Год 1914-й. Время прозрения - Михайловский Александр Борисович Страница 19

Но вместо того, чтобы одернуть Ольгу Николаевну самым безобразным образом, император тихонько спросил (так, чтобы по возможности не слышали остальные):

- Скажите, Сергей Сергеевич, а вот этот молодой человек по имени Иосиф имеет какое-либо историческое значение, или он здесь только для того, чтобы кокетничать с моей старшей дочерью?

- Исторически этот юноша имеет примерно такое же значение, как Петр Великий, - ответил я. - Только вот царь-реформатор перестраивал обветшавшее государство, вводя его в состав европейских держав, а Иосифу Сталину пришлось поднимать Россию из руин гражданской войны, а потом строить, строить и строить заводы, чтобы страна не оказалась безоружной в решающий момент схватки за выживание. А многие ваши министры этого не понимают, и, хоть российская почва, подмороженная господином Победоносцевым, уже оттаяла, превратившись в жидкую грязь, в их головах еще царит жестокий мороз, сковывающий любую разумную мысль.

Николай вздохнул, бросил еще один взгляд на Кобу, покосился на Ольгу и... промолчал. Суровая простота интерьеров моего штаба, бойцовая остроухая саженного роста, стоящая на часах при Священном Красном Знамени, навевали на него угнетающие мысли. Это тоже была Россия, но такая, в которой Николаю Романову не было места. Тут нет бар и холопов; тут мужчины, вне зависимости от их ранга, самым шикарным одеждам предпочитают полевой мундир, здесь женщина тоже человек, а не приложение к мужчине, отцу или мужу... Здесь надо быть, и бесполезно казаться. И что самое страшное для Романова-старшего - его дочерям тут нравится. Еще немного - и они врастут в эту действительность и станут в ней своими, после чего их перестанут шокировать короткие одежды амазонок и шорты остроухих, без стыда демонстрирующих длинные стройные ножки. Птица говорит, что в тот день, когда Ольга сама наденет что-нибудь, открывающее ноги хотя бы до колен, станет днем начала революции в ее голове. Свобода от закоснелых условностей, когда она не выливается в откровенный разврат - это всегда благо, первый шаг к осознанию мира таким, какой он есть.

- Так значит, Сергей Сергеевич, - после долгих раздумий произнес Николай, - вы против той политики, которую проводили мой Папа и я сам, всячески замедляя развитие в России социальных процессов?

Я посмотрел на Николая строго, как учитель астрономии на школяра, ляпнувшего про небесную твердь, и сказал:

- Разумеется, я против. Сорок лет назад все государства Европы, включая Россию, находились примерно в равном положении. Ваш дед, император Александр Николаевич, пусть и с большими издержками, сумел преодолеть крепостническую отсталость предыдущего правления и выйти на догоняющую траекторию, благодаря чему разрыв между Россией и развитыми странами неизменно сокращался. И даже если бы вместо Берлинского конгресса в Петербурге решились воевать со всей Европой, то при поддержке всего русского народа эта война могла быть выиграна, и слава России была бы поднята на недосягаемую высоту. Россия разогналась как паровоз на перегоне, но тут случилось дело первого марта - царствование переменилось катастрофическим образом, и пришедший к власти ваш родитель, благодаря наущениям господина Победоносцева, не только рванул стоп-кран, но и подсыпал в буксы песочку, отчего догоняющий тренд сменился отставанием. В то время как Германия, Британия, Североамериканские Соединенные Штаты развивались без всяких помех, а Япония стартовала вертикально вверх, как тяжелая баллистическая ракета из подземной шахты, Россия все замедляла и замедляла свой ход. Из-за этого в настоящий момент германская армия имеет возможность давить вашу непревзойденной артиллерийской мощью, а подавляющая часть вашей промышленности принадлежит иностранцам, и вырабатываемые ею прибыли идут куда угодно, только не на благо России. Через три года эта траектория должна была привести к втыканию России в землю, после чего над обломками начали бы работать присутствующие тут господа большевики, пытаясь собрать их обратно в мировую державу. Моя задача - избежать этой катастрофы, попытавшись совместить абсолютную монархию и социальные идеи большевиков. Вот так-то, Николай Александрович... Лозунгами нового правления должны стать слова: «учиться, учиться и еще раз учиться», а также: «выше, дальше, быстрее», и никак иначе.

Выслушав эту речь, завершение которой сопровождалось громовыми нотами в голосе и неприкрытой демонстрацией архангельских атрибутов, император Николай притих и больше ничего не говорил, а только внимательно слушал.

- Итак, - сказал я, - начнем с начальных внешнеполитических установок. Моими союзниками в данной войне являются только Россия и Сербия; потенциальным союзником предполагается Болгария, но она станет таковой только тогда, когда там переменится царствование и будут смыты все обиды сербско-болгарского конфликта первой и второй Балканских войн. Иных дружественных стран в этом мире у нас нет. Прямо враждебным для нас является император Австро-Венгрии Франц-Иосиф - этот персонаж из шкуры готов выпрыгнуть, лишь бы навредить России и вообще славянам. Так же крайне враждебно к России относятся министры венгерской части этого несуразного образования, при том, что в Вене местный бомонд настроен более миролюбиво. Венгры, пытавшиеся выскочить из-под скипетра Габсбургов, пережили усмирительный поход русской армии, а вот австрийцы от таких переживаний оказались избавлены. Но самым тяжелым и опасным противником для нас является Германия. Если сам кайзер не питает к России каких-то особенно враждебных чувств, то германские элиты настроены совсем иначе. И старым аристократам, и капитанам германской промышленности уже давно снятся бескрайние поля Малороссии, леса Архангельской губернии, а также рудные богатства Урала и Донбасса, и убедить их в том, что это напрасные мечты, можно только нанеся Германии тяжелое военное поражение, что сейчас в Восточной Пруссии и происходит. В настоящий момент Вильгельм ломится ко мне на переговоры, но я пока воздерживаюсь от этого шага, потому что их итогом должен стать мир, выгодный для России и ее союзников и невыгодный для всех остальных, а необходимая для этого военно-политическая конфигурация пока не сложилась.

- И какую военно-политическую конфигурацию вы, Сергей Сергеевич, считаете приемлемой для начала переговоров с Германией? - спросила Ольга, сложив на столе руки, будто примерная ученица.

- В Восточной Пруссии, - сказал я, - линия фронта должна быть стабилизирована по реке Висла. Восточный берег - наш, а западный - немецкий. Если кайзер сильно обидится, то я ему объясню, что при продолжении боевых действий граница может пройти по Одеру и Нейсе, или вообще по Эльбе. Лаба - древняя славянская река, а немцы там наглые захватчики. Но на самом деле реализовывать такой сценарий было бы слишком затратно, а потому хотелось бы, чтобы кайзер согласился на наше первое предложение. Но для того, чтобы сделать Германию сговорчивей, в первую очередь из войны необходимо выбить Австро-Венгрию. Поэтому в настоящий момент, закончив с восточно-прусской операцией, следует отказаться от непродуманных наступательных действий на Силезском направлении, ограничившись мобильной обороной, а все силы вложить в Галицийскую наступательную операцию. Группировка австро-венгерской армии, вторгшаяся из Галиции на территорию Российской империи, должна быть не просто оттеснена на рубеж карпатских перевалов, а окружена и полностью уничтожена, ибо так хочет Бог. Для этого после отражения австрийского удара на Люблин следует вести контрнаступательные действия силами четвертой и новосформированной девятой армии не в юго-западном, а в южном направлении, обходя по флангу первую австрийскую армию, которой важно не дать отступить на рубеж Карпат. С другой стороны восьмая армия генерала Брусилова и третья армия генерала Рузского должны компактным кулаком ударить в стык между второй и третьей армиями австрийцев. Эти два удара - один с севера, другой с юга - должны обеспечить симпатичный такой котел на четверть миллиона солдат и офицеров. И одновременно я посодействую тому, чтобы сербская армия еще раз уронила в грязь австрийский престиж, на этот раз не партизанскими действиями, а в регулярных сражениях. Именно ради этого я настоял, чтобы большая часть трофеев Восточно-прусской операции была как можно скорее передана сербам. Так что, Николай Александрович, в отставку выбудете уходить не униженным и оскорбленным, а в ореоле царя-победителя, оставившего трон дочери по причине усталости от земных дел.