Балтийский ястреб - Иван Валерьевич Оченков Страница 20

Одного взгляда на их напыщенные физиономии оказалось достаточно, чтобы понять. Дай им волю, они костьми лягут, чтобы не дать ходу ни одному проекту слывущего либералом великого князя. Единственный, кто способен одним мановением пальца сломить их сопротивление, это император Николай, но….

Впрочем, даже мой августейший родитель в последнее время начал понимать, что происходит нечто непонятное. Что порядка, который так тщательно выстраивался последние без малого тридцать лет, нет, и что малейшее потрясение может обрушить здание империи, укреплению коего государь отдавал все силы, как физические, так и душевные. И все эти превосходительные господа собраны тут с единственной целью. Дать своему монарху и самодержцу возможность спрятаться от ответственности за их коллективным мнением. Беда лишь в том, что собственного мнения у них никогда не было и не могло быть!

И как только я это понял, внутри начала разгораться ярость, доставшаяся мне от прежнего владельца тела. Несмотря на весь свой показной либерализм, генерал-адмирал был вспыльчив, упрям и нетерпим к чужому мнению. В более спокойной обстановке хорошо знавший свои недостатки Костя умел смирять буйный нрав и гордыню, но стоило наткнуться на препятствие, как характер брал над ним верх, да так, что искры из глаз летели.

Но Константина тут нет, так что…

Начал совещание сам царь. Обведя всех присутствующих внимательным взглядом, от которого многим становилось не по себе, он заговорил, тщательно выговаривая каждое слово.

— Не могу выразить, до чего Мы обрадованы вестью славного Синопского сражения. Оно Нас осчастливило столько же важностью последствий, которые вероятно будут иметь на дела наши по Черноморскому побережью, но почти столько же потому, что в геройском деле сем вижу, что за дух благодаря Богу у нас в Черноморском флоте господствует, от адмирала до матроса. Уверен, что при случае, от чего, Боже упаси, но и балтийские товарищи не отстанут.

А вот это камешек в мой огород! Всем хорошо известно, что, по крайней мере, на Балтике после отбытия Меншикова заправляю именно я, так что все промахи и неудачи, буде такие случатся, станут моими. Так что надо отвечать….

— Могу заверить ваше императорское величество, что моряки приложат все силы для защиты отечества, с каким бы врагом им ни пришлось схватиться!

— Слышать это Нашему сердцу отрадно и утешительно, — благосклонно кивнул государь, после чего кивнул сидящему как на иголках канцлеру, дескать, продолжай.

— Между тем, несмотря на две победы над османами под Ахалцыгом и по дороге к Карсу, положение дел в Гурии и на Кавказском побережье вообще далеко не успокоительное, — скрипучим голосом поведал собравшимся Нессельроде. — И паче всего, внушает опасение, не побудят ли наши действия англичан и французов объявить о прикрытии турецких портов силами своих эскадр?

— Довольно ли у них на то сил? — в полголоса, но так, чтобы все слышали, хмыкнул военный министр князь Долгоруков.

— Вопрос не в том, хватит ли сил у них, а достанет ли нам возможностей тому противодействовать? — парировал канцлер. — Все же эскадра наша немало претерпела в бою и теперь нуждается в пополнении и исправлении.

Пока я слушал прения министров, у меня в памяти всплыла интересная деталь. Многие из них, как это ни странно, начинали службу именно во флоте. Даже у карлика Нессельроде первый чин на русской службе был мичман. А слывший поэтом князь Ширинский-Шихматов успел проделать несколько кампаний и дослужился до капитан-лейтенанта. Именно поэтому большинство из них свято уверены, что достаточно сведущи в военно-морских делах.

— Французскому и английскому кабинету объявлено, что любое вмешательство будет расценено как объявление войны! — пресек дискуссию император.

— Но что делать, если они все же решатся? — снова подал голос я. — Не лучше ли собрать имеющиеся боеспособные силы, а они всё еще велики, и провести внушительную демонстрацию у берегов Босфора, прежде чем враги придут к соглашению? Это напугает султана и покажет Европе нашу решимость.

— Это может быть очень опасно! — покачал головой канцлер. — Полагаю, того, что уже сделано, вполне достаточно. Чтобы не принимать неосмотрительных решений, следует дождаться известий из Парижа и Лондона, возможно, они вовсе не хотят конфронтации. И если нас поддержат в Вене и Берлине, то…

— С чего бы Австрии нас поддерживать?

— Франц Иосиф всем мне обязан, — нехорошо сузил глаза император.

— И мир еще содрогнется от его неблагодарности!

Судя по реакции собравшихся, это было с моей стороны сильное и до крайности неосмотрительное заявление. Все свое весьма немаленькое правление Николай Павлович придерживался союза с Габсбургами и Гогенцоллернами, и так прямо говорить ему, что он все это время заблуждался…

— Ты хочешь сказать, что Австрия может нас предать? — от голоса отца повеяло холодом.

— Более того, я уверен, что она непременно это сделает при первой же возможности!

— А Пруссия?

Вопрос с подвохом. Августейшая матушка Кости — императрица Александра Федоровна — урожденная принцесса Прусская, а нынешний король, впрочем, как и будущий, ее родной брат, а стало быть, мой дядя. Но в политике нет родства!

— Пока нашим казакам до Потсдама ближе, чем французским спагам [1], мы вполне можем рассчитывать, по меньшей мере, на дружеский нейтралитет.

— Хорошо сказано, — не смог удержаться от усмешки немного недолюбливавший шурина отец.

Облегченно выдохнувшие министры тоже позволили себе короткие смешки, впрочем, тут же затихшие.

— Значит так, — принял решение государь. — От проведения демонстрации в водах Стамбула следует воздержаться. Равно как и от любого иного проявления враждебности по отношению к англичанам и французам. И если они все же войдут в Черное море, драться с ними не станем! Хотят наведаться к Севастополю, встретим их салютом!

На лицах собравшихся было написано — коли так, то и толковать больше не о чем!

— А если они, видя нашу пассивность, решатся высадить десант? — предпринял я еще одну попытку.

— Не думаю, что это может быть опасно. Но на всякий случай, пусть Василий Андреевич распорядится перекинуть в Крым дивизию с артиллерией.

— Лучше всего шестнадцатую! — с готовностью поддакнул Долгоруков.

— Согласен. Да, прибавь к ней кавалерийскую бригаду. Казаков или гусар, на твое усмотрение. И не задерживай!

— Будет исполнено!

— Э… а что ответить на просьбу