Наталья Павлищева - Фаворитка Страница 15

– Да, конечно. Он жил в Лондоне.

– А кто перевел на французский сии стихи?

Я не стала скромничать, и пусть простят меня переводчики, упоминать их святые имена тоже не стала, все приписала себе. Но уличить меня в плагиате в XVII веке оказалось некому, Мари Шекспира на память не читала.

– Я, мсье.

– О… Прочтите еще!

– Пожалуй…

Восхищение Главного прочитанными мной стихами было замечено, и меня попросили повторить. Горжусь, что я способствовала популярности Шекспира во Франции еще в те давние времена.

С трудом удержалась, чтобы не воскликнуть:

– Вы что, «Гамлета» или «Ромео и Джульетту» не читали?! И о «Короле Лире» или «Отелло» не слышали?! Ну, вы и отсталый народ…

«Отсталый народ» требовал еще, но я сдержалась не только в укорах, но и в самовосхвалении. Некрасиво заниматься плагиатом даже в XVII веке.

Главный был очарован, а Мари, узнав, что я сразила его Шекспиром, долго смеялась:

– Вот уж не думала, что сонеты могут стать боевым оружием.

Зря мы полагались на классика английской литературы, наверное, это самый долгий путь приманивания фаворитов короля. Пока Сен-Мар всего лишь блестел на меня глазами и аплодировал вместе со всеми.

Я задала герцогине риторический вопрос:

– Ну, и как его Шекспиром компрометировать?

Та хмыкнула:

– Мария де Гонзага уже сердита на своего жениха. Он дважды пропускал вечера в особняке у нее самой. И пропустит завтра, я уверена.

– Это почему?

– Завтра мы идем к маркизе де Рамбуйе. Ты сегодня еще вспомни сонеты, завтра наверняка придется читать.

– Мадам, этого делать нельзя, я не могу заявлять, что это я переводила.

Мы попробовали поискать в библиотеке, но ничего уже переведенного не нашли, только на английском.

– А ты на английском помнишь?

Она упорно говорила мне «ты» и «Анна», я ей «вы» и «мадам». Почему? Каждая подчеркивала свое. Верно говорят, что две женщины это два скорпиона, они могут долго кружить, пока одна не зазевается и не будет укушена. Я бдительно следила…

Маркиза де Рамбуйе не уставала изумляться, с тех пор, как в Париже появилась странная родственница герцогини д’Эгийон, её салон вдруг стали посещать те, кто раньше обходил стороной. Один Главный собственной персоной чего стоил!

Но на сей раз с трудом удалось избежать скандала, потому что следом за Сен-Маром приехала… его невеста Мария де Гонзага герцогиня де Невер! Герцогиня де Невер, видно, решила проверить правдивость слухов о том, что её драгоценный Сен-Мар, на которого сделана слишком серьезная ставка, таращится на какую-то худышку-бесприданницу.

Кто я против красавицы Марии де Гонзага? Никто, это правда. Она и впрямь хороша, хотя, на мой взгляд, как все, полновата. И двойной подбородок!.. Ну до чего же у всех челюсти пухлые!

Как у всех, улыбка с сомкнутыми губами, как у всех, пухленькие плечи, затянутая талия, кудряшки у лица.

Вот что интересно: дома я тратила столько сил, чтобы выпрямить свои курчавые волосы, а здесь наоборот, сплю в папильотках. Увидев такое изобретение, Бьянка ахнула:

– Это зачем?!

– Завтра кудри будут безо всяких щипцов.

И волосы не сожгут, и волдырей не будет.

– Ну да?

Но утром мои волосы и впрямь вились круче некуда, Бьянка визжала от восторга и именовала меня волшебницей.

Мари морщилась:

– Только не вздумай ввести папильотки, их в эти времена еще не было.

Пришлось взять с Бьянки клятву, что она не выдаст мой секрет.

– Да ни за что! Да что б я сдохла! А мне тоже так можно?

– Можно, но помни: никому ни слова.

– Ага…

Бьянка болтушка страшная, но я уже не раз убеждалась, что она может не закрывать рот целый день, однако, ничего тайного не скажет. Даже провоцировала, чтобы сказала, но служанка хитро блестела глазами и продолжала болтовню ни о чем.

Так вот, у Марии де Гонзага волосы накручены вовсе не на папильотки, нет, у нее явно был парик. Из хороших, очень похожих на её собственные волос, но парик. А что под париком? Да, ей уже тридцать, а для XVII века это много, в таком возрасте большинство имеет почти взрослых детей. Маркиза де Рамбуйе замуж вышла в двенадцать, Жюлли свою родила лет в пятнадцать, к тридцати годам дочь уже вовсю любовников имела.

Я слишком откровенно разглядывала Марию де Гонзага, но меня и впрямь интересовала эта необычная женщина. Встретившись со мной взглядом, она поджала губы.

Перехватив взгляд, который Сен-Мар бросил на меня, она чуть прищурила глаза. Это мужчина может долго-долго догадываться, в чем же дело, женщина, особенно умная женщина, особенно такая, как Мария де Гонзага, схватит все мгновенно. Ей не нужны объяснения, размышления, сомнения. Один взгляд и все ясно.

Она молодец, даже повод нашла, чтобы оказаться со мной наедине и чуть в стороне. Губы привычно чуть раздвинуты в улыбке (я так и не научилась улыбаться и разговаривать с сомкнутыми губами), внешне кажется, что беседуют две лучшие подруги, но присутствующим ясно – сцепились два скорпиона в банке.

Но я не скорпион и хочу жить.

Потому, когда Мария сквозь полуулыбку прошипела:

– Держитесь подальше от герцога де Сен-Мара!

Я в ответ зашипела:

– Кому нужен ваш надутый индюк?! Это он ко мне липнет, а не я к нему.

Взгляд, которым меня одарила красавица, не обещал ничего хорошего. Обмануть её не удалось, Мария де Гонзага не из тех, кто верит честным-честным голубым глазам, особенно если эти глаза только что смотрели на её жениха.

Правильно делает, я бы тоже не поверила, тем более, она в чертова Сен-Мара вложила столько сил…

Мы больше не разговаривали с Марией де Гонзага, все и без того ясно. Она приняла меры и против своего неверного возлюбленного, и против нас с Мари. Знать бы мне наперед, поговорила бы с ней иначе. Но я была слишком самонадеянна и слишком самоуверенна.

Мария, видно, закатила скандал своему Главному, несколько дней он нигде не появлялся. Лакеи говорили, что вынужден замазывать след от пощечин.

После внушения Сен-Мар шарахался от нас с герцогиней д’Эгийон так, словно на наших лицах видны свежие пятна оспы.

Вот так! Сен-Мара в постель не заманили, скомпрометировать его не удалось, зато нажили себе настоящего врага, причем сильного, опытного, с которой герцогине д’Эгийон не справиться.

Если честно, лично я чувствовала облегчение. Мне вовсе не хотелось соблазнять Главного ни в пику Марии де Гонзага, ни просто так. Не нужен он мне. У меня и без него нашлось кому Шекспира читать.

Герцог, как всегда пунктуален. Ровно в полдень он прибыл набивать мне очередные синяки, вернее, чтобы я их набивала, падая.

На мое счастье герцогини не было, её вызвал к себе кардинал (надеюсь, не обо мне беседовать?). Венсана тоже не было, бедолага промочил ноги и валялся с жаром, готовясь отбыть к Господу, если будет призван. Это была простая простуда, которая легко лечится аспирином и горячим душем, но аспирина еще не изобрели, а советовать горячую ванну больному – значило объявить себя сумасшедшей.

Я не рискнула, и несчастному Венсану ставили клизмы и делали кровопускания. Оставалось надеяться, что его крепкий организм выдержит этакое издевательство.

Если не считать подглядывающую Бьянку, то мы с герцогом оказались вдвоем. Я запаниковала, понимая, что если ему еще раз придется поднимать меня с пола, то, оказавшись к нему вплотную, я могу натворить глупостей.

Удар! Еще удар!

– Сударыня, до меня дошли слухи, что вы читаете Шекспира?

Ответный удар и нападение!

– Да, что в этом странного?

– Мне прочтете?

– Что именно?

Он снова нападает, я отбиваю и наношу свой удар. Почти уколола, но… моя шпага, выбитая его неожиданным движением, летит прочь!

Мы одновременно наклоняемся, чтобы её поднять, и оказываемся лицом к лицу. То, чего я так боялась. Я не могу находиться рядом с этим человеком слишком близко, сердце бьется так, что его удары слышны на весь Париж. Лицо заливается краской, выручает только защитная маска, дыхание сбивается.

Сквозь его маску я не вижу лица, только блестящие голубые глаза, в них нет вызова и это пугает сильней, чем если он был.

– Что придет в голову…

Я бормочу что-то о том, что у меня переведена лишь пара сонетов.

– Прочтите по-английски, если помните.

Кстати, вы знаете английский?

Английский да, а вот староанглийский – не уверена, потому пожимаю плечами:

– Немного. Но сонеты мсье Шекспира мне нравятся.

– Вы помните, что за вами долг? Искупайте – прочтите что-нибудь.

Я набираюсь духа и читаю по-английски (если не поймет, свалю все на свое отвратительное произношение):

Кто под звездой счастливою рожден —Гордится славой, титулом и властью.А я судьбой скромнее награжден,И для меня любовь – источник счастья.

Под солнцем пышно листья распростерНаперсник принца, ставленник вельможи.Но гаснет солнца благосклонный взор,И золотой подсолнух гаснет тоже.

Военачальник, баловень побед,В бою последнем терпит пораженье,И всех его заслуг потерян след.Его удел – опала и забвенье.Но нет угрозы титулам моимПожизненным: любил, люблю, любим [2].

Герцог оставил шпагу, снял маску и сел в кресло в стороне, молча наблюдая за мной.