Юрий Нестеренко - Юбер аллес (бета-версия) Страница 159

- Нет, не об этом. О причинах распада Райхсраума, - серьёзно ответил рыжий.

- Именно так? - Власов с удивлением взглянул на молодого человека. - Вы уверены, что Райхсраум распадётся?

- В общем-то да, - не смущаясь, заявил Михаил. - Правую руку на отсечение не дам, но это очень вероятно. Если хотите, могу показать черновой вариант... Да, кстати. Раз уж Мюрат Александрович не потрудился меня представить... Меня зовут Михаил Харитонов. Студент. Русский.

- Можно проще - русский студент, - усмехнулся Власов.

- Я имел в виду как раз противоположное, - не совсем понятно ответил Михаил, и тут же пояснил: - Русский студент - это такой типаж из Достоевского. Вот уж на кого...

- ...вы очень похожи, Михаил, - встрял Гельман. Похоже, он взял себя в руки. - Вот кстати. Русская литература. Как я уже говорил, замечательная вещь. Но она вся посвящена этой самой теме. Подробно и детально описывает именно эту неспособность русских управлять хоть чем-нибудь, включая собственную жизнь. Идеальный русский - это Обломов. Обычно фигуру Обломова воспринимают как символ обычной лени, неги, ничегонеделания. Это не так. Обломов является совершенно иным типом, а именно, человеком, не способным ни к какой внутренней организации, не говоря уже о внешней. Это, конечно, крайний случай - но организационная бездарность русских является практически тотальной... Именно поэтому русскими всегда управляли, управляют и будут управлять инородцы, - Гельман повысил голос, так что на него даже стали оглядываться от соседних столиков. Похоже, он набрался уже так основательно, что не контролировал себя. - Дойчи, юде, даже кавказцы, то есть любые народы, способные к управленческой деятельности. Когда же русские берутся за задачи управления сами, то... - он громко икнул. Кажется, это сбило его с мысли; он дотронулся до опустошенного бокала и вновь стал беспомощно озираться. - Мне нужно...

- Кажется, вам уже хватит, - заметил Власов, полагая, что Гельман опять ищет спиртное.

Тот посморел на Фридриха в упор. Глаза галерейщика были мутные, больные.

- Н-нет... - пробормотал он, справляясь с языком, вдруг отказавшимся повиноваться. - Нужно в... Пожалуйста, - отчётливо сказал он, - проводите меня.

Фридрих вздохнул. Ему было понятно, куда нужно Мюрату. Но ему не хотелось помогать неприятному человеку. Хотя... - решил он, - может быть, тот всё-таки хочет что-то сказать ему? Правда, в таком состоянии... Или это спектакль? Хотя нет, насколько Власов разбирался в людях - Гельман и в самом деле был не в форме.

- Хорошо, - принял он решение. - Давайте, только быстро. Где это? Куда идти? - на всякий случай уточнил он.

Гельман понял и вяло махнул рукой по направлению к двери.

Слегка поддерживаемый Власовым под локоть, Гельман дошёл своими ногами до двери, сам прошёл коридорчиком. Прежде чем скрыться за дверью туалета, он повернулся к Фридриху и сказал ему почти трезвым голосом:

- Подождите. Нам надо поговорить. Сейчас... буду в порядке.

Власов понял и кивнул.

Гельман отсутствовал минуты три. Потом вышел, вытирая лицо - видимо, умывался. Глаза у него уже были не мутные.

- Извините, - сказал он почти что нормальным голосом. - У меня был тяжёлый день, и я слегка увлёкся. - Фридрих Андреевич, у меня к вам разговор. Серьёзный. Раньше я этого сделать не мог, а времени очень мало. Меня буквально обложили. Как и вас, - многозначительно добавил он.

Фридих внимательно посмотрел на Гельмана. Судя по всему, тот принял какое-то средство против опьянения, причём сильнодействующее. Насколько было известно Власову, такие препараты плохо влияли на здоровье, и регулярное применение их не рекомендовалось. К тому же пить, чтобы потом вытрезвляться - странно. Значит, Мюрат набрался сознательно - так, чтобы все это видели. В том числе и те, кто может отличить игру в пьяного от настоящего опьянения. Калиновский или Фрау? Сейчас это неважно. Гельман хочет поговорить с ним, с Власовым - причём так, чтобы... не заметили или не помешали? Скорее всё же второе...

- Я тут... погуляю ещё немного, - продолжал Гельман. - Выходите минут через десять, хорошо?

- Хорошо, - сказал Власов, понимая ситуацию.

Когда он вернулся, то обнаружил, что Варвара Станиславовна и Михаил, вновь усевшийся на стул, оживлённо беседуют на повышенных тонах. Алексей с деловитым видом воздавал должное маслянистым грибочкам, а Инга потягивала красное вино из высокого узкого бокала - столь крохотыми глотками, что казалось, будто она не пьет, а лишь смачивает верхнюю губу - и с иронией глядела на спорящих.

- ...ничего убедительного! - кипятился молодой человек, явно не понимая, что говорит со старухой. - Это самая обыкновенная демагогия, я тоже так могу...

- Я уж как-нибудь сама разберусь, кто тут убедительно... а кто чего! - не желала уступать старуха.

Завидев возвращающегося Фридриха, она обрадовалась.

- Пожалуйста, - сказала она, демонстративно обращаясь именно к Власову, - объясните этому молодому человеку, как нужно разговаривать со старшими, - старуха сердито вонзила ложечку в остатки пирожного.

- Так же, как и со всеми прочими людьми, - пожал плечами Власов. - За исключением тем, в которых старшие по возрасту люди более компетентны. С поправкой на личную заинтересованность и эффект свидетеля.

- Я имею в виду уважение! - возмутилась старуха.

- Уважение к чему? - не удержался Михаил. - К тому, что один человек появился на свет раньше другого?

- Хотя бы, - сказала Варвара Станиславовна неожиданно спокойно. - Потому что я видела всё то, что видели вы - а вы не видели того, что видела я.

Власов напрягся: высказанная мысль была великовата для глупой старухи. Варвара Станиславовна оказалась не так проста, как казалась.

Михаил, похоже, тоже почувствовал что-то подобное. Он промолчал и уткнулся в тарелку.

По залу вновь двинулись официанты, на сей раз разнося чай и вазочки с каким-то чёрным вареньем. Власов посмотрел на него с опаской и решил не пробовать. Зато старуха притянула вазочку к себе поближе - видимо, намереваясь полакомиться.

- Простите великодушно, - пробебекало над столом, - Варвара Станиславна, позвольте вас буквально на минуточку...

Это был Калиновский. Фридрих прищурился: внимание Льва Фредериковича казалась ему несколько назойливым.

Но Варвара Станиславовна отнеслась к этому иначе. Пробормотав под нос нечто вроде извинений перед присутствующими - во всяком случае, Власов её понял так - она встала и быстро пошла за своим провожатым. Фридрих немного подумал - держать чашку с горячим чаем на весу было неудобно - и сел на свободный стул слева. В этот момент некий седой мужчина - в штатском, но с алой ленточкой Железного Креста в петлице - подошел к Инге и Алексею и поприветствовал их на дойче; они ответили и отошли вместе с ним к соседнему столику. Фридриха не приглашали, и он решил не навязываться.

Михаил тут же пересел поближе, заняв место старухи.

- Как же они все достали, - вздохнул молодой человек . - Вы из Берлина? - спросил он Власова, явно ожидая подтверждения.

Фридрих кивнул. Он ещё не решил, стоит ли общаться с рыжим юнцом.

- Я так и понял. Значит, очередной смотрящий из Управления?

Власов внимательно посмотрел на собеседника. Парень был явно неглуп, но, похоже, диковат. Интересно, как он попал в это общество?

- Вообще-то, - Власов решил поставить молодого человека на место, - вы сказали лишнее. За подобные слова принято отвечать.

- Я всего лишь задал вопрос, - Михаил глянул исподлобья, упираясь. - И я не вижу ничего плохого в работе на Управление. Нормальная спецслужба, а не это наше ДГБ.

- А чем вам не нравится ДГБ? - поинтересовался Власов.

- Уроды, - искренне сказал молодой человек. - Занимаются в основном интригами, а не делом. Зачем им понадобился этот Гельман? Он же их водит за нос.

- Вы считаете, что он работает на ДГБ? - задал Фридрих риторический вопрос.

- Да это все знают, - Михаил изобразил что-то вроде презрительной гримасы. - На бобковскую контору шестерит. Хотя тут, - он чуть обернулся, - каждый второй на кого-нибудь работает.

- Мне это неинтересно, - Власов зевнул, прикидывая, не заждался ли его галерейщик. Решил, что стоит ещё немного подождать - до возвращения Калиновского. Не хотелось бы сталкиваться с ним в коридоре... - Кстати, - вспомнил он, - вы что-то говорили насчёт своей статьи.

- Ну да, - обрадовался молодой человек. - Для следующего сборника. Думаю, на конференции прочту. Если дадут слово, конечно. Гельман постарается, чтобы меня не было.

Власов не стал выяснять, что это за конференция и в чём причина конфликта Михаила с Гельманом.

Михаил тем временем выудил из-под стола рыжий портфель, извлёк оттуда, не глядя, мятые листы бумаги и начал раскладывать их на столе, между тарелок и рюмок. Один лист въехал уголком в вазочку с вареньем. Тот вытащил бумажку из липкого, но она была уже испорчена. Молодой человек беспомощно посмотрел на неё, явно не зная, как быть и куда девать проклятое варенье.