Вячеслав Коротин - До последнего вымпела Страница 17

   - Приятно слышать, - слегка поклонился японец, - но не советую на это рассчитывать. Мы придерживались европейских принципов ведения войны, когда побеждали. Теперь же речь идёт о выживании нации. Тем более, что на борту нет иностранных корреспондентов и наблюдателей.

   - Но ведь мои матросы, оставшиеся в живых... - Вурм осёкся.

   - Что? Вы уже сами поняли? Никаких "оставшихся в живых" не будет. "Камикадзе" получил серьёзные повреждения и нужно было заботится о спасении своего корабля, а не вражеских моряков. Меня не осудит никто: от раненого вами капитана первого ранга Фудзимото и до последнего матроса. И ни один из них не проронит ни слова о том, что произошло на борту нашего миноносца. Смею вас уверить - ни один. А правду от ваших людей мы всё равно узнаем. И вы будете на это смотреть. Будете! Можете не сомневаться. Верите?

   Офицеры смотрели друг на друга в упор. И лейтенант Российского Императорского Флота Николай Васильевич Вурм жалел уже не только о том, что не утонул со своим "Буйным", но и о том, что вообще родился на свет.

   - Я могу подумать? - до жути хотелось, чтобы рядом был револьвер - одно нажатие на спусковой крючок, и всё бы кончилось...

   Кончилось бы для него, лейтенанта Вурма, но не для матросов с "Буйного"...

   Нет! Уходить от проблем с помощью самоубийства... Не зря церковь этого не прощает - переложить свои проблемы на других - не выход.

   - Хорошо, - выдавил из себя лейтенант, - что вы хотите знать? Только сразу предупреждаю, что никакой пользы от сведений, полученных вами от меня, японский флот не получит.

   - А уж об этом мне судить, - Кисика был доволен результатом, но его лицо оставалось непроницаемым, - Так что у вас было со снабжением углем?

   - Вспомогательный крейсер довёл нас до северо-западного побережья Хоккайдо и забункеровал сверх штатного запаса. К моменту боя у нас были полные угольные погреба.

   - Понятно. Какой вспомогательный крейсер?

   - А то вы не знаете! Ваших шпионов во Владивостоке чуть не горстями гребут. "Рион". Надеюсь, вы поверите, что его командир не удосужился меня уведомить о своих ближайших планах?

   - Поверю, - как бы не заметил издевательского тона японец, - но ведь ваш отряд был не один. Не так ли?

   - Судя по вашей уверенности, вы прекрасно знаете, что не один. И, судя по всему, он, этот отряд уже успел отметиться у ваших берегов. Не так?

   - Конечно. Их обнаружили.

   - Думаю, что они сами себя обнаружили, а не ваша разведка. Так же как и мы. Просто не ожидали такого оперативного ответа от вашего флота. И такими силами.

   - Думаю, что флот микадо преподнесёт российскому немало подобных сюрпризов, - улыбнулся японец. - Но речь сейчас не об этом. У вас наверняка была назначена точка рандеву после операции.

   - Наверное была, - не полез в карман за ответом лейтенант, - но её если кто и знал, то только командир отряда. И то не факт - мы способны были вернуться во Владивосток и сами. А уж про то, что координат её не знают матросы, думаю мне вам доказывать не надо.

   - Ладно, оставьте. Никто не будет пытать ни вас, ни ваших людей. Арима уже беседует с некоторыми из них... Успокойтесь! - повысил голос японский офицер, заметив, что Вурм дёрнулся. - Никаких пыток. Они сами расскажут всё, что нужно для проверки ваших слов. Только для проверки. Хотя я не сомневаюсь, что вы сказали правду.

   На этом злоключения закончились. Николая Васильевича оставили в покое, через день "Камикадзе" дотащился до Хакодате и для экипажа "Буйного" потянулись месяцы плена...

Глава 11.

   Капитан второго ранга Отто Рихтер был не в самом благодушном настроении: первая операция, где он выступал в качестве командира соединения - и уже один эсминец из четырёх потерян.

   Ведь как хотелось развернуться навстречу этим японским "истребителям-сюрпризам", с их большими пушками! Рядом со своими берегами или посреди Японского моря он бы так и сделал, но сейчас вопрос стоял только о том, чтобы спасти оставшиеся корабли. Братьев-цусимцев с тонущего "Буйного" пришлось бросить.

   Был шанс развернуться и пойти навстречу японским контрминоносцам, поливая их огнём носовых трёхдюймовок, но это имело смысл только в том случае, если бы "Буйный" оставался в более-менее транспортабельном состоянии. Но он уже тонул. А по горизонту мазнуло дымами.

   Было бы крайней степенью наивности предполагать, что подходят свои - наверняка подкрепления японцам.

   Пришлось уходить полным ходом, яростно надеясь, что группа "Олега" уже идёт к точке рандеву и услышит взорвавший эфир призыв о помощи.

   Радиостанция "Быстрого" трещала вовсю, но пока никаких ответных сигналов не было.

   Эсминцы "Ушио", "Кисараги" и "Хатсусимо" были продуктами скородела военного времени, поэтому своих штатных узлов, естественно, выдать не могли. Эта тройка уверенно висела на хвосте русских, перестреливалась с ними, но приблизиться пока не очень получалось.

   А вот догоняющий отряд истребителей английской постройки по быстрому съедал кабельтов за кабельтовым и вскоре прегрозно обещал выйти на дистанцию действительного огня. Вот это было очень опасно, если...

   - Господин капитан второго ранга! Есть связь с "Олегом"! Идут навстречу. Часок бы нам продержаться! - лицо матроса, принёсшего столь радостную весть на мостик, просто сияло.

   - Спасибо. Ступай! - Рихтер совсем не собирался разделять столь радужные надежды своего подчинённого.

   Противник приближался, а с "Безупречного" засемофорили, что имеют повреждение в машине. То есть катавасии не избежать. Отряд загублен. До подхода "Олега". Который, конечно, расшвыряет эту свору "шавок" по окрестностям... Выдержим. Но до Владивостока, после такого боя, корабли уже не довести...

   - Дымы с норда! - заорал сигнальщик.

   Офицеры немедленно вскинули бинокли к глазам и впились взглядами в горизонт. Ничего, естественно, было не разглядеть, но если это свои, то при сближении со скоростью более сорока узлов, скоро должна появиться ясность...

   До противника двадцать пять кабельтов с кормы и сближения с первым отрядом практически нет, до второго кабельтов сорок и при разнице в ходе в приблизительно три узла он через час уже будет вполне уверенно поражать русские эсминцы своими снарядами, а до своих, если это свои, будет кабельтов пятьдесят. То есть, нужно будет выдержать минут пятнадцать боя. Терпимо. Как только "Олег" приблизится к ожидаемой "свалке" - японцы ретируются. Какими бы фанатиками они не являлись, но всемером в атаку на неповреждённый большой крейсер не полезут. Да ещё прикрываемый тремя истребителями и сворой малых миноносцев. Если и своих жизней не пожалеют, то хоть корабли поберегут от такой самоубийственной и бесполезной атаки. На их кораблях, вероятно, знают об эпизоде, когда один маленький "Новик" разогнал семнадцать японских миноносцев. Да и Цусима ещё свежа в памяти: даже избитые крейсера и броненосцы вполне успешно отбивались от массированных минных атак.

   Всё так и всё не так уж плохо, если не учитывать одного весомого аргумента по имени "Безупречный".

   Эсминец пока отставал только потихоньку, но отставал...

   - "Олег"! Наши! - глазастый сигнальщик продолжал радовать слух своего командира. Хотя как он умудрился разглядеть силуэт корабля, идущего встречным курсом, Рихтер понять не мог. Оставалось надеяться на то, что парень действительно зоркий. Если всё так, то шансы выскочить действительно росли...

   И тут же упали: перестрелка продолжалась, и японский снаряд напрочь снёс четвёртую трубу "Безупречного". И его отставание стало сказываться всё более заметно. Японцы же не преминули немедленно перенести на него огонь всех своих орудий, чтобы уже наверняка "сожрать" сегодня ещё один русский миноносец.

   За что и поплатились: остальные двое русских тоже, не сговариваясь, сосредоточили огонь на вырвавшемся вперёд "Кисираги", и тоже добились удачного попадания - тот сел носом и стал выходить из боя.

   Но "Безупречный" это не спасало - вместо одного выбитого из строя японского миноносца, приближались четыре.

   И перед Рихтером снова встала дилемма: бросить ещё один свой корабль на растерзание или рисковать оставшимися двумя. Рисковать не довести их до Владивостока, вследствие полученных повреждений.

   Ох, какой непростой выбор: притормозить, вступить в полноценный бой, прикрывая "собрата", имея шансы нахвататься фатальных попаданий и не суметь потом добраться до русских берегов, или спасать два оставшихся миноносца, уходить навстречу своим, зная, что тебе, отдавшему такой приказ, чуть ли не в лицо потом плевать будут.

   Ну так что, спасаем СВОЮ честь и губим ПОЛОВИНУ МИНОНОСНЫХ СИЛ ФЛОТА, господин свежеиспеченный Георгиевский кавалер? Или...