Андрей Колганов - Жернова истории Страница 19

В понедельник к концу рабочего дня в мой кабинет заглянула Лида Лагутина и поинтересовалась:

– Ну как, Виктор Валентинович, не передумали заняться спортом?

– Не передумал, – отвечаю со вздохом, отрываясь от бумаг, разложенных на столе.

В последние дни навалилась масса работы по претензиям, связанным с поставкой некачественного товара. Кое-кто в торгпредствах, как обычно, либо мух не ловит, либо ловит немало себе в карман – и отнюдь не мух… Тряхнув головой, словно отгоняя от себя эти мысли, встаю из-за стола и обращаюсь к Лиде:

– Ну веди, показывай, где из меня будут делать спортсмена (чуть не ляпнул – «супермена», – но все же вовремя прикусил язык).

Мы с Лидой доходим пешком до Лубянской площади, пересекаем ее и выходим на Рождественку. По этой улочке сначала лезем в горку, а потом спускаемся к Трубной площади.

– Ну а отсюда уже рукой подать, – говорит моя спутница.

И действительно, когда мы выходим на Цветной бульвар, я уже догадываюсь, куда лежит наш путь. Новообразованному московскому пролетарскому спортивному обществу «Динамо» распоряжением Ф. Э. Дзержинского было передано здание на Цветном бульваре, дом пять, где ранее размещалось гимнастическое общество «Турн-Ферейн», имевшее немецкие корни.

Можно было, конечно, не тащиться весь путь пешком, а пройти от Ильинских ворот по Маросейке до бульваров, а там уж на «Аннушке» доехать до Цветного. Но я вполне понимаю Лиду: живя на студенческую стипендию, лишний раз на трамвае не будешь раскатывать.

Лида уверенно ведет меня в комнатку, где мы быстренько оформляем вступление в общество «Динамо» нового члена.

– А теперь куда? – интересуюсь я.

– Да никуда. Все, что нам нужно, – в этом же здании, – поясняет девушка. – Тут организована секция нападения и защиты. Руководит ею… – здесь девушка чуть запнулась, видимо, припоминая, – руководит ею Виктор Афанасьевич Спиридонов. Как раз то, чего тебе не хватает! – И Лида тащит меня за собой.

Мы заходим в гимнастический зал. Зал как зал: шведская стенка… Стоп. А лесенка-то совсем не похожа на привычную для меня стенку в спортивных залах. Вместо сплошных рядов тесно поставленных поперечных палок здесь установлено совсем другое сооружение. По краям – что-то вроде узких лесенок, у которых короткие поперечные палки крепятся на одном вертикальном брусе. Остальная же часть стенки практически пустая, и лишь один длинный поперечный брус делит ее на два уровня.

Но в остальном – действительно все как и в моем времени. Параллельные брусья, конь, бревно… В углу зала навалено стопкой несколько гимнастических матов. В середине зала расстелен борцовский ковер и стоит группа примерно в десяток человек, практически все из них одеты в гимнастерки и галифе, а вот обуви на ногах нет (только один из них обут в борцовки). Сразу обращает на себя внимание их руководитель – высокий, подтянутый, сухощавый мужчина лет сорока, с темными вьющимися волосами и небольшими залысинами (именно он – в борцовках). Под носом – пушистые усы щеточкой. И его выправка, и весь его облик сразу выдают в нем офицера. Можно сказать, образцовый представитель русского офицерского корпуса – прям хоть на выставку.

С первого взгляда он показался мне строгим, держащимся немного отстраненно, почти надменно. Но это впечатление сразу исчезло, когда он, поглядев несколько секунд на появившихся в зале нежданных посетителей, вернулся к прерванным занятиям. Я увидел перед собой живого, темпераментного, заинтересованного своим делом человека. Не обращая на нас никакого внимания, он втолковывал своим ученикам:

– Вы должны усвоить, что по книжке или даже попробовав самому пару раз, изучить приемы самозащиты невозможно. Весь мой долголетний личный опыт свидетельствует о том, что постижение искусства самозащиты достигается только упорной серьезной работой. Недостаточно понять, как выполняется прием. Недостаточно даже отработать технику его проведения. Чтобы окончательно закрепить в себе способность правильно применить приемы в реальной обстановке, совершенно необходима регулярная и длительная тренировка.

Он остановился и обвел глазами собравшихся вокруг него молодых людей, как бы удостоверяясь, что они поняли его слова, и продолжил:

– Для чего нужна тренировка? Тренируясь, мы достигаем быстроты и инстинктивного применения приемов. Если вы будете раздумывать, какой прием применить, вы отдадите победу противнику. Тренировка также развивает инициативу, смелость, навык быстрого ориентирования в создавшейся обстановке. Наконец, только упорная тренировка позволит вам усвоить, как можно во всевозможных положениях выбрать правильные группы приемов, не следуя только заученному шаблону, а применяя общие принципы проведения приемов. Применять прием «по принципу» – значит, знать, как и когда можно выбрать и применить некоторый набор общих правил проведения приемов – рычагов, дожимов, вывертов и так далее.

Еще раз оглядев собравшихся, Виктор Афанасьевич закончил свою речь тем, что строго заявил:

– Все, кто хочет у меня тренироваться, обязаны беспрекословно исполнять требования руководителя – мои и моих помощников. Изучаемые нами приемы опасны, и потому ни в коем случае нельзя увлекаться, поддаваться чувствам, применять излишнюю силу. Если не будет должной дисциплины, я не могу отвечать за последствия, а потому буду вынужден немедленно прекратить тренировку. Вы должны затвердить правило: каждая отдельная схватка начинается по команде руководителя «начинай» и заканчивается по команде «стой» либо словом одного из тренирующихся «да-да». Если при захвате или зажиме шеи трудно произнести это слово, надо несколько раз хлопнуть рукой по ковру. Это – сигнал к безусловному прекращению исполнения приема. Все понятно?

Его ученики нестройно загудели в ответ. Спиридонов разбил их на четыре пары, девятого, оставшегося без пары, подозвал к себе и начал тренировку. Ничего особенного. Разминка, отработка падения. В мои студенческие годы в секции самбо в университете на разминке нас гоняли посильней…

Кстати, если уж включаться вместе со всеми в тренировку, то и самому надо малость разогреться. Не то потяну еще что-нибудь. Спохватившись, припоминаю, как строилась разминка в нашей секции, и самостоятельно, в сторонке, приступаю к упражнениям.

Наконец Виктор Афанасьевич объявил перерыв, и я счел возможным подойти к нему:

– Разрешите обратиться?

Некоторые из отдыхающих учеников глянули на меня с любопытством, а Спиридонов коротко бросил:

– Обращайтесь.

– Можно ли приступить к занятиям под вашим руководством? В члены общества «Динамо» я уже записан.

– Можете. Хотя бы прямо сейчас, – слышу в ответ.

– Но вроде бы вы ведете группу еще с августа, как мне говорили…

– Да, но первые четырнадцать человек уже заканчивают обучение. А это – новички, набранные после наших показательных выступлений в цирке, – пояснил Виктор Афанасьевич.

– Вряд ли это будет лучшим решением. – В моем голосе звучит сомнение, и чтобы не оставалось недосказанности, добавляю: – Поясню. Дело в том, что мне уже приходилось немного заниматься японской борьбой джу-до под руководством инструктора, окончившего школу Кодокан.

– Ах вот как! Значит, Кодокан… – с явной ревностью в голосе произнес Спиридонов. – Почему же вы тогда пришли ко мне?

– Потому что эта школа джу-до, похоже, не слишком подходит для самообороны. То, что мне демонстрировали, – это в основном различного рода броски. Там почти что нет специальных приемов защиты от ударов и нет приемов нападения. – И с этими словами слегка развожу руками, демонстрируя свое разочарование в полученных навыках. – Судя же по названию вашей секции, вы делаете упор как раз на эти элементы. А мне очень не хочется оказаться беспомощным в уличной стычке с грабителями или хулиганами.

При этих словах Виктор Афанасьевич оценивающе покосился на пришедшую со мной Лиду и мимолетно улыбнулся:

– Хорошо. Тогда покажите, что же вы умеете.

На этот раз заулыбалась Лида – явно в предвкушении, что начальство (пусть и временное) сейчас будут валять по ковру прямо в английском костюме. Но я обманул ее ожидания: у меня с собой в портфеле были поношенная гимнастерка и галифе, полученные еще в 1919 году, в приснопамятные времена «военного коммунизма» по ордеру Чусоснабарма (Чрезвычайного уполномоченного Совета рабочей и крестьянской обороны по снабжению Красной Армии и Красного Флота). В те времена у меня с одежкой было худо, и этот комплект меня здорово выручил.

Раздевалка располагалась как раз напротив гимнастического зала, и через несколько минут я уже стоял на борцовском ковре, напротив одного из своих новых товарищей по секции, которого Спиридонов подозвал коротким жестом. Как оказалось, и в теле Виктора Осецкого у меня сохранились кое-какие былые навыки. Заднюю подножку исполняю довольно коряво, но все же укладываю несопротивляющегося противника на ковер. Передняя прошла уже чище: левой – захват одежды ниже локтя, правой – в районе подмышки, вытянуть противника на себя, вынося свою правую ногу в сторону и перенося на нее центр тяжести. Теперь рывок, скручивая и наклоняя корпус в сторону броска, – и парень гулко шлепается спиной…