Под знаком феникса - Герман Иванович Романов Страница 19

на занятия, постоянно смотрели на эту непривлекательную картину — кому из детей нравится смотреть на пьяных. Хотя Нарва хоть и русский город, но эстонский в тоже время — все было относительно чинно и культурно, хотя женщины жаловались на свои пьющие «половинки». Так что уходили честно заработанные денежки, вместо дач и покупок, на дно пивных кружек, пропадая там навечно.

Се ля ви — как говорят французы!

Павел занес в дом авоську, и быстро разложил на столе продукты — батон и четвертинка черного хлеба, по стеклянной баночке шоколада «Юмбо» и майонеза, небольшой ореховый тортик, обтянутый полиэтиленом. Жестяная банка сардин в масле, нарезка сыра — по три тонких желтых пластинки в упаковке. Десяток яиц с приличным отрезом «Докторской» колбасы — утренний завтрак школьника, на сковородке поджаренный. Кружок кровяной колбасы, весьма приличной по качеству, но очень дешевой — всего 40 копеек за килограмм. Немного желейных конфет «Тийна», самых любимых, маленькая коробка трехслойного мармелада «Калев». Сахар Павел совершенно не употреблял, а чай пил с конфетами или тортом — как раз привезенного должно было хватить на всю неделю.

В среду со школы уехал на дачу, и с Эльзой все эти дни виделся только за партой. Девочка была неразговорчивой не только с ним, но и с другими, а в ее глазах он уловил тоску. Попытку разговорить эстонка пресекла, сказав, что ей нужно с собой разобраться. Пришлось только пожать плечами, надеясь что дедушка сможет ее успокоить — события той первой ночи были чересчур жестокими, не для юной психики.

— Завтра к полудню подъезжай, мы все соберемся и обсудим. Удивил ты их все с Альдо Моро и убитыми милиционерами — я с войны не видел, чтобы они такими стали.

— Какими, «Лаэ»?

— Собранными и напряженными стали. Словно опять нам предстоит на участок полиции нападать или с карателями на болоте драться. Петр уже в курсе всего, но Ивану и Георгию ты сам все объяснять будешь, как мне. В них я уверен полностью, не подведут. Но сразу скажу — я все обдумал, а потому стрелять Ельцина, Горбачева и Яковлева не стоит. Не из трусости — если будет нужно, в клочки разорвем, но сейчас нецелесообразно. И вообще, твои планы нужно серьезно корректировать — вот посидим впятером за чашкой чая и кофе, все обдумаем вместе, и лишь тогда действовать начнем. Но никак не раньше — поверь мне, я все же отрядом командовал.

— Как там эти уродцы? Вы их не сильно того?

— Сегодня посмотрел их в «гэпэтэу» — увидели меня, сразу шарахнулись в сторону, ублюдки, — ветеран усмехнулся, но жестко, да и глаза недобро прищурились. — Еще скособоченные пару недель ходить будут, мы им немного бока помяли. Вразумили, надеюсь.

— Да видел как вы их «обрабатывать» начали…

— Ты ведь парней убить мог легко, так? У тебя глаза были страшные, с такими в рукопашную не раз должны ходить, я знаю, сам с карателями дрался. Откуда у тебя к ним такая ненависть?

— Если я тебе скажу о том, ты их убьешь немедленно, — Павел посмотрел на Альберта Генриховича, и тот впервые не выдержал взгляда, отвел глаза, но желваки на скулах заходили. Ветеран наклонился и положил на стол сверток, развернул его, негромко сказав:

— Тебе это должно пригодиться, раз просишь…

Пистолет ТТ и наган

Глава 20

— Ты прав «Лаэ», такое не придумаешь, тут прожить нужно долгие годы и все это непотребство видеть собственными глазами.

Георгий Янов внимательно посмотрел на Павла, но тот взгляда не отвел, только устало усмехнулся в ответ. «Старики» устроили ему перекрестный допрос без малого на четыре часа, задав сотню вопросов. Ему даже пришлось несколько шлягеров напеть из 21-го века, от которых ветераны только отплевывались. Зато «аристократию помойки» встретили с одобрением, и тут же провели аналогии с существующими порядками, после которых изрядно помрачнели и дружно закурили.

— Прос…ли страну, фыплефали, на джинсы и машины фсю нашу пролитую крофь и смерть тофарищей разменяли, уроды!

Иван, а вернее Йоханнес Теппо, выругался так, как и не всякий русский сможет, неистребимый прибалтийский акцент прорезался явственно. Сын красного эстонского стрелка болезненно встретил известие, что его попытаются судить за ликвидации «лесных братьев», как и героя Советского Союза Арнольда Мэри — но того за проведение депортации.

— Это все Хрущев, гнида плоская, вот где на самом деле предатель. Он бандеровцев простил, за ними местных эсэсовцев. А их отпрыски сейчас всю власть к себе подгребли. За красивыми речами свое фашистское нутро прячут, — Петр Кузьмич рубанул с плеча — партизаны не стеснялись выражаться без всяких прикрас. И только сейчас Павел стал понимать их — они выламывались из системы, привыкнув действовать на войне самостоятельно и на все иметь свое мнение. Их не посылали в бой, и не вели — они сами шли, сделав осознанно свой выбор. Ведь могли и струсить, остаться дома, у жены и детей, и не страдать на болотах, от голода и холода, вечной сырости. И чтобы командовать вот такими людьми, нужно было у них доверие заслужить, особенно у тех, кто как эти четверо с горького сорок первого года начали, и выжили, пройдя через кровавую мясорубку.

Потому и развал стал возможен в 1991 году, когда большая часть ветеранов умерла, а оставшиеся стали немощными. А сейчас им головы не задурить, они еще полны сил и энергии, тем более, когда узнали, что ждет страну в будущем. И не важно, что их всего четверо, партизаны не надеяться на помощь, не ждут приказа, они привыкли к самостоятельным действиям, не дожидаясь «отмашки» с центра.

Такая «самодеятельность», с точки зрения госаппарата, была совершенно недопустимой. Недаром слово «партизанщина» всегда имело исключительно негативный смысл, и с этими проявлениями боролись силами всей государственной машины, вплоть до полного истребления «партизан» как таковых. И примеры этому были и отнюдь не только в годы гражданской войны. Так в 1920 — 1930-е года на западных границах создавалась целая сеть тайных партизанских баз, завозилось оружие, подготовлены сотни профессионалов, что без всякой помощи были готовы действовать на оккупированной врагами советской территории.

Но наступил 1937 год, и «наверху» сочли, что подготовка партизанского движения чревата для самого государства. Ведь эти самые сотни специалистов могут, как говориться, выйти из-под контроля. А умеют они многое — делать засады и совершать налеты, устраивать всевозможные диверсии, убивать исподтишка. А еще подделывать документы и изготовлять взрывчатку из чего угодно, что имеет азотную составляющую — от нашатыря до аммиачной селитры. А