Наследник 4 - Дмитрий Шимохин Страница 17

Звуки боя доносились откуда-то сверху, со второго этажа. Мы рванули туда с саблями наголо.

— Княже, глянь! — вдруг воскликнул Богдан, указывая на приоткрытую дверь одной из боковых палат, откуда тянуло тяжелым запахом крови и еще чего-то…

Я махнул рукой, приказывая остальным двигаться дальше, а сам с Елисеем, Прокопом и тремя сторожами свернул к этой двери. Осторожно толкнув ее, мы вошли. На полу, на дорогих персидских коврах, в луже собственной крови лежал человек в богатом кафтане. Он был еще жив, тяжело хрипел, одна рука судорожно сжимала край ковра.

— Басманов! — узнал я его. — Петр Федорович Басманов, любимец царя… и голова стрельцов.

«Так вот он где. Один из тех, на ком держалась власть царя», — мелькнула мысль.

Ранен смертельно, судя по всему. Глаза его были полузакрыты, но, кажется, он нас заметил. Губы слабо шевельнулись.

— Госу…дарь… — едва слышно прошептал он.

«И этот о государе, — подумал я с какой-то злой иронией. — У каждого свой государь, своя правда».

— Вы двое здесь, — приказал я и покосился на сторожей. — Помочь, как сможете. А как лекаря найдем — сюда его. Хотя, боюсь, поздно уже. Остальные — за мной!

Мы выскочили из палаты и снова устремились на шум боя. Пробегая мимо еще одной двери, на этот раз плотно затворенной изнутри, мы услышали какой-то сдавленный писк и возню.

— Вышибить! — коротко бросил я сторожам. Двое моих с разбегу ударили плечами в резную дубовую доску. Засов хрустнул, дверь распахнулась, и мы увидели трясущегося от страха человека, пытавшегося забиться за массивный ларец.

— Молчанов! — узнал я очередного государева мужа, одного из самых деятельных и беспринципных приспешников «Дмитрия».

Петр Молчанов, дьяк его… или кто он там был.

Молчанов при виде нас взвизгнул и упал на колени, протягивая руки.

— Андрей Владимирович! Не губи! Я все скажу! Я… я ни при чем!

«Знакомая песня, — усмехнулся я про себя. — Как крысы с тонущего корабля».

— Взять его! — приказал я. — Связать и под охрану на улицу. Этот нам еще пригодится. Возможно.

И снова вперед, туда, где лязг стали становился все громче. Наконец мы вылетели в просторную палату.

Мои родичи, Олег и Поздей с десятком воинов и примкнувших к ним стрельцов пытались сломать массивную дверь. Дверь была явно заперта изнутри. Рядом валялись три трупа, видимо, пытались охранять дверь или не успели спрятаться.

— Что тут у вас?

— Андрей! — рявкнул Олег. — Шуйский там засел! С пятью своими холуями! Дверь крепкая, сволочь, дубовая!

— В сторону! — скомандовал я и, вытащив пистоль, тут же выстрелил в дверь, в место, где должен быть запор.

Бах — ударило по ушам, а комнату заполонило дымом.

— А-а-а-а, — раздался крик, полный боли, когда дым рассеялся, я увидел, что в двери зияла дыра. Сантиметров пять в диаметре, не меньше.

«Видать, еще и зацепило, кого с той стороны», — мелькнула мысль.

— А теперь ломайте, — хмыкнул я и кивнул на дверь.

Бердыши стрельцов застучали с удвоенной силой. Из-за двери доносились ругательства и отчаянные выкрики Шуйского. Вот только дверь держалась, наверняка забаррикадировались.

«Нужно это заканчивать», — подумал я.

И огляделся. Палата была богато убрана, но сейчас все оказалось перевернуто. В углу валялись опрокинутый стол и лавка.

— Лавку! Как таран! — скомандовал я. Мои люди подхватили тяжелую дубовую скамью и, раскачав ее, с силой ударили в дверь. Раздался оглушительный треск. Еще удар! Дверь зашаталась.

— Еще раз! Навались!

Третий удар оказался решающим. Сорванная с петель и разломанная посередине дверь рухнула внутрь, открывая небольшую комнату, где, прижавшись к стене, стояли Василий Шуйский и пятеро его оставшихся приспешников. Их лица были бледны, но полны отчаянной решимости.

— Взять их! — взревел я, и мы хлынули в пролом.

Схватка была короткой и яростной. В тесном пространстве особо не развернешься. Мои люди, разъяренные, дрались беспощадно. Двое из людей Шуйского были убиты на месте, троих удалось скрутить. Сам же Василий Иванович, видя, что все кончено, отбросил саблю и с неожиданным для его возраста проворством попытался метнуться к окну.

— Держи его! — крикнул Поздей и, прыгнув, сбил Шуйского с ног. Через мгновение главный заговорщик лежал на полу, тяжело дыша, его руки были заломлены за спину моими сторожами. В глазах его горела лютая, бессильная ненависть.

— Ну что, князь Василий Иванович, — проговорил я, подходя к нему и глядя сверху вниз. — Доигрался?

Он ничего не ответил, только сверлил меня взглядом.

Я же смотрел в его глаза и думал.

Кончить его здесь и сейчас или он пригодится еще? Как следует расспросить, кто замешен, а там и думать, как поступить.

— Связать его покрепче, — решил наконец я. — На улицу его ко всем.

Под моим взглядом его тут же связали поясами, взятыми у мертвых, да еще и рот заткнули.

— Олег, Поздей! — обратился я к родичам. — Обыскать тут все! Найти царицу Марину! Она где-то здесь должна быть. И царские регалии — все найти и в ларец, под строгую охрану! Елисей, Богдан, помогите им!

И народ тут же рванул исполнять приказ, я же махнул рукой в сторону связанного Шуйского, и его тут же подхватили и понесли вслед за мной.

Мы вышли из разгромленной палаты. Дворец постепенно затихал. Лишь изредка слышались отдельные вскрики. Я же, чувствуя, как гудят ноги и руки от усталости, должен был закрепить победу и готовиться к следующему акту этой кровавой драмы. Прибытие бояр и стрелецких голов не заставит себя ждать, и я должен был встретить их во всеоружии, как единственный, кто контролирует ситуацию. Мысли снова вернулись к Дмитрию. Жив ли он еще? И что, если нет? Ответ на этот вопрос мог изменить все.

Я вернулся на площадь. За время штурма ее уже успели немного привести в порядок. Тела убитых были снесены в стороны: мои верные и павшие за царя стрельцы к собору, изменники — грудой напротив. А над живыми и связанными предателями стояла стража. Раненым пытались оказать помощь кто чем мог. Вокруг распростертого на земле Дмитрия, которого мои люди уже перенесли в тень Успенского собора и уложили на спешно притащенные войлоки, суетился