Охота за "Красным Февралем" (СИ) - Багрянцев Владлен Борисович Страница 19

Мать — простая китайская учительница (правда). Ее соблазнил британский империалист (можно сказать правда, у мамы с папой был бурный роман, мать как-то проговорилась), а потом бросил (ушел на войну и не вернулся. Все равно что бросил). Ненавижу британских империалистов (а чего их любить? Король-Император и в самом деле был ослом, чуть войну не проиграли из-за него, а теперь и Гонконг бросили на произвол судьбы). Родителей убили белголландские фашисты (стопроцентная правда про отца, а мать погибла от белголландской бомбы, которую сбросили японцы, то есть мятежные солдаты Белголландской Империи. Правда, ничего кроме правды). Готова служить Революции и все такое (Чистейшая правда! А вот ЗАЧЕМ и КАК служить — это сейчас неважно). Получила хорошее образование, знаю такие-то языки…

Еще через несколько дней ей пришла повестка на указанный в анкете адрес. Молодежный призыв — так это называлось.

Прежде чем покинуть город и отправиться в военное училище, курсант Джерри Вонг выяснила, кто тут рисует плакаты и написала на них донос. В те дни к доносам относились серьезно (как и в любой другой день), тем более что она честно подписалась. Ее вызвали на допрос в только что открытое местное отделение Ресбезопасности и задали несколько уточняющих вопросов.

— Я не думаю, что это случайные грамматические ошибки, — хладнокровно объяснила она. — Случайные, естественные ошибки могли бы выглядеть так или вот так. А такие ошибки можно было сделать только специально. Откровенный саботаж, товарищи. Издеваются, сволочи. И над кем?!

Чуть позже ее кольнула страшная мысль — а что, если они и в самом деле издевались? Что, если эти люди ненавидели Сферу так же, как и она? Их заставили рисовать эти плакаты, и они попытались хоть как-то отомстить угнетателям. Не делом, так словом. Насмешкой. Что, если она подвела невинных людей?!

Но потом Джерри увидела их на допросе, и у нее от сердца отлегло. Нет, не издевались. Студенты-недоучки. «Молодежный призыв». Тупоголовые фанатики. Когда их уводили на расстрел, они кричали — «передайте товарищу председателю, что произошла чудовищная ГРАММАТИЧЕСКАЯ ошибка!»

Японцы были тоже не дураки, и доверять новому товарищу Вонг стали далеко не сразу. После того случая ее неоднократно проверяли, словом и делом. Прежде чем она окончательно стала своей — или стала казаться таковой — Джеральдине пришлось пройти через многое, всякое и разное.

Но она никогда не забывала и искала подходящий случай, чтобы отомстить.

Однако проходили годы, а случай так и не представлялся.

И поэтому время от времени коммандер Джеральдина Вонг, офицер Флота и защитница Сферы острожно задумывалась — быть может, пришло время забыть о мести? Нет, не простить и не понять — просто забыть? Все это было давно и неправда, все эти люди мертвы, Партия неоднократно дала суровую оценку. Ее окружают неплохие, а иногда просто хорошие люди, ей доверяют, ее уважают, хотя…

…хотя Великого Председателя по-прежнему нельзя критиковать, он почти как Папа Римский (не итальянский антипапа, марионетка европейской буржуазии, а настоящий, из братской римско-коммунистической Бразилии), только еще лучше, потому что непогрешим.

Но потом, впервые за долгие годы, Джерри встретила человека, которому смогла довериться. Друга с большой буквы.

— Да, — сказал он, — нам здесь делать нечего. Мы должны бежать отсюда. При первой же возможности. И я даже знаю, куда именно. В Новый Альбион.

— Почему именно туда? — удивилась она, потому что никогда раньше об этом серьезно не задумывалась. Потому что первым делом хотела отомстить, а побег после мести даже не планировала.

— Новый Альбион — это всего лишь новая версия старой доброй Английской Империи, — объяснил Друг. — Только не говори, что тебе там плохо жилось. Нам всем там не так уж и плохо жилось.

Джерри не могла не согласиться, хотя едва помнила, какого это было. Потому что все это было давно и неправда. Разве что короля можно было безнаказанно ругать…

— Но если мы перейдем границу с пустыми руками, нас могут не принять, — заметил Друг. — По ту сторону границы тоже люди, а вовсе не ангелы. Какой-нибудь трусливый чиновник может отправить нас обратно. Ради «сохранения мира» или чего-нибудь в этом роде.

«Майор Ригли никогда бы так не поступил», — подумала Джерри.

— А вот если мы принесем альбионцам подарок… — продолжал Друг.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла она.

— Стратегическую подводную лодку, например, — небрежно произнес он.

Джерри Вонг едва не подавилась воздухом.

— Почему бы и нет? — развел руками Друг. — Раз уж мы служим в подводном флоте, то лучшего подарка просто не придумать!

В последовавшие год или два они несколько раз возвращались к этой теме. Пока в один прекрасный день он не сказал ей:

— Не удивляйся, когда получишь новый приказ. Завтра или еще сегодня. Тебя переводят на «Красный Февраль». Как и меня. «Красный Февраль», понимаешь? Второго такого шанса не будет. Это наш билет в Новый Альбион. Сейчас или никогда!

— Сейчас или никогда, — повторил Друг, когда Бенгальский Залив остался позади. — Попрощайся с Родиной-Сферой, потому что туда мы уже не вернемся!

«Моряк, оставляй в стороне страшный залив Бенгал», — некстати вспомнила Джеральдина старую морскую песню. — «Их было триста на корабле — домой ни один не попал».

Первую сундийскую лодку коммандер Вонг уничтожила без колебаний. Как и вторую. Ничего удивительного — влюбленная женщина способна на многое.

— Сундийцы нам не друзья, — заметил Друг. — Сунданезия — точно такая же лживая подлая тирания, как и наша Сфера. Альбионцы их едва терпят. Новый Альбион нам даже спасибо скажет, если мы прикончим парочку-другую сундийских ублюдков. К тому же, прекрасная возможность показать товар в деле. То есть «Красный Февраль». С руками оторвут! Вот увидишь. Политическое убежище, новые документы, круглая сумма в банке, а самое главное — месть. Блюдо, которое подают холодным. За все эти годы наша месть превратилась в айсберги Нового Южного Альбиона. И потому она будет особенно прекрасна!

Джерральдина охотно согласилась. Но от дельфино-торпед все-таки постаралась избавиться. Альбионцы обойдутся. Хватит с них и лодки. Незачем им исследовать, или не дай Бог копировать это грязное и подлое оружие. Маленькая Джерри любила животных, поэтому твердо решила как можно быстрее избавить несчастных дельфинов от мучений. Сундийцы были всего лишь побочным ущербом. Друг не возражал. «Да, хватит и лодки», — согласился он. Альбионцы все равно будут в восторге.

— Вдвоем мы не справимся, конечно, — сказал Друг еще в бенгальском порту. — Но я не просто так выбрал «Красный Февраль». На этом корабле есть люди, которые нам охотно помогут. Не спрашивай. Рано. Сама понимаешь. Если мы все-таки провалимся, и нас схватят…

Она была к этому готова. Теперь она на все была готова. Даже сильнее, чем в самые первые дни, когда стояла на рынке в Гонконге.

— …будь готова. Держи глаза и уши открытыми, — сказал Друг несколько часов назад. — Жди сигнала. И будь готова.

Джеральдина Ригли была готова. Готова ко всему и готова на все. Как никогда прежде.

* * * * *

— С моим носом все в порядке, — признался коммандер Османи, когда за последним офицером закрылась дверь, и он остался с доктором наедине.

— Я так и думал, — ответил люггер-капитан Алекс Брага и прислонился к ближайшей переборке. — Что происходит, Хамед? Чего мы ждем? В этом квадрате только мы и альбионская лодка. Когда еще представится такой случай?!

— Вот именно, — вкрадчиво улыбнулся Османи и откинулся в своем кресле. — Поэтому — максимальная осторожность и никакой спешки. Ты же не хочешь погубить все дело в последний момент?

— Само собой, — вздохнул доктор.

— Потерпи, совсем немного осталось, — сказал капитан. — День-два, и все будет кончено. А потом… Выбирай — Голландия или Израиль?

— Почему именно они?! — удивился Брага.

— Я очень долго и тщательно проверял. — пояснил Мохаммед. — На этой планете сегодня существуют ровно три страны, где не преследуют таких, как мы. Франция, Голландия и Израиль. Францию вычеркиваем сразу — она союзница Сферы и без угрызений совести выдаст нас обратно. Остаются только Голландия и Израиль. Разумеется, можно еще попытать счастья в Центральной Америке, между очередным карнавалом и переворотом…