Год 1941 Священная война - Александр Борисович Михайловский Страница 19

компактного размещения большого количества советских военнопленных. Энергооболочка подсказывает, что, вероятно, это еще один смешанный лагерь для пленных, только уже постоянный (то есть Шталаг), а при нем - госпиталь для раненых командиров. Медицинский персонал в госпитале тоже пленный советский из состава разгромленного армейского госпиталя. Тогда я подумал, что немцы, успевшие уйти из Бреста на восток и на юг, пусть себе пока гуляют, сейчас мне просто не до них, а вот госпиталь и лагерь военнопленных надо обязательно брать, ведь там мучаются наши, советские люди. Очень нехорошо получится, если из пересыльного лагеря в Бресте мы пленных освободим, а тех, что находятся в Бяла-Подляске, оставим во власти врага.

Но сначала требовалось глянуть на этот лагерь своими глазами. Для меня тридцать километров не крюк: один переход через локальный портал (пилот-лейтенант Динал Аз, управлявшая шаттлом, только мысленно ойкнула) - и мы уже кружим над предполагаемым местом расположения лагеря военнопленных. А лагеря как такового-то и нет, а есть кусок картофельного поля у дороги, расчерченный колючей проволокой на квадраты, с пулеметными вышками по периметру. В одном конце лагеря (со стороны дороги), за пределами периметра - сборные домики казарм охраны и лагерной администрации, рядом квадрат с палатками, отведенными под госпиталь военнопленных, и сборный домик кухни, а на остальной территории тысяч пятьдесят советских бойцов и командиров лежат прямо на голой земле. А совсем недалеко - рвы, уже начавшие заполняться умершими и казненными узниками этого импровизированного лагеря смерти. Энергооболочка доносит мне снизу волны боли, ужаса и безысходности, и тут же под влиянием чувства благородной ярости из меня начинает лезть разъяренный архангел. В основном там от голода и ран умирают мальчишки восемнадцати-двадцати лет от роду, военнослужащие срочной службы - первое по-настоящему советское поколение, рожденное не только после революции, но и после гражданской войны. Я чувствую этих людей как своих, и после того, как они услышат Призыв, мы с ними возьмем штурмом даже Врата Ада.

И в то же время я понимаю, что для освобождения лагеря в Бяла-Подляске требуется планировать отдельную операцию, параллельную Брестской, для которой не будут пригодны ни головорезы Велизария, ни даже солдаты и офицеры армии Багратиона. Тут нужны такие же советские люди, как и те, что сидят сейчас за колючей проволокой, чтобы они отнеслись к заданию со всей пролетарской серьезностью и ответственностью... У каждого из нас кто-то сражался и погиб на этой войне. У выходцев из восемьдесят девятого года - отцы и деды, а у нас, уроженцев двадцать первого века - деды и прадеды. Впрочем, нужный контингент в моем воинском единстве имеется. Весь танковый полк было бы использовать слишком жирно, а вот один батальон для представительности - это в самый раз. В качестве пехотного наполнения можно использовать одну из уланских дивизий кавалерийского корпуса. Мои милые бойцовые остроухие в прошлом тоже прошли через тяжелую неволю, а потому отнесутся к этой операции как к делу личной чести, а к охране лагеря - как к псам и волкодавам.

Командовать парадом, то есть операцией, следует назначить подполковника Седова, а его заместителями станут полковник Половцев, майор Тахтаев и капитан Юрченко. И поднимать по тревоге задействованные части и подразделения необходимо уже сейчас. Самый большой труд предстоит майору Тахтаеву и его сводному батальону тылового обеспечения, по большей части укомплектованному рабочими остроухими, которым в самые кратчайшие сроки предстоит многократно расширить масштабы своей деятельности и развернуть полевой карантинный лагерь не на десять, а на шестьдесят тысяч человек. Полковник Половцев при этом будет работать с освобожденными военнопленными, а капитан Юрченко - окучивать их по политической части (замполит он у нас или нет?).

Итак, решено: указанным подразделениям следует объявить боевую тревогу, и через пять минут вызвать подполковника Седова и прочий командный состав на экстренную мысленную связь для последующей постановки задачи. Операция в Бяла-Подляске нужно проводить со сдвигом в два часа относительно операции в Бресте, то есть уже после восхода солнца. Так будет даже лучше. Пусть освобождаемые видят красные звезды на «Шершнях» прикрытия и священные алые боевые знамена над кавалерийскими полками и эскадронами. И, пожалуй, мне тоже надо будет там присутствовать с самого начала - чтобы попробовать взять этих людей на Призыв. И те, что сразу откликнутся на этот зов, станут в нашем воинстве элитой элит, ибо злее их к врагу будут только «волчицы».

В последнюю очередь, уже после Бяла-Подляски, леди Азалиэн особо тщательно просканировала территорию Брестской крепости, где удалось выявить укрытия последних защитников. Единственную группу (двенадцать человек) удалось обнаружить в подземных казематах полуразрушенного Восточного форта. Еще двадцать шесть одиночек оказались разбросанными по всей территории крепости. Всем им предстояло или погибнуть, или попасть в плен в бессознательном состоянии, как, например, майору Гаврилову, скорее всего, возглавляющему сейчас остатки сопротивления в Восточном форте.

С горечью приходится признать, что широко разрекламированная оборона Брестской крепости по большому счету таковой не была, ибо на ее территории не имелось заблаговременно изготовленного к обороне гарнизона с централизованным командованием, запасами, укрытыми в глубоких казематах, средствами ПВО и дальнобойной артиллерией для контрбатарейной борьбы: тогда тут застрял бы корпус, а не дивизия, и не на десять дней, а как минимум на месяц, а то и на два. Даже гарнизон Порт-Артура, оборона которого считалась образчиком дезорганизованности и внутреннего предательства, сумел сковать пятикратно превосходящие силы японцев как минимум на пять месяцев, уничтожив при отражении штурмов почти треть осаждающей армии.

Но вместо крепко спаянного гарнизона в Брестской крепости имелся набор частей и подразделений, принадлежавших 42-й и б-й стрелковым дивизиям, гаубичный артполк корпусного подчинения, армейский госпиталь, части конвойного батальона НКВД и пограничного отряда. И каждая часть была сама по себе. Для девяти с лишним тысяч бойцов и командиров это был пункт дислокации, а не оборонительная позиция, которую следует защищать от атакующего врага до последней капли крови. В организованном сопротивлении принимала участие лишь незначительная часть военнослужащих; остальные, лишенные руководства своих командиров, либо пытались неорганизованно покинуть крепость сразу после нападения и по большей части попали в плен за ее пределами, либо большими группами сдались врагу в первые дни обороны. И этот факт мне еще придется иметь в виду при работе с бывшими советскими военнопленными. Проявившие слабость должны искупить ее в бою, сознательно предавшие - понести заслуженное наказание.

Фиксирую положение последних защитников на тактическом планшете Воинского Единства, после чего мысленно отдаю последние указания командирам участвующих в операции частей и подразделений. Первый эскадрон флаеров огневой поддержки атакует ослабленным парализующим излучением