Фрэнк Партной - Подожди! Как отложить решение до последнего момента и… победить Страница 17

Перегруженный мозг для высококвалифицированного специалиста, такого как профессиональный футбольный тренер, не большая проблема. На самом деле одно из важных преимуществ профессионала перед новичком – это способность принимать правильные решения даже при лавине раздражителей. Специалисты способны перекрыть кран сознания и все же сделать правильный выбор, действуя на основе опыта и интуиции.

Никто лучше Гэри Клейна не знает, как справляются профессионалы с временным прессингом. С 1985 года Клейн, психолог-исследователь, на практике, в реальных условиях, изучает, как они принимают решения в случае дефицита времени. Его первый крупный проект – для армии США – стал одним из ключевых исследований механизмов принятия решений профессионалами. Он во многом разъяснит нам затруднения тренера Гибсона.

В 1970-х – начале 1980-х годов военные исследователи потратили миллионы долларов, пытаясь понять, как люди принимают решения. Они разработали дорогие системы поддержки решений для офицеров в полевых условиях, графики и схемы, показывающие, как люди реагируют в различных ситуациях. Однако, по словам Клейна, «никто ими не пользовался. За десять лет исследований, потратив огромное количество денег, они почти не продвинулись в понимании проблемы».[96]

Клейн предложил Научно-исследовательскому институту поведенческой и социальной психологии Армии США проект исследования – но не с офицерами, а с командирами пожарных бригад, которые решают, как бороться с пожарами. У этих людей большой опыт, и они работают в условиях жесткой нехватки времени. По мнению Клейна, они по необходимости используют те же стратегии, что и военачальники. Руководители программы насмотрелись на неудачи более традиционных подходов, поэтому решили рискнуть и поставить на Клейна, не имевшего опыта военных исследований. Он получил разрешение осуществить свой проект.

Для начала Клейн поговорил с несколькими командирами о стандартной модели принятия решений, которая преподается во всех ведущих школах бизнеса и менеджмента. Эта модель поддерживает стратегию сознательного «рационального выбора»: определить, оценить и взвесить все варианты, а затем выбрать тот, у которого больше плюсов.

Но пожарные не сумели разобраться в этой модели. Им она показалась бессмысленной. Когда Клейн начал спрашивать о решениях, вариантах и взвешивании, они вообще не поняли, что он имеет в виду. Один опытный командир сказал: «Я не принимаю решений. Не помню, чтобы хоть раз принимал решение».[97]

Вместо этого командиры опирались на опыт. Определив вид пожара, они тут же понимали, что делать. Не было никакой сознательной оценки, которая привела бы к решению, было только действие. Если огонь был вертикальный, поднимающийся вверх, они распыляли воду сверху. Если пожар распространялся слишком далеко, проводили поисковые операции, чтобы всех эвакуировать. Каждая ситуация имела прототип, и каждый прототип требовал определенного решения. Никаких вариантов не существовало. Клейн пришел к заключению, что командиры пожарных бригад были настолько опытными профессионалами, что верная реакция первой приходила им на ум: «Они заранее знали принятый порядок действий… поэтому даже не тратили время, обдумывая другие возможности».[98]

Исследование Клейна имело огромный успех. Ученый пришел к аналогичным выводам о том, как ведут себя в условиях дефицита времени эксперты в самых различных областях: от военной стратегии до скорой медицинской помощи и скоростных шахмат. Одно из решений, которые изучал Клейн, было сделано в апреле 1988 года капитаном Уильямом С. Роджерсом III. Он решил не стрелять в два иранских истребителя F-4, которые нацелили свои радары на его крейсер «Винсеннес». Хотя ирано-иракская война продолжалась, капитан Роджерс знал по опыту, что во время военных учений нередки пустые угрозы. Для этого решения ему не требовалось рисовать сложную матрицу доводов «за» и «против». Он просто не мог себе представить, чтобы два иранских пилота серьезно собирались напасть на него в данных обстоятельствах. Роджерс был прав. Он быстро принял решение не стрелять, и F-4 спокойно улетели. Инцидент был исчерпан.[99]

В дополнение к исследованиям полевых ситуаций Клейн провел несколько экспериментов, чтобы сравнить, как принимают решения в течение нескольких секунд эксперты и новички. В одном из них группе санитаров скорой помощи и инструкторов-спасателей показали короткое видео, в котором шестеро человек делали искусственное дыхание. Затем они должны были выбрать, кому из этих шести людей они доверили бы делать искусственное дыхание, если бы с ними самими произошел несчастный случай. Только один из шести человек на видео был сотрудником скорой помощи.

Девяносто процентов сотрудников скорой помощи выбрали профессионала. Когда их спросили, почему они сделали такой выбор, они не сумели сказать, что такого особенного делал их коллега. Просто, в общем и целом, им «показалось, что он знает, что делает»[100]. А вот среди инструкторов только тридцать процентов выбрали сотрудника скорой помощи. Остальные раскритиковали его за то, что он не в точности следовал правилам, которым они обучали, – например, нужно тщательно выбирать место, куда накладывать руки. Возможно, они и были специалистами в обучении первой помощи, но в суждениях о реальной помощи оказались новичками.

В другом эксперименте Клейн изучал блиц – разновидность шахмат, в которой у каждого игрока есть лишь три-пять минут на всю игру. В среднем это около шести секунд на ход – их едва хватает на то, чтобы найти фигуру на доске и взять ее в руку. Первые несколько ходов, по существу шаблонные, выученные заранее комбинации, разыгрываются еще быстрее. В блице игрок не успевает придумать и проанализировать варианты. От него требуется просто отреагировать, а затем нажать кнопку на часах, чтобы остановить свой таймер и запустить таймер противника.

Профессиональные шахматисты хорошо справляются с такими временными ограничениями. Клейн обнаружил, что, когда гроссмейстеры играют блиц, качество их игры почти совсем не снижается[101]. Они сразу же инстинктивно выбирают лучший ход[102]. Но если играют новички – это катастрофа. Они либо включают систему II и тратят слишком много времени, обдумывая следующий ход, либо ходят быстро и неудачно. Так или иначе, система перегружается, и они проигрывают.

Клейн сделал вывод, что профессионалы в различных областях похожи на гроссмейстеров, играющих блиц. Они успешно функционируют в условиях дефицита времени, потому что умеют выключать сознание и доверять интуиции. И наоборот: новички в условиях дефицита времени терпят неудачу, потому что слишком медлят и не умеют слушать нутро. Идея ясна: если у вас есть лишь несколько секунд на то, чтобы принять решение, вам лучше быть профессионалом.

Всего через три месяца после того, как капитан Роджерс показал класс, решив не стрелять в два иранских F-4, он очутился в еще более сложной ситуации и вынужден был принять решение, которое с тех пор внимательно изучают военные историки[103]. 3 июля 1988 года в 10 часов 22 минуты экипаж корабля военно-морского флота США «Винсеннес» сообщил Роджерсу, что воздушное судно, за которым они следили в течение пяти минут, оказалось теперь в пределах радиуса действия ракеты «воздух-земля». Сотрудники боевого информационного поста корабля полагали, что это был иранский истребитель F-14 «Томкат».

Как минимум один член экипажа думал, что это коммерческий авиалайнер. Экипаж послал несколько радиопредупреждений, но самолет не ответил. Согласно имевшимся данным, коммерческий самолет должен был отправиться из находящегося неподалеку иранского аэропорта «Бендер-Аббас» тридцать две минуты назад. Если он вылетел вовремя, то уже находился в пункте назначения в Дубае или вблизи от него, но никак не рядом с «Винсеннесом». Рейс представлял собой всего лишь двадцатиминутный перелет через Ормузский пролив. Но было неясно, отбыл ли самолет вовремя.

Решающим фактором была высота. Гражданский самолет, пролетая над «Винсеннесом», должен был набирать высоту, а атакующий иранский F-14 пикировал бы. Поняв, что самолет снижается, капитан Роджерс обязан был применить ракеты. Но корабельные радары не указывали, меняется ли высота самолета. Команде пришлось отслеживать показатели высоты, мелькавшие на небольшом мониторе, а затем выводить траекторию по изменениям в цифрах. Эта процедура, как позже докладывал капитан Роджерс, заняла мгновения – «пять, возможно, десять секунд». Несколько членов экипажа произвели расчеты, но пришли к противоположным выводам. В переполненном помещении было шумно, началась путаница с идентификационным номером рейса, который, по всей видимости, изменила компьютерная система. А между тем самолет подбирался все ближе.