Александр Верещагин - Война Страница 17

Связные доложили, что в нескольких хуторках видели американцев в ковбойских шляпах. В отличие от карателей, террором Рейнджеры не занимались. Напротив были очень приветливы с местными. В каждой небольшой группе обязательно был переводчик. Выяснить, где находятся основные силы Рейнджеров, пока не удавалось.

Янки разгуливали по подконтрольной Сопротивлению территории, спокойно собирали информацию. И даже приобрели некоторую симпатию со стороны местного населения, они ведь разгромили докучавшую всем банду Рябого. Время в данном случае играло против нас. Того и гляди, растроганные обходительными Рейнджерами, крестьяне сами выдадут Сопротивление. Во все места, где были или могли быть спецназовцы, были высланы разведчики. Из-под Дубового разведгруппа не вернулась. А ведь это всего в десяти километрах от лесного лагеря. Конечно, можно предположить, что разведчики пропали по какой-то своей, не связанной с янки причине. Но напряжение, «наэлектризовавшее» воздух в отряде, все происходящее отклоняло любые варианты, кроме Рейнджеров.

Как выяснилось немного позже, была еще одна причина появления у нас спецназа. Тот караван, с компьютерами и спутниковыми кодами, разгромленный группой Хруля совместно с нашими дозорными, охраняли Рейнджеры. Спецназовцы пришли мстить.

По дороге от Дубового выставили секреты. Все группы заняли боевые позиции. Дело клонилось к вечеру.

И вот с одного из постов доложили: замечено какое-то движение. Причем это был не первый от Дубового пост.

Ложный разведдозор с наигранным спокойствием выдвинулся навстречу врагу. Для этой миссии подобрали пять самых быстроногих ребят. Они шли по обычному для патрулирования маршруту. Ничто не должно было вызвать подозрение.

Я расположился со своей группой за огромными валунами, когда-то сорвавшимися с отвесной скалы и «проеденный» водой за многие века. За нашими спинами дорога поворачивала и уходила в безбрежную тайгу.

Почему-то вспомнил первую свою встречу с Рейнджерами. Как легко и грациозно они передвигались, под стать своим собакам. Но в этой утонченной изящности чувствовалась мощь и смерть.

Холодный липкий пот покрыл спину. Руки, до боли сжимавшие автомат, предательски задрожали. Мне еще ни разу не было так страшно. Даже когда каратели напали на Каратай. Даже тогда когда я один шел по мертвому городу. Ко всему, невыносимо скрутило живот. Я уже готов был обделаться. Подумал, что если сегодня меня убьют, какой-нибудь Рейнджер толкнет сапогом мое мертвое тело и с презрением зажмет нос, проклиная трусливых русских. Тихонько взяв автомат, на полусогнутых засеменил вниз к ручью. Сзади зашипел командир группы. Я ведь не мог допустить, чтобы мой позор видели товарищи. Пристроился оправляться, за густыми кустами ольхи, росшими у самой воды.

К ровному журчанию ручья прибавилось странное шипение и пощелкивание. Осторожно раздвинув ветки, увидел в пяти метрах выше по течению силуэт, низко склонившийся у воды. Сумерки еще не сильно сгустились, я узнал Федора Семеновича. Это один из руководителей Сопротивления, бывший офицер РА. Доверенное лицо Сергея Петровича. В отряде он отвечал за дисциплину. Федор Семенович не выдел меня, он что-то негромко говорил в маленькую рацию, зажатую в ладони. В отряде действовал категорический запрет на любую радиосвязь. Федор Семенович сам объявил нам об этом еще на стадии подготовки к операции. Американцы могли без труда запеленговать радиопередачу. Да и с кем он мог общаться? Прозрение медленно вытеснило из моего разума недоумение. Это же «Крот»! Он сообщал американцам о всех действиях Сопротивления. И сейчас, передает сведения о нас. Ярость как вспышка всколыхнула меня. Я вынул нож. Выстрел мог привлечь Рейнджеров. Хотя, имеет ли это теперь значение. Стремительный бросок, клинок мягко вошел в податливую плоть. Еще раз и еще. Выхватил из слабеющей руки рацию. На всякий случай отсоединил батарею. Теперь к своим, на огневой рубеж. Эхо пронесло по ущелью звуки первых выстрелов. Теперь уже поздно сворачивать операцию и отступать. Остается только драться. Место все поглощающего ужаса в моей душе, заняло безразличие обреченного. Взвел автомат, встал во весь рост из-за камня. Луна вышла из-за тучи, осветив проклятое ущелье. По склонам замелькали вспышки выстрелов. Дробно застучал тяжелый пулемет, к нему присоединился второй с противоположного склона. Длинная очередь высекла искры из камней и поднялась на склон. В тыл пулеметчиков. Творилось что то непонятное.

Бой кипел практически вокруг меня. Но я не видел врагов. Смолкли пулеметы. Со склона сорвалось и упало на дорогу чье-то тело. Я не мог определить, Рейнджер или наш. «Мы как всегда перехитрили сами себя» Подумал я с досадой. Умереть было совершенно не страшно. Даже как-то интересно. Обидно только, что не отомщу за свою маму, за Рыжего, за тетю Олю… «Да где же вы твари!» И как будто ответив на мои мысли, по дну ущелья, прямо по ручью, разбрызгивая ногами воду, бегут двое в широкополых шляпах. Значит точно не наши.

Бойцы встретили их беспорядочной пальбой. «Рано! Ближе подпустить надо было. Рейнджеры залегли. Теперь мы их не выкурим. А, к черту!» Я выскочил со своей позиции и помчался вдоль края скалы к тому месту, где, как я предполагал, прятались янки. Рейнджеры тоже не сидели на месте. Переползли к стене ущелья. Таким образом, я нос к носу наскочил на них. Лишь долю секунды не хватило спецназовцу, чтобы срезать меня очередью своего маленького удобного автоматика. Калаш в моих руках задергался, выплевывая пулю за пулей. Тело американца смешно приплясывало, как кукла марионетка. Пули рвали его камуфляж, кожу, мышцы, дробили кости. Я смотрел на происходящее как бы со стороны. Как будто я отдельно, Калаш отдельно и его жертва тоже отдельно. Вдруг земля из-под моих ног поднялась вертикально и ударила меня. Все, чернота. Нет, через веки жжет солнце. Мертвому солнце не может помешать. Меня кто-то трясет.

— Денис, Денис! Живой? — голос командира группы. Неохотно открыл глаза. Чувства понемногу возвращались ко мне, вместе с болью. Попытался сказать командиру, не получилось, рот чем-то заполнен. Голова гудит и ломит, саднит руки и ноги.

— Вставай, вставай Денис. Я посмотрел, руки ноги целы. Жить будем, — с участием тормошил меня Саня.

Повинуясь чужой воле, я привстал. Ноги плохо слушаются, как ватные. Один глаз ни видит, во втором все расплывается. Кое-как доковылял до ручья. Холодная вода взбодрила. Пока Саня промывал и перевязывал раны на моем теле, я пытался вспомнить, что же произошло. Медленно, но память возвращалась.

— Я у ручья, в кустах схоронился. Когда янки все огневые точки подавили, к дороге спустились. И маршем, быстро к нашему лагерю двинули. Своих только забрали. Раненных не добивали, — скороговоркой говорил Саня, — а здорово ты этого пиндоса уделал, Денис! Прямо в упор. Плохо, что второй тебя гранатой. Это ты в рубашке родился, Денис. Прям под ногами рвануло, а ты царапинами отделался, осколками тока посекло сильно.

Теперь я и сам заметил длинные рваные раны на своем теле. Лицо — сплошной синяк. Но живой.

К вечеру собрались все кто выжил на этой бойне. Всего человек десять легко раненные. Другим повезло меньше. До сих пор не хочется думать о тех бойцах кто получил тяжелые ранения. Из рассказов выживших нарисовалась картина боя.

Первыми погибли дозорные. Их просто перестреляли из снайперских винтовок. Потом, подкравшись к нашим секретам и огневым точкам, Рейнджеры хладнокровно вырезали всех. Но всё же, как с бандой Рябого у них не вышло. Кроме того пиндоса, что расстрелял я, еще пятерых убитых спецназовцы забрали с собой. Меня и еще нескольких раненых отправили в Дубовое.

Хозяйка, приютившая меня, пожилая женщина и ее рослая не по годам внучка, выходили, залечили мои раны. Но только на теле. Душа по-прежнему саднила. Я чувствовал огромную усталость от жизни. Уже ничего не хотелось. Ни жить, ни бороться.

Из вечерних бабских разговоров я узнал, что Рейнджеры взяли в плен Сергея Петровича и еще семьи командиров Сопротивления. Тех, офицеров кто остался на свободе. Что, впрочем, было их ошибкой.

Глава 18. Освобождение

Пока я месяц валялся в Дубовом, только один раз меня навещали люди из Сопротивления. То есть всего один человек, начальник штаба отряда. Бывший начальник штаба… Разбитого отряда. В прошлом, майор РА Александр Иванович Объедков. Пожилой лысеющий, но еще крепкий мужчина. Он очень уважительно ко мне отнесся, несмотря на мой юный возраст. Рассказал, что спецы увели его жену и 1,5 годовалую дочку. Что Витя спасся благодаря предусмотрительности Сергея Петровича. Который, в последний момент дал распоряжение провести компьютерщика в совсем другое место, от намеченного. Американцы просто не нашли его. И что уже неделю как никто не видел Рейнджеров в околотке. Видимо справившись со своей задачей, спецы были перекинуты в другой район. Пленных американцы держали на одном из градообразующих заводов. Видимо как гарантию от возобновления деятельности Сопротивления. Ведь не всех перебили Рейнджеры. Да и оружия у Сопротивления было напрятано достаточно.