Разведка «Эцеля» засекла собрание в арабском квартале Катамон, а гостинице. Опознали Хусейни, муфтия Иерусалима, главного подстрекателя, которого давно уже разыскивали и англичане, и евреи. А, кроме того, там был Абдель Кадер, из его клана, очень известный в те времена командир и еще с десяток их товарищей. Время было мало, очень боялись, что они успеют уехать. Вот и сработали по той же схеме. Полицейская машина, полицейская форма и бидоны из под молока, набитые толом. Он скрипуче засмеялся. — Та, еще история, с бидонами. Ты, наверное, не видел, в городах выставляют на порог пустой бидон, подъезжает молочник и меняет на полный. Вот мы их и своровали. Трясешься не столько с того, что поймать могут — это мелочь, в конце концов. Ужасно, что тебя, взрослого человека и на не маленькой должности, кто-то знакомый увидит за таким занятием... В общем, затащили бидоны в подвал, поставили у несущих колонн и быстренько рванули оттуда. Когда взорвалось, дом буквально сложился внутрь. 37 человек погибло и наши цели тоже.

И тут я влип. Слишком много следов осталось, машины, форма, взрывчатка со складов. Через два дня меня уже следователи кололи. Только ничего они не доказали. Все следы ко мне, а доказательств ноль. Показаний никто не дал, отчетность по складам в порядке, никто меня не видел. А за каких то боевиков я не в ответе. Ну, доказать не доказали, а выгнали со страшным пинком в зад. Похоже, мне хватит, в голову ударило, — неожиданно закончил он, закручивая пробку у канистры. — И тебе тоже. Праздник, праздником, а вставать и работать завтра рано.

— Послушай, — сказал я, — а ведь, если подумать, они ведь в своем праве. Приехали чужаки, землю забрали и хотят сами править. С какой стати?

— Ты это черкесам скажи, — которые в Израиле и Иордании живут, — сердито ответил Ицхак. Приехали русские на Кавказ, все отобрали, выгнали и желают править. Их что кто-то звал? Нет. Можешь то же самое сказать каким-нибудь вогулам или казахам. Вся разница, что вы это сделали на пару столетий раньше. Все уже привыкли, что это русская территория, а мы только вчера хозяевами стали. Через 200 лет никто и не вспомнит, что был такой Хусейни. А землю мы до образования государства никогда и ни у кого не отнимали. Покупали здешние пески и камни, по цене в 10 раз дороже, чем чернозем в США. Там 100 долларов, здесь 1000 за такой же кусок. Даже за никогда раньше не обрабатываемые земли, что англичане давали, платили. Кстати, те же черкесы из Абу Гош, прекрасно себе живут в Израиле. Когда драка началась, они сразу парламентеров послали и к евреям, и к арабам. Не трогайте нас и мы будем сидеть тихо. Так тот самый Абдель Кадер наказать захотел отступников. Вот теперь они в ЦАХАЛе служат, а он на кладбище лежит...