Иван Оченков - Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна III Страница 18

Оставшись с воеводой наедине, я некоторое время молчал глядя на скорбное лицо пана Теодора. Наконец когда молчание стало совершенно тягостным, воевода заговорил.

- Вы хотели поговорить пан герцог?

- Да, я полагаю это необходимым. Любезнейший пан Карнковский, я очень рад обществу вас и вашей очаровательной дочери и мне будет крайне печально расстаться с вами, однако обстоятельства таковы, что я имею крайнюю нужду в деньгах. Вы как-то просили меня назначить выкуп за вас и вашу дочь, обязуясь выплатить его со всей возможной поспешностью, не так ли? - Дождавшись утвердительного кивка собеседника, я продолжил. - Я решил исполнить вашу просьбу и полагаю достойной сумму в сто золотых венецианских цехинов. Что скажите пан?

- Сто цехинов? - пробормотал пан Теодор, - это на злотые будет...

- Вы меня не поняли пан воевода! Я не желаю ни злотых, ни талеров, ни московских рублей. Я хочу непременно сто венецианских цехинов.

- Боже, но где же я их возьму? Во всей Литве у всех жидов может не сыскаться сотни таких редких монет!

- Что за беда? Поезжайте в Краков, в Варшаву, да хоть в саму Венецию.

- Но моя дочь!

- А что ваша дочь? Возьмите панну Агнешку с собой, девочке будет полезно повидать мир.

Дерптский воевода смотрел на меня во все глаза, стараясь уразуметь, что мне от него нужно. Наконец в его глазах появился проблеск понимания.

- А моя свояченица с дочерью?

- Бог с вами, пан Теодор! Любезная госпожа баронесса не пленница моя, а гостья и вольна выбирать оставаться здесь, или вернуться в свой замок, или же отправится с вами. В подвалах крепости еще довольно ваших бывших подчиненных, выберите себе по вкусу несколько человек, в качестве регимента и свиты да отправляйтесь с богом.

-Почта, - машинально поправил меня воевода.

- Что? Ах, да на польском свита будет почтом. Как угодно, соберете себе почт и проваливайте.

- Так вы хотите...

- Вам нет никакого дела до того что я хочу! Все что вам надо так это побыстрее убраться отсюда, раз уж вы не научили вашу дочь выбирать себе ровню.

- Пан герцог! - вскричал воевода, - в Польше всякий шляхтич равен королю!

- Да ладно! Эти сказки вы будете рассказывать другим шляхтичам на сейме, любезный пан, но не мне и не сейчас. Скажите, как велики для вас шансы выдать панну Агнешку за кого-нибудь из семейства Радзивилов?

- Радзивилы богатый и знатный род сник пан Теодор.

- Вот-вот, а по сравнению со мной Радзивилы никто и звать никак, не смотря на то, что император Фердинанд полсотни лет назад признал их князьями империи. И это не упоминая о том, что я женат, и ни на ком-то, а на принцессе и двоюродной сестре вашего короля, если вы забыли. Так что, любезный пан, давайте прекратим этот пустой разговор, а то ведь я и передумать могу.

Через три дня я встретился с перновским каштеляном Петром Стабровским. Польский военачальник полагал, что мы будем обсуждать оставление Дерпта, но к его удивлению я завел речь о пане Карнковском и его семье.

- Пан герцог, я не понимаю, вы отпускаете дерптского воеводу?

- Именно так пан каштелян, пан воевода под честное слово отправится в свои маетки для сбора выкупа. Ну и его родные с ним, не оставлять же их в осажденной крепости. Я надеюсь, у вас нет возражений, на то чтобы выпустить из крепости подданных вашего доброго короля?

- Так, пан герцог, только я полагал, что мы будем обсуждать освобождение вами Дерпта, а не его воеводы.

- Прошу прощения пан Каштелян, но уж такой я человек, что привык делать все по порядку. Сначала разберемся с паном Карнковским, а уж потом и до Дерпта дойдет очередь.

Что же пан герцог у меня нет возражений, если вы хотите отпустить пана Теодора и его семью, так я не буду препятствовать. Но как же быть с Дерптом?

- Всему свое время, дойдет очередь и до Дерпта, пан Стабровский.

На следующий день мы прощались с паном воеводой, госпожой баронессой и их очаровательными дочерями и воспитанницами. Дамы расположились в довольно просторном возке, вроде того какой в свое время доставил княжну Агнессу-Магдалену в Дарлов. Боже как давно это было! Пан воевода и несколько человек нарочно мной освобожденных оседлали коней. Все они торжественно присягнули, что в ближайший год не обнажат сабли против шведского короля. Ничуть не сомневаюсь, что о клятве они забудут едва окажутся за воротами, тем паче что ксендза в Дерпте не нашлось, а на пастора ляхам было плевать. Ужасные времена - ужасные нравы!

Прощание с баронессой было по-своему трогательным. Похоже, ей действительно было жаль расставаться, а мысль что прошедшая ночь оказалась последней наводила нас на минорный лад. Я поцеловал ей руку и шепнул прежде чем помог сесть в экипаж.

- Прощайте, госпожа баронесса, не обессудьте, если что-то было не так, и поминайте хотя-бы иногда меня в ваших молитвах.

- Прощайте ваше королевское высочество, если ваше попадание в рай будет зависеть от того молятся ли о вашей душе, то можете быть спокойны. Я всегда буду благословлять судьбу за то, что она свела нас, хоть и на такое непродолжительное время, и всегда буду молить господа и пречистую деву о вашей душе. Хотя может это и будет грехом. - Так же тихо ответила мне она.

- Прощайте и вы, прекрасные фройлян, - обратился я к Ирме, Анне и Авроре, стоявшим рядком. - Жаль, что наше знакомство было недолгим, но кто знает, может мы еще и увидимся.

- А мне вы ничего не скажете на прощанье? - Тихонько спросила меня Агнешка, выглядывая из-за плеча отца.

- Отчего же, не скажу? Прощайте панна, и будьте счастливы!

Наконец проводы завершились, и возок увлекаемый четверкой лошадей тронулся. Пан Теодор поклонился мне в последний раз и легко вскочив на коня пошел рысью следом. За ним потянулись освобожденные нами для такого случая польские жолнежи. Эти уже смотрели на меня безо всякой приязни, и я не менее приветливо улыбнулся и им. Поляки только что зубами не заскрипели от злости и на рысях покинули замок.

- Клим, ты все сделал как надо? - окликнул я трущегося неподалеку Рюмина.

- Все в порядке ваше высочество, - заверил он меня.

Надо сказать, мы кое-что затеяли. Одна из стен замка была, что называется слабым звеном. Там, очевидно, был пролом крайне небрежно заделанный. На него мое внимание обратил Ван Дейк сразу после занятия Дерпта. Кое-какие меры мы конечно приняли, однако артиллерии у наших противников не было и особенно заморачиваться смысла не было. Когда случился неприятный инцидент с юной Агнешкой я был какое-то время в не слишком добром расположении духа и мне пришел в голову один план. Обычно мы не привлекали к работам в замке наших пленников, разве что к уборке трупов сразу после штурма. Но в эту неделю их каждый день стали выводить то в одно, то в другое место. Основные работы развернулись как раз в районе указанной стены, где по моему приказу Рутгер и Клим поместили батарею легких пушек прямо на стене. Пороховой погреб не мудрствуя лукаво устроили рядом, как раз возле пролома. Таскать туда бочонки с порохом, как раз и пришлось пленникам.

Первая ночь прошла на удивление спокойно, вторая тоже не принесла сюрпризов. Наконец наступила третья, на следующий день мы должны были встретиться с перновским каштеляном, чтобы оговорить условия нашего выхода из Дерпта. Я исходил из того что пана Стабровского уже достала моя уклончивость в переговорах, а если пленные не сообщили ему о непрочной стене, то я ничего не понимаю в людях. Мы стояли на башне недалеко от потенциального пролома напряженно всматриваясь в ночную мглу. Дело шло к утру когда, наконец, в темноте почувствовалось какое-то движение. Я потер уставшие от напряжения глаза и вопросительно посмотрел на только что подошедшего Рутгера.

- Они копают, - шепнул он мне. - Ваш план вполне удался, они закладывают мину как раз там, где находится мнимый погреб.

- Прекрасно, но не пора ли часовым их обнаружить? А то подумают еще, что у меня на службе состоят одни лентяи и лежебоки.

Ван Дейк кивнул и подал знак. На стене появился часовой с факелом и стал всматриваться вниз. Потом он кинул факел вниз и, увидев при его неровном свете какие-то фигуры, стал кричать "alarm!" и выстрелил. Но фитиль у мины уже горел и через минуту послышался взрыв. Стену заволокло дымом и во все стороны от места подрыва брызнуло землей и каменной крошкой. Несколько позже прогремело еще два подрыва от сброшенных нами со стены зарядов, которые должны были убедить осаждающих, что их план удался. Послышался шум от наступающей польской пехоты и поддерживающих их спешившихся шляхтичей. Ночь и клубы дыма загородили от них нисколько непострадавшую стену и они бодро наступали пока со стен не начала греметь артиллерия. Пушки были наведены и заряжены еще днем, и когда враг оказался вблизи, картечь собрала обильную жатву. Пока гремела канонада, мы седлали коней. Пришла пора расплатиться за прежнюю неудачную вылазку и Кароль повел кирасир и драгун в атаку. Я двинулся следом с мушкетерами. Они провели ночь рядом с предполагаемым проломом, но тот случай если стена всё же не выдержит. Стена выдержала, и они под бой барабана выходили из ворот стройной колонной.