Александр Верещагин - Война Страница 2

Глава 4

Марш

Я смутно догадывался, что «сопротивление» готовит какую-то акцию по освобождению горожан. Но так, как мои контакты с отрядом ограничивались визитом в менную лавку к связному, достоверной информацией я не располагал.

Как-то утром, придя, как обычно, к лагерному периметру, я обнаружил, что он опустел. Горькая обида поселилась в моей душе: как же так, без меня, ведь столько месяцев мы с Рыжим как на работу ходили к лагерю, а сейчас, когда партизаны атакуют ненавистных американцев, я оказался не нужен. Ну нет, я просто обязан отомстить янки за погибших под бомбами российских парней, за истощенного Рыжего, за измученную маму, — за всех! Ну и что, что мне всего четырнадцать лет, я такой же борец сопротивления, как и другие. Короче, погрузив в багажник старенького мопеда нехитрый скарб, я отправился догонять колонну. Янки не могли разместить всех рабочих на автотранспорт, большая часть колонны двигалась пешком. У меня были хорошие шансы догнать их. Без оружия (его я должен был добыть в бою), плохо представляя драку с американцами, я мчался по Федеральной трассе на Восток навстречу славе, как мне тогда казалось.

Примерно через 60 км. мой мопед наотрез отказался вести меня. Бросив на обочине негодную технику, я побрел пешком. Вернутся назад, тогда мне казалось немыслимым. На удивление, пройдя еще несколько километров я столкнулся с колонной, но рабочие шли назад в сторону города. Когда расстояние между нами значительно сократилось, я смог разглядеть что многие мужчины несли в руках американское оружие, предметы обмундирования американских солдат… Короче, выяснилось, что горстка бойцов сопротивления умудрилась взорвать головной танк янки, обстреляли колонну, что послужило сигналом к организованному заранее восстанию рабочих. Почти всех американцев убили. Вероятно, нескольким удалось убежать в тайгу. Но главная неприятность в том, что охрана колонны смогла передать сообщение о нападении, по рации.

В общем, очень скоро нужно было ожидать подкрепления американских солдат. Руководители сопротивления понимали, пощады от янки ждать не приходится. Решено было уводить людей через лес охотничьими тропками. Многие мужчины, из рабочих, изъявили желание примкнуть к сопротивлению. Я тоже, разыскал вербовочный пункт. На счастье, среди тех, кто записывал новобранцев был Сергей Иванович, тот самый мужик, что поймал меня за ногу у американского блокпоста.

— Щенок! А ты-то как здесь нарисовался? — несколько удивился Сергей Иванович.

Вид у него был чрезвычайно важный, чувствовалось, что он здесь начальник.

— Да я, да мы… Возьмите меня воевать с янки. У меня мопед сломался до дома все равно не доберусь. — Я готов был разрыдаться.

— Тротильчик то ваш нам очень пригодился, толковые парни, а где второй тот, что с канапушками? Сергей Иванович поскреб шевелюру грязной ладонью.

— Рыжий то?! Да он заболел, а я крепкий. Я досюда 60 километров на мопеде гнал, пока мопед не сломался. Я с вами хочу.

— Ладно, не бросать же тебя в тайге. Иди сюда, в список внесу. Говори фамилию, имя и отчество, год рождения.

— Лакудин Денис Иванович, с 1979 года я.

— Шестнадцать лет уже, боец. Прямо как Гайдар. Тока выглядишь на четырнадцать. — ухмыльнулся Сергей Иванович, но записал меня в общий, длинный список.

Так я стал солдатом второй роты сводного отряда Сопротивления. Командир роты, парень, чуть старше меня, в мирное время был курсантом Танкового училища. Звали его Костя, но нам, подчиненным, а это главным образом работяги из колонны, велел обращаться: «Товарищ командир». А другие начальники, выше рангом, называли его: «ротный Глумов».

Глава 5

Первая зимовка

Всю следующую осень и зиму главной и единственной задачей нашего отделения было обеспечение собственного пропитания. семь мужиков и я в том числе, ютились в маленьком охотничьем зимовье. Рыбалка, охота, заготовка кедрового ореха и таежных ягод, худо-бедно, но мы не голодали. Раз в неделю, иногда реже Глум наведывался к нам и приносил новости с большой земли. Главной новостью было то, что в городе почти совсем не осталось народа. После нашей Акции по освобождению рабочих, американцы начали поголовный террор. Но даже не это погнало народ из города. Голод. Новые власти не смогли обеспечить сколько-нибудь сносное снабжение горожан продовольствием. Кроме того, появилось бесчисленное множество банд мародеров. Безнаказанные они тащили все плохо лежит. А тех кто пытался сохранить свое имущество и главным образом еду, безжалостно убивали. Янки засели на своих блокпостах и практически не вмешивались.

Я сильно скучал по дому, по матери. Как она там, жива ли? Да и Рыжий и его семья… Я не знал о них ничего. За эти пол года я окреп физически и закалился морально.

Научился сносно стрелять из калаша. Правда, на все наше отделение был всего один автомат, да и патроны на вес золота. Поэтому стрелять доводилось только по зверю и только удачно. Я мог запросто пройти на лыжах сорок километров, обходя расставленные петли и звериные ловушки. Спать в снегу, в обнимку с единственной нашей лайкой Лужкой, кто ей дал такое дурацкое прозвище, не помню.

В марте, когда мне исполнилось 17 лет, я был уже хороший боец так, во всяком случае мне самому казалось. Как раз в день моего рождения пришел Глум. Я был так польщен, сам командир роты пришел меня поздравить с праздником. После скромного застолья с копченой сахатиной и бражкой из клюквы, Глум объявил общий сбор личного состава в Несельском. Это большой заморский поселок, с электричеством, больницей и развитым со времен СССР сельхоз предприятием. Оказалось, командир не только для поздравлений нагрянул.

Глава 6

Невельское

Отделение снималось с зимовки, нас переводили на новое место дислокации, большое село Невельское.

Закончив нехитрые сборы, мы на лыжах, охотничьими тропками, пошли в Невельское. За пол года в тайге, я совершенно отвык от Цивилизации. Поэтому, после двух суток пути, дико радовался когда, мы вошли в многолюдное село.

Поселили в спорт зале деревенской школы вместе с другими бойцами.

На следующий день была возможность выйти на деревенский рынок, обменять несколько шкурок пушного зверя на разные мелочи, еду. Я отдал весь свой запас за килограмм старых слипшихся карамелек. Тогда, эти конфеты казались мне самыми вкусным блюдом во вселенной. Кроме того, рынок переполняли сплетни. Люди говорили кто о чем: О банде Яшки Рябова, орудовавшей в этих местах, о американцах пытающихся укрепить в районе свою власть и создать хоть видимость порядка, о старостах и шерифах назначенных американцами почти в каждом сколь нибуть стоящем населенном пункте, о бывших горожанах, которые голодными толпами наводнили тайгу в округе. Местные недолюбливали горожан, а те при случае не брезговали мародерством.

Придя вечером в спорт зал, с драгоценными конфетами за пазухой, я был несколько удивлен. Почти все бойцы были пьяны. Оказывается, на рынке легко можно было раздобыть самогонку или дешевый американский спирт. Что наши и сделали.

Веселье к полуночи закончилось дракой, а могло и стрельбой, если бы не подоспевшие командиры.

На утро объявили общее построение. Там то я и увидел в первый раз руководителей Сопротивленья. Пожилой мужчина, в форме полковника Российской Армии, сначала долго отчитывал командиров рот, в том числе и Глума, потом обратился к личному составу, так он называл нас, рядовых бойцов. В его голосе чувствовалась сталь и ледяной холод. Он говорил, что в Сопротивлении никого насильно не держат, о том, что нарушителей дисциплины будут жестоко наказывать по закону военного времени. Я многого не понимал из сказанного но, не смотря на то, что во вчерашней попойке я не участвовал и, следовательно, не виноват, все равно чувствовал какую то ответственность за призошедьшее. Слова командира вызывали во мне одновременно и уважение и благоговейный страх.

Самое, интересное началось после обеда. Нехитрая похлебка из полевой кухни, гораздо хуже чем-то, что мы ели в зимовье, несколько разочаровала меня, но виду я не подал. Но зато настоящий чай, да еще и с карамельками! Ребята из моего отделения, с видимым удовольствием отлепляли карамельки от большого куска и в прикуску с чаем ели. Я видел во взглядах товарищей одобрение и уважение.

Почти сразу после обеда появился Костя Глумов. С ним еще несколько человек, которых я не знал. Выяснилось что наших людей направляют на хоз. работы. А незнакомцы были из местного колхоза, бригадиры.

— Денис, ты со мной пойдешь. — приказал Глум.

Вместе с Глумом мы добрались до правления колхоза. К моему немалому удивлению в кабинете нас встретил тот самый пожилой полковник, только одет был уже в гражданскую одежду.